Крах

– Ладно, только тихо, – сдался кремлевец. – Позовите этого? Как его?

– Ну, из коридора? – щелкая пальцами, пытался вспомнить имя соратника Сергей.

Дальше пили уже без опаски, через некоторое время Литвин спросил сержанта:

– Расскажи хоть, что это за Кремлевский полк? А то народ не понимает, че там делать-то?

– Служить, что делать? – вопросительно посмотрев на стакан, ответил тот.

Перехватив взгляд сержанта, Сергей наполнил стакан и вместе с бутербродом протянул его будущему однополчанину.

– Полк как полк, – неопределенно начал сержант.

– Маршировать, поди, с утра до вечера? – наводящими вопросами постарался разговорить сержанта Литвин.

– В первую роту попадешь, будешь маршировать, – обращаясь к одному Сергею, ответил сержант.

– А ты в какой? – продолжал расспрашивать Литвин.

– В девятой. Мы у Мавзолея не стоим.

Вторые полстакана на секунду приостановили допрос. Дальше вопросы посыпались со всего зала. Сержант еле успевал поворачивать голову в сторону очередного. Выяснилось, что полк состоит из трех батальонов, первые два строевые, третий строительный. В первом и втором батальонах по пять рот, в третьем три роты, всего тринадцать. При этом у Мавзолея стоят только те, кто служит в первой роте. Со второй по девятую строевые роты несут караульную службу по охране самого Кремля и правительственного аэропорта Внуково, десятая рота пожарная. Валентин даже представить себе не мог, сколько всего разного было в полку. Одно он понял сразу: у Мавзолея ему не стоять точно. Сержант сказал, что рост «первопостников» должен быть 185 и выше, у Валентина было 180 ровно. Радоваться этому или расстраиваться, он еще не решил, но точно для себя определил, что третий батальон не для него. Что интересного в ремонте, пусть даже и в Кремле.

– А долго тут сидеть? – спросил кто-то из зала.

– До восьми вечера. Кстати, получите суточные, – вспомнил сержант, доставая из внутреннего кармана ведомость с фамилиями призывников. Раздав деньги, сержант сказал:

– Кто курит, по два человека могут выходить, в конце коридора туалет. Куда вскочили, по два человека, я сказал, – посадил он вдруг поднявшихся разом призывников.

– Литвин за старшего, – назначил он самого активного следить за порядком и первым вышел на перекур. Последующие часы все занимались чем хотели: кто-то пил, кто-то спал, некоторые даже писали письма, как они и, главное, когда собирались их отправлять, было непонятно. Пересчитав весь алкоголь, решили половину оставить на поезд, все-таки ехать полутора суток. Ровно в восемь вечера пришел автобус. Всех посадили в салон, и десять минут ждали майора. Зайдя в автобус, он потянул носом воздух и укоризненно посмотрел на сержанта.

– Остаточное, – соврал тот, пытаясь дышать в сторону.

За двадцать минут доехали до железнодорожного вокзала. Всех построили на перроне. Вдруг не пойми откуда появилась толпа родственников местных призывников. Майор сначала пытался прекратить родственные объятия, но быстро понял, что бесполезно, махнул рукой и отошел в сторону. Родственники, воспользовавшись бесконтрольностью, изрядно пополнили запасы алкоголя и закуски для своих чад. В восемь пятьдесят подошел поезд. Майор поделил всех на три части и рассадил в три вагона по десять человек в каждый. Ровно в девять вечера поезд тронулся и, набирая скорость, повез будущих воинов-кремлевцев в сердце родины.

В вагоне поезда Валентин занял верхнюю по ходу движения полку. Кинув телогрейку на матрас, он развязал свой рюкзак и выложил все запасы на стол купе. Из десяти мест, предназначенных для новобранцев, только четыре были в купе плацкарты, остальные в проходе, поэтому все призывники, расположившись на своих местах, вскоре собрались в купе. Предупрежденные сержантом о возможной проверке майора, алкоголь не доставали. Через полчаса, когда поезд уже миновал городские окраины и набрал приличную скорость, пришел майор. Убедившись, что призывники ведут себя тихо и не распивают, он пожелал всем спокойной ночи и ушел в свой вагон. Выдержав паузу минут в десять, достали водку. Валентин, выпив больше для приличия, залез к себе на полку и, свесив голову, наблюдал за происходящим сверху. Пить ему больше не хотелось и вскоре, укрывшись, расписанной телогрейкой, он заснул. Пару раз его будили будущие сослуживцы, тыкая в нос стаканом с водкой, но поняв, что это бесполезно, потеряли к нему интерес. Бессонная ночь проводов и последующий день, полный новой информации и водки, сделали свое дело. Валентин спал крепко и без сновидений. Утром, проснувшись, он с удивлением заметил, что праздник последних гражданских дней продолжался, только теперь в купе были посторонние мужики и, самое главное, девушки. Кто-то на нижней полке под Валентином играл на гитаре и громко хрипел матерные песни популярной группы «Сектор Газа». Свесив голову, Валентин увидел музыканта, им оказался Литвин, непонятно что делающий в этом вагоне, ехать он должен был рядом с майором.

– Дембель проспишь! – оборвав на полуслове песню, поприветствовал он Валентина. – Ну, ты спать, уже одиннадцать, – продолжил он, отложив гитару, – надо майору сказать, чтобы тебя в пожарную роту зачислили, спишь, как пожарный.

Купе взорвалось смехом. Валентин, неожиданно ставший центром внимания, слез вниз.

– Только вместе с тобой, – парировал он. – Веселый ты.

– А то! – заржал Сергей. – Мне хоть в пожарные. хоть к Мавзолею, главное, чтоб кормили.

Услышав о еде, Валентин понял, что голоден.

– Есть че пожрать? – озирая стол, поинтересовался он.

– Навалом! Девчонки, организуйте завтрак защитнику родины, – по-хозяйски распорядился Литвин, как будто не в поезде ехали, а дома на кухне сидели. Пока наводили порядок на столе и накрывали заново, Валентин сходил, умылся. Возвращаясь, он заметил, что все его вчерашние попутчики спали.

– Почему я пожарный? Все спят, – спросил Валентин у Литвина, очищая куриное яйцо.

– Так они только легли, а ты всю ночь давил, – потянувшись за гитарой, ответил тот. – Хорошо хоть девчонки согласились поддержать, а то ехал как сыч один, послать некого. Ну, что спеть? – обратился он уже к гостям и перебрал пальцами струны.

Посыпались просьбы. Выбрав самую похабную, Сергей запел. Несмотря на середину октября, снега совсем не было, и за окном тянулись голые бесконечные поля с редкими перелесками облетевших берез. Кто-то из соседей пододвинул Валентину стакан с водкой, взглянув на который Валентин поморщился и мотнул головой, отказываясь. Так с песнями и ехали. Литвин постоянно шутил и заигрывал с попутчицами, вгоняя их в краску матерными песнями. Постепенно в купе начали появляться призывники, и Валентин, воспользовавшись случаем, уполз к себе на второю полку. Уставившись в потолок, он одно время прислушивался к происходящему в купе, но мерный стук колес и качающийся вагон незаметно усыпили его.

– Ну, точно пожарный! – услышал он голос Литвина, который тряс его, пытаясь разбудить: – Самара! Вставай! Станцию проспишь! – под хохот купе орал он.

«При чем тут Самара», – в панике, спросонья думал Валя, скатываясь кубарем вниз. Его поймали, чьи-то руки, не позволив упасть на стол.

– Я же говорю, пожарный! – заикаясь от смеха, веселился Литвин.

Все еще не до конца придя в себя от такого резкого пробуждения, Валентин вертел головой в попытке сориентироваться. Поезд стоял, за окном было темно, только вокзальные фонари освещали перрон.

– Самара, братан! – громко сообщил Литвин.

– И что? – вытаращил на него глаза Валентин.

– Пойдем, подышим, а то здесь сдохнуть можно. Я думал, ты уже преставился. Как можно тут спать? – потащил Валентина за рукав на улицу Сергей. Только оказавшись на перроне, Валентин понял, насколько был прав товарищ. От свежего воздуха закружилась голова, и ноги предательски подкосились. Литвин подхватил чуть не упавшего сослуживца под руки.

– Тихо, тихо, тихо, – скороговоркой застрочил он. – Стоять! Смотрю, лежишь на спине, бледный весь, как покойник, – продолжил он. – Ну, думаю, так не пойдет, надо тебя на воздух, хотел сначала в тамбур вытащить, а тут Самара как специально. Вот и растолкал тебя. А то сдохнешь, с кем я Кремль тушить буду?

– Спасибо, – на выдохе сказал Валя.

– На здоровье, – затягиваясь сигаретой, ответил весельчак. И тут же переключившись на пробегающую мимо бабку с пирожками, начал с ней торговаться:

– Почем щенята, мать? – огорошил он ее вопросом.

– Какие щенята, сынок?

– Да те, из которых ты этих пирожков настряпала.

– Типун тебе на язык с меня ростом! – зло плюнула под ноги Сергею бабка.

– А что, с котятами, что ли? – не унимался тот.

– С картошкой по цене котят, – ответила бабка, судя по всему, привыкшая к постоянным шуткам пассажиров.

– Ну, тогда десять штук давай по цене за девять, – доставая рубль, торговался Сергей.

– Держи, милок, – развернув одеяло, закрывающее сумку, начала передавать Литвину пирожки бабка.

– Дались тебе эти пирожки, – когда торговка отошла к соседнему вагону, сказал Валя.

– Скучно, – бросил Сергей, закуривая второю сигарету.

Состав вздрогнул, лязгнув сцепкой.