Изменение маршрута. Остросюжетный роман

– Я на пару минут. Можно и в прихожей, – предложил Евгений Павлович.

– Ну что вы, ей-богу! Неужели мы управимся за пару минут?! – возразил хозяин дома.

– Тогда пойду, как следует, вытру ноги.

– А я на секунду отлучусь, переоденусь!

Аркадий Михайлович был в синей бархатной куртке, отделанной витым шелковым шнуром, серых фланелевых брюках и белоснежной рубашке. Он исчез, а на смену ему появилась Ленуся в черном вечернем платье с глубокими вырезами спереди и сзади. Поблескивали бриллианты сережек.

– Как вам не стыдно! – кокетливо прошептала она. – Вы меня просто преследуете!

«Им, видимо, скучно. И они решили немного встряхнуться за мой счет…» – предположил Евгений Павлович.

– Да я, собственно, на пару минут. Кое-что выяснить. И уверяю вас, вы ошибаетесь… У меня две любовницы… Одна, кстати, прекрасно знает английский… А другая – из прекрасной семьи. Работает на железной дороге, объявляет разное… – забубнил он, навязывая свою игру Ленусе.

– Я и не сомневалась в вашем коварстве, Казанова вы эдакий! Вы не боитесь Аркадия? Он невозможный ревнивец! Причем прекрасно стреляет с обеих рук! – Она вплотную приблизилась к Евгению Павловичу.

В комнату вошел Аркадий Михайлович. Он был в белом смокинге. Евгений Павлович обратил внимание, что к лацкану был приколот значок «50 лет в партии».

– Я чувствую, что вы уже нашли общий язык, – довольно проговорил Аркадий Михайлович. – Ленуся! Свари нам кофеек, будь добра!

– С удовольствием! – протяжно проговорила Ленуся.

– Вы знаете, я потомственный оружейник, – продолжил Аркадий Михайлович. – И отец, и дед, все были при оружии. А один из предков чуть ли не у Ивана Грозного этим делом занимался. Да вроде был казнен за какой-то пустяк. Плохо заточил кинжал или алебарду. Бог его знает! Раньше такие вещи не прощали. Может, и наши все строгости оттуда? Как вы думаете? А то многие любят на революцию все сваливать… Вы как считаете?

– Думаю, граница запада с востоком тогда была значительно левее… Вы пятьдесят лет в партии? – поинтересовался Евгений Павлович.

– А, вы про значок? Эффектно смотрится на белом! Верно? Да, около того. Люблю этот значок. Подарок одного клиента. Вам тоже нравится?

– Да, неплохой, – согласился Евгений Павлович.

– Вы что предпочитаете? Коньяк, водку, виски?

– Немного коньяку, – замявшись, ответил Евгений Павлович.

Аркадий Михайлович достал темную пузатую бутылку. Разлил в рюмки коньяк. Пригубили.

– Прекрасный коньяк! – похвалил Евгений Павлович.

– Стараемся, – довольно улыбнулся Аркадий Михайлович.

– У меня к вам небольшой вопросик, – решил приступить к делу Евгений Павлович. – Недавно у одного налетчика был изъят револьвер системы «Бульдог».

– С характерной царапиной на рукоятке, – подхватил Аркадий Михайлович. – Всегда говорил, оружие не должно иметь никаких особых примет. Но жизнь есть жизнь! И вы, конечно, сразу же вспомнили про оголтелую собачонку, живущую этажом выше, а потом и про меня грешного! Что ж, откровенность за откровенность. Для вас не секрет, что в некоторых странах торговля оружием разрешена. Ну а у нас и речи об этом не может быть! И тем не менее оружие попадает в народ. Я не говорю о различного рода хищениях. Это и так ясно. Черный рынок и прочее. Сейчас циркулирует множество различного оружия, в том числе и трофейного из Афгана. А как вы думали? И ваш автомат оттуда!

– Но это же центральное распределение! Все зарегистрировано, ведется учет! – возразил Евгений Павлович.

– Учет! – усмехнулся Аркадий Михайлович и уже серьезнее добавил: – Именно, дорогой Евгений Павлович, что учет! Учет и контроль! Но вы не находите, что в обществе всегда есть силы, заинтересованные в циркуляции оружия?

– Прошу, господа! Кофе готов! – возвестила торжественно Ленуся.

– Перейдем в столовую! – предложил Аркадий Михайлович. – Мне Ленуся говорила, что вы к ней проявляете интерес. Я считаю, что центральная симметрия на порядок выше, чем осевая! И в данном случае это подтверждается. Женщина в центре симметрии, а мужчины уравновешивают композицию! Поэтому все связанное с оружием может иметь и корыстный интерес!

Столовая, как впрочем и вся квартира, была выдержана в стиле «дом преуспевающего адвоката-врача-инженера начала века».

– Это, разумеется, шутка! А не попытка шантажа!.. Но в принципе таким образом может быть предотвращен стихийный захват оружия взбунтовавшимися массами! – продолжил Аркадий Михайлович начатую мысль. – А когда концентрация оружия контролируется, тогда, естественно, ничего страшного произойти не может… И вообще мы с вами можем открутить ленту назад, ну, как в кино, и немного переиграть. С того момента, как вы входите ко мне за автоматом. Ну как, идет? – Он испытующе посмотрел на Евгения Павловича.

– Вы знаете, я придерживаюсь другого взгляда на время, историю и, конкретно, человеческую жизнь. Даже если я соглашусь на ваше, безусловно, заманчивое предложение, то к величайшему сожалению все снова будет так, как было. Нет-нет, я не фаталист, – предупредил Евгений Павлович возражения собеседника. – Тут дело в другом, и не потому, что это не может повториться. Совсем наоборот. Все происходящее именно повторяется. И каждый раз одинаково. Соответственно полностью стираясь из памяти. Но при стирании бывает брак. Вот нам и кажется, что все с нами происходящее уже когда-то было, временами, конечно.

– Это любопытно… Но, увы, лишено правдоподобия, на мой непросвещенный, конечно, взгляд. Я – не интеллектуал, я – практик. Поэтому возможен, например, обмен на милицейский наган, со шнурком. Для удовлетворения какой-нибудь странной прихоти. А для чего, собственно, и жить, как не удовлетворяя самые смешные, естественно, на первый взгляд причуды. По-моему, только так и можно сопротивляться, конечно, в какой-то очень незначительной мере собственной несвободе.

– Я должен откланяться, – произнес Евгений Павлович. – Служба-с!

– А может быть, останетесь? У нас сегодня, ну не то чтобы прием, а так, соберутся знакомые, интересные люди, получите удовольствие. Будут и очень хорошие женщины.

– Женщины? – засомневался Евгений Павлович: «Может, действительно остаться? Пожалуй, все же не стоит…» – и, приняв окончательное решение, добавил: – К сожалению! Увы!

– Ну что ж! Тогда не смею задерживать! – любезно закончил разговор хозяин дома. – Рад был познакомиться!

– Взаимно, – не менее любезно попрощался Евгений Павлович.

Глава пятая.

Подпорченные всходы

«Запорожец» двигался между стандартными девятиэтажными блочными домами. Илья свернул на широкую пешеходную асфальтированную дорожку.

– Ты нарушаешь! – заметил было задремавший Евгений Павлович.

– Нам можно, – лениво откликнулся Илья и, сразу же оживившись, добавил: – Ого!

Впереди группа молодых парней образовывала небольшой плотный круг. Оттуда доносились женские крики, да изредка под дружный хохот взлетали вверх предметы женского туалета. Прохожие старательно огибали эту группу стороной на приличном расстоянии.

– Раздевают кого-то? – предположил Евгений Павлович.

– Да… Каких-то девиц… – подтвердил Илья, притормозив машину.

– Кажется, в данном случае мы не имеем права применять оружие… – неуверенно произнес Евгений Павлович. – Может быть, посигналить им?

– Чтоб они подошли и перевернули машину, – ядовито продолжил Илья. – А что там в инструкции-то было для подобных случаев? Я расписался, не читая.

– Оружие применять исключительно в воспитательных целях! – ответил Евгений Павлович.

– Это как раз тот самый случай!

Евгений Павлович вспомнил, как несколько лет тому назад он

вышел вечером во двор подышать свежим воздухом. Два молодых оболтуса из его дома нагло обшаривали карманы у какого-то пьяного мужика. Подростки тоже были навеселе. Отец одного работал в милиции. Сынишка, правда, не обшаривал, а давал советы приятелю. Евгений Павлович хотел их шугануть, но не сделал этого. Тогда еще была жива его старенькая машинка, которую и так частенько царапали. А вмешайся, ее подвергли бы настоящей обработке. Воспоминание было неприятным, в основном из-за беспардонной наглости молокососов…