Гений зла Гитлер

IV

Гитлер вспоминал позднее, что тем, кем он есть, он стал в Вене. Говорилось это позднее, в годы триумфа, и не совсем ясно, что имелось в виду. Явно что-то, что казалось ему в высшей степени положительным.

Что же это было?

Обретение силы духа? Способность выстоять перед лицом неудач?

Потому что действительно – неудачи были огромны.

Адольф Гитлер снова, уже во второй раз, провалил экзамены в художественную школу. Сам факт провала он должен быть скрывать от своего тогдашнего друга Августа Кубичека. Они были знакомы по Линцу, сблизились на почве общей огромной, всепоглощающей любви к музыке Вагнера и в Вену прибыли вместе – Кубичек мечтал о поступлении в консерваторию.

В целях экономии они поселились вместе и какое-то время – с конца февраля и до начала июня 1908 года – снимали одну комнату на двоих. Но дальше их пути разошлись – Кубичек, как и мечтал, был принят в консерваторию. Теперь он целыми днями был занят – либо на лекциях, либо дома, упражняясь в игре, а его друг Адольф был, увы, совершенно свободен. И не хотел в этом признаваться, потому что сказал Кубичеку, что в художественную школу он все-таки принят.

И что он – тоже студент.

В результате Гитлеру приходилось «имитировать занятость» – он уходил из дома, якобы на занятия, и целыми днями шатался по Вене, не зная, куда себя деть. Вена, надо сказать, – прелестный город. Конечно, при условии, что у вас есть там интересы, занятия, знакомые и так далее. Есть, наконец, деньги на жизнь.

У одинокого 19-летнего Адольфа Гитлера занятий не было, интересы сосредотачивались на искусстве, в котором его дарования не получали признания, и денег не хватало просто отчаянно. По-видимому, он жил тогда в состоянии острой и все возрастающей ненависти ко всему окружающему, и больше всего его раздражала венская пестрота.

Столица Австро-Венгрии, «лоскутной империи», была набита безумной смесью из немцев, словаков, чехов, венгров, румын, поляков, украинцев из Галиции, итальянцев – ну и, разумеется, евреев. Город стремительно рос – из 1 674 957 жителей Вены, подсчитанных по переписи 1900 года, уроженцев столицы было меньше одной трети, все остальные были «понаехавшими».

Проблемы, возникающие при этом, современный российский читатель вполне может себе представить, – и они, конечно, эксплуатировались политически. Со времен великого канцлера Меттерниха в Австрии проводилась совершенно сознательная политика отрицания национализмов – выражение «все мы одинаковые подданные нашего доброго императора» служило официальной формулой австрийской государственности. Но время шло, и действительность этой формуле соответствовала все меньше и меньше.

Поражение в австро-прусской войне 1866 года выбило империю Габсбургов из процесса объединения германских земель. Объединение состоялось, но Отто фон Бисмарк провел его вокруг Берлина – Вена оказалась в стороне. Это так уронило престиж династии, что Австрийская империя кризиса не пережила и превратилась в нечто странное – «Королевства и земли, представленные в Рейхсрате, а также земли венгерской короны Святого Стефана», что и было решено в 1867-м и закреплено 14 ноября 1868 года специальным актом.

На практике это означало признание равноправного положения Австрии и Венгрии, соединенных в так называемой Двуединой монархии. Австрийский император в Вене становился всего лишь венгерским королем в Будапеште, его титул менялся на «Император и Король», или по-немецки «Кайзер унд кениг». Это относилось и ко всем общегосударственным учреждениям, они становились теперь K. und k. или k. u. k. (нем. kaiserlich und k?niglich) – сокращение, обозначающее «императорский и королевский» [1]. И получалось, что немцы теряли свое доминирующее положение в Австрии.

Поглядев на пример венгров, прочие меньшинства захотели повторить их успех – особенно чехи. В конце концов, если существует Двуединая монархия, почему бы не быть Триединой, и чем, собственно, Прага хуже Будапешта? Примерно так же, как в свое время в СССР начался «парад суверенитетов», в Австро-Венгрии начался «парад национализмов».

При таком раскладе австрийские немцы сами становились меньшинством.

V

Впоследствии много говорилось по поводу того, где именно Гитлер набрался идей, которые составили его мировоззрение. В этой связи поминался и Георг Риттер фон Шенерер (Georg Ritter von Sch?nerer), один из столпов австро-немецкого национализма. Его глубокий антисемитизм произвел впечатление на Гитлера, но предлагаемую «борьбу с католической церковью» он счел чрезмерной.

Кое-что, несомненно, внес Карл Люгер, знаменитый обер-бургомистр Вены. С фон Шенерером его сближало разве что отвращение к евреям, во всем остальном они не сходились. Скажем, Люгер был католиком и «воевать с папством», как предлагалось австро-немецкими националистами, совершенно не собирался. Вместо этого Карл Люгер неутомимо строил и украшал свой город, но Гитлера поразил не этим, а тем, как владел толпой.

Речи Люгера собирали массы народу, и он говорил массам то, что они хотели слышать.

Тем не менее вряд ли у Адольфа Гитлера в 1908 году имелась такая вещь, как целостное мировоззрение. Он ничего не делал, кроме разве что непрестанного посещения оперы. Билеты на галерку стоили 2 кроны – огромный расход для бедняка, но Гитлера это не останавливало. Он жил на хлебе и чем-то вроде каши, сваренной из овсяной крупы, но каждый лишний грош шел на то, чтобы в очередной раз послушать обожаемого им Вагнера, и самое большое возмущение у него вызывали не евреи, а младшие офицеры австрийской армии, имевшие право на покупку билетов на галерке всего за 10 геллеров, 1/20 той цены, которую должен был платить человек гражданский.

И так бы, скорее всего, все и шло, если бы в один прекрасный день не случилось непоправимое – у Адольфа Гитлера иссякли даже те малые деньги, что наскребла ему родня. Теперь единственным средством к существованию была половина сиротской пенсии – 25 крон в месяц, но этого, безусловно, не хватило бы на съем жилья.

Началось скитание по ночлежкам и бесплатным столовым для бродяг.

Пенсия, по-видимому, получалась на какой-то адрес его знакомых в Вене, но жить ему приходилось буквально на улице. К Рождеству 1909 года он сумел прибиться к убежищу для бездомных, где встретил некоего Рейнгольда Ганиша, такого же бездомного бродягу, как и сам Гитлер. Это оказалось удачей. Сам Ганиш делать ничего не умел, но у него была коммерческая жилка.

VI

Поскольку Гитлер представился своему новому знакомому как «художник», то у Ганиша возникла идея: пусть Гитлер изготовит какие-нибудь картины с видами Вены, Ганиш будет их продавать, а выручку партнеры будут делить пополам. Схема сработала. Примерная цена одной картины составляла 5 крон, изготавливалась она обычно за день, продавалась, как правило, без проблем, и дела Адольфа Гитлера пошли в гору.

Разумеется, он не стал преуспевающим человеком, но все-таки смог перебраться из безнадежной дыры, в которой ютился, в более удобное место.

Если использовать терминологию, понятную современному русскоязычному читателю, то новое местожительство Адольфа Гитлера следовало бы назвать «койка в общежитии».

В Вене в ту пору существовала практика сдачи койки на тот момент, когда хозяину она не нужна. Например, тогда, когда хозяин занят днем на работе, у него на койке отсыпается тот, кто работает в ночную смену. Таких «съемщиков коек» в Вене числилось до 80 тысяч человек, и полиция считала их источником всевозможных социальных проблем. Поэтому-то муниципальное управление города в 1905 году и начало строить специальные дома для «коечников» – такие учреждения считались образцовыми. Официально этот тип жилья именовался Bettgeher, в очень вольном переводе с немецкого – «койки для скитающихся».

Адольф Гитлер поселился в заведении, предназначенном для мужчин, не имеющих семьи, постоянного места жилья и постоянной работы. По сравнению с обычной ночлежкой это койко-место было большим шагом вверх: постояльцы имели «личные комнаты».

Не будем преувеличивать: комнаты эти были размером 140 сантиметров на 217 сантиметров, и понятно, что на площади чуть больше 3 квадратных метров особо не разгуляешься. Более того – постоялец мог пользоваться своим койко-местом не круглосуточно, а только с 8:00 вечера и до 9:00 утра – потом они запирались.

Зато в «общаге» имелась читальня, библиотека, место для хранения личных вещей, было где принять душ, постирать одежду, и имелись даже платные услуги сапожника и портного. Стоила вся эта немыслимая роскошь всего-навсего 2 с половиной кроны в неделю, что Адольф Гитлер с помощью своего партнера зарабатывал в один день.

И доходы его еще и возросли после того, как Гитлер поссорился с Ганишем, уличив его в нечестности. Он даже обратился в суд по этому вопросу и обеспечил тому недельное заключение – а сам тем временем обратился к другим продавцам и посредникам.

Гитлер прожил в венском общежитии по адресу Meldemannstra?e, 27 целых три года, с 9 февраля 1910 по 24 мая 1913 года.

Он писал картины, занимался акварелями, изображал цветы и здания, делал натюрморты – все это так или иначе продавалось, и настолько хорошо, что Адольф Гитлер даже отказался от полагавшейся ему половины сиротской пенсии в пользу младшей сестры. Но искусство все-таки не поглощало всего его времени – Ганиш в свое время даже обвинял своего партнера в «безответственной лени». Странное обвинение, если учесть, что оно направлено одним бездомным бродягой против другого такого же.

Тем не менее какая-то доля истины в этом была. В относительно спокойные годы своего пребывания в общежитии на улице Meldemannstra?e Адольф Гитлер большую часть своего времени посвящал все-таки не живописи.

Он интенсивно учился.

VII

Начало расовым теориям, получившим большое хождение в Европе, по-видимому, пошло от Чарльза Дарвина. Разумеется, не от него самого – «Происхождение видов» касается только того, чего касается – «эволюции» и «выживания наиболее приспособленных», но называлась-то книга «On the Origin of Species by Means of Natural Selection, or the Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life» – «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятных рас в борьбе за жизнь». Так что прошло совсем немного времени, как «благоприятные расы» были применены и к делам человеческим.

Первым сделал это двоюродный брат Дарвина Фрэнсис Галтон. Он был серьезным ученым – географом, антропологом и психологом и даже основал новую науку – психометрику [2].

Так вот, он занялся и так называемой «евгеникой» – учением о селекции применительно к человеку. И выходило у него, что в отношении к людям следует применять те же принципы, которых придерживается всякий разумный фермер: нужно всячески помогать перспективным особям, а больных и убогих следует отсеивать. Прямо сказать, это несколько противоречило принятой христианской практике милосердия и благотворительности – но в конце концов, никто предложенных Фрэнсисом Галтоном принципов на практике применять не собирался.

Полномочий на отсеивание не имелось даже у самых авторитарных правительств Европы, а правительства Азии в этом смысле полностью полагались на силы природы. Когда знатный российский путешественник барон Маннергейм спросил у губернатора китайской провинции, которую он посетил, каким образом тот борется с эпидемией, губернатор сообщил своему гостю, что «в Китае людей много-много», и этим и ограничился [3].

Как мы видим, на том этапе расовая теория отсева особого резонанса не получила, но в 1899 году в Мюнхене вышла в свет книга, оказавшая куда более серьезное влияние на умы европейцев. Называлась она «Die Grundlagen des neunzehnten Jahrhunderts» – «Основы XIX века», впоследствии Геббельс называл ее автора «отцом нашего духа».

Автором книги, написанной по-немецки, был человек с именем совершенно образцового англичанина. Его звали Хьюстон Стюарт Чемберлен, и он был действительно англичанином, даже сыном британского адмирала. Но он учился в Дрездене, потом в Женеве, в германскую культуру просто влюбился, был страстным поклонником Вагнера, переписывался с его вдовой Козимой, а потом даже стал ee зятем – женился на Еве Вагнер, дочери великого композитора.

Свою литературную деятельность Чемберлен начал с анализа вагнеровских опер и только потом перешел к более широким вопросам.

Так вот, в наделавшей большого шуму книге «Основы XIX века» Чемберлен утверждал, что европейская культура в том виде, в котором она явилась миру в XIX столетии, есть результат слияния четырех положительных компонентов и одного отрицательного.

Положительные тщательно перечислялись и анализировались:

1. Древняя Греция, которая создала основы искусства, литературы и философии.

2. Древний Рим, оставивший после себя идею упорядоченной юридической системы и формы государственного управления.

3. Христианство в той форме, которую создала Реформация.