Образец

От нас уезжает рояль.
Склонились чёрные лица.
Мы смотрим вслед. Жаль.
Жаль. Но мы должны проститься.
И иго его легко,
И бремя его прекрасно,
Но всё уже далеко,
И в общих чертах не ясно.
Скольких он сердцем согрел?
Кем он был не доволен?
Но мы плакать не умеем,
И не чувствуем боли.
Пусть едкий колючий туман
Его очертанья проглотит.
Нам будет не хватать его,
Но там, куда он ушёл,
Он будет свободен.
И день его будет тих,
И стих его будет ясен,
Прощай, рояль, прости.
Мы отрекаемся, убираем снасти.
Вытираем с пальцев тосол,
Размешиваем в бидоне дрожжи,
И кто ты был, и куда ушёл,
Вспомнить уже не сможем.
Как пожалеть твои клавиши,
Их строгий с чёрным пробор?
Если сможешь – хотя бы пиши,
Сюда, нам за забор…

И солнце десять раз встанет,
Зайдёт ещё десять тысяч,
А рояля нет уже с нами —
Его некому слышать.
Его некуда ставить
В этом нашем квадрате идей.
Мы не были, видимо, православными,
Но мы тоже хотели, чтоб в нас посеяли.
А как проводили рояль.
То и последний аккорд стих.
Тут мы поняли, что мы сыграли,
И, как жестоко он подшутил.
Тут с корнем из нас и выдралось.
Но корень вошёл не глубже эпителия,
И вся наша черствость выявилась.
И вся примитивная бухгалтерия.
– До встречи, – говорим мы,
косясь в сторону туалета.
– До свидания, – трём сухие глаза,
А, ведь, боимся возмездия, знаем это.
И можно бы – назад.

Какой-то ящик на колёсиках громоздкий,
Какое-то нагромождение струн и пружинок,
Мы всё молчим, но в обнажившемся скотстве
Видим, что все одинаково хороши.

Ну, это зимой ничего, ну, там, когда туман бывает,
А летом, когда распарит мозги —
Как мы? Да, как обычно, поругаемся.
А после начнём дохнуть от тоски.

Квадрат этот наш, большой,
И все стороны, как будто хорошие – одинаковые:
Юг, Север…, там, сколько их? Четыре вроде?
Только как ни смотри, кривя душой,
пуская слюни, губы раскатывая,
Всё взгляд не выходит за…
всё тащится обратно
с какой-то гадостью вместе,
И мы называем это жизнью
и они соглашаются, называют – песней.

А он вот укатил…
И колёса его круглые, мелкие,
И мотора в нём никогда не было,
А мы всё бегом по квадрату, как белки,
А он – прямиком в небо…

Под чёрной его оболочкой
(как панцирь жука навозного),
Что-то определенно было такое —
Чего в нас не будет, теперь уже точно.

Это одно, пожалуй, запомню,

Об этом напишу, если,

хоть в чём-нибудь жив останусь:

«Был рояль, а мы оказались недостойны,

И, вот, он ушёл, и вот, лето настало.

Или, вот, – зима, или, вот, – …сколько их там?

Четыре? Кажется, все заполнены стороны?

А он ускользнул, вырвался на волю,