Дом Анны

Алов: – Вы поняли, что я о митрополите?

Богданов: – О ком же еще? Конечно…

Алов: – Так вы знаете?

Богданов: – Знаю, очень многое знаю. И как он стал митрополитом, и как познакомился с масонами. Он член масонской ложи "Гармония". И уже давно. Люди, получившие власть, являются рабами тех, кто дал им свое благоволение. Это еще Василий Великий сказал…

Алов: – Это точно? (удивленно)

Богданов: – Увы, Николай…Увы… И всё, что он делает сейчас – всё в интересах масонов. Думаете, что такого не может быть? Люди пытливые, энергичные, страстные, которые всё еще находятся в поиске – вот, кто им интересен. Отец Мелетий именно такой. И был, и есть. Православный священник, у которого есть какие-то сомнения, идеальный материал… Нужно сломать хребет последней духовной силе, которая может противостоять духу мира сего. Остальные христиане давно сломлены и запутаны. Обмануты. Что делают масоны – увеличивают число своих людей среди высших иерархов Церкви. Всего-навсего. А уж они и проведут нужные им реформы.

Алов: – Зачем же это нужно священникам? Хотя…Наверное, глупый вопрос…Ответ прост…

Богданов: – Тешат свою гордость. Власть. Деньги. Тайные знания. Много соблазнов, мой дорогой друг. Кого-то даже шантажируют. Гомосексуализм. Педофилия. У дьявола много рычагов управления.

Алов: – Господи, помилуй! (крестится)

Богданов крестится: – Все согрешили и лишены Славы Божией. Но кто-то борется, а кто-то нет.

Алов: – Иван Сергеевич, давно хотел спросить – а можно привыкнуть к чуду?

Богданов: – Вы об иконе? Невозможно… Это все равно, если для священника евхаристия станет рутиной…Я никогда не подхожу к иконе с любопытством, чтобы проверить откуда и сколько истекает мира. Даже не думаю об этом. Просто молюсь и всё. Это же не фокус. Это непостижимое. Что вызывает страх и любовь. Именно так. Страх и любовь к Творцу.

Молчат.

Богданов (улыбается): – Мы сейчас допьем свой чай и поедем в Афины. Думаю, что нам уже пора.

Внезапно на террасу вбегает монах. Он испуган.

Богданов и Алов встают из-за стола.

Монах (говорит на русском): – Иван, из образа Богородицы текут слезы. Что-то страшное будет.

Богданов: – Какой образ?

Монах: – Над вратами монастыря.

Алов, Богданов и монах идут с террасы к воротам. Над вратами древний образ Богородицы. Он весь мокрый.

Монах: – Икона слезоточила всего несколько раз за последние пятьдесят лет.

Богданов закрывает лицо руками и громко повторяет: – Вот оно. Вот оно. Пришло это время. Пришло это время.

Алов и монах в страхе смотрят на икону.

Конец первой картины

Картина вторая

Резиденция митрополита Мелетия.

Зильберман: – Отец Мелетий, завтра мы сможем называть Вас Ваше Святейшество…

Мелетий: – Очень на это надеюсь.

Зильберман: – Я помню, с какой гордостью и радостью все братья говорили о Вашем посвящении. Очень немного братьев, которые приняли посвящение, и сделали нашу философию, нашу позицию не абстрактными рассуждениями, а жизненным опытом, всей своей жизнью. А ведь всего десять лет прошло…

Мелетий: – У меня большие планы, брат Марк.

Зильберман: – Именно об этом я и приехал побеседовать с Вами.

Мелетий: – Я ждал этого разговора.

Зильберман: – Но сначала о выборах. Вы знаете, что патриархия находится в бедственном финансовом положении, но у нас достаточно средств, чтобы все, кто примет участие в выборах патриарха, выбрали именно Вас.

Мелетий: – Я знаю. Были, конечно, сложности…

Зильберман: – Отец Пётр?

Мелетий: – Да. Но я думаю, что, несмотря на свои убеждения, ему некуда деваться. Потому что я привезу в Патриархию деньги. И большие деньги. А ведь еще неделю назад за него было 16 голосов из 17. Но всё изменилось в один момент. И всё благодаря Вам, Марк. Один его друг, теперь и наш друг, мирянин, предложил ему 50 000 долларов для того, чтобы он отказался в мою пользу. Естественно, он отверг это предложение. Однако вчера ночью его посетила делегация общества "Национальной обороны". И попросила его снять свою кандидатуру в мою пользу.

Зильберман: – Отец Мелетий, только благодаря Вам, наша патриархия поддерживает приятельские отношения с протестантскими епископами в Англии и Америке. Это в национальных интересах нашей страны. А эти интересы требуют, чтобы патриархом были выбраны именно вы. Таково было и желание митрополита Германа. И общество «Национальной обороны» имеет серьезную поддержку в правительстве. Отцу Петру всё это объяснили. Думаю, что он всю ночь думал над этим предложением. Субсидий давно нет. Жалование не выплачено за 9 месяцев. Благотворительные учреждения патриархии в бедственном положении. Ради этого и ради народного блага он снимет свою кандидатуру.

Мелетий: – Спаси Вас Господь, брат Марк.

Зильберман: – Теперь о деле. Я слышал о том, что вы собираетесь проводить определенные реформы. Это очень своевременно. Для сотрудничества с другими христианами, нет необходимости в предварительных условиях или в догматическом единстве. Единство христианской любви – вот что важно. Этого достаточно.

Мелетий: – Несомненно. Прежде всего, речь идет об изменениях в отношениях с англиканцами. Хотелось бы окончательно закрепить признание благодатности священства в Англиканской Церкви. И даже признать возможность евхаристического общения.

Зильберман: – Среди них много наших братьев. Они наша опора в христианском мире. Если такое произойдет, это откроет нам новые двери в Богопознании. Вы знаете, дорогой брат, что наша философия глубоко религиозна. И конечная ее цель, несомненно, полное объединение всех христиан. Для преобразования этого мира. А не ради ухода от него.

Мелетий: – Это еще не всё. Думаю, что главное – перемены, связанные с браком.

Зильберман: – Очень интересно. Что же конкретно?

Мелетий: – Я думаю, что это давно назрело. Женатый епископат и второй брак священнослужителей должны стать нормой.

Зильберман: – Всё это ненужные и ветхие оковы. Вы правы. И ещё посты – совершенно неразумное изобретение. Какой смысл в таких долгих и бессмысленных ограничениях себя? Вот у протестантов они разумны. И не стесняют человека. А человек – венец творения. Я не говорю о том, что нужно предаваться чревоугодию и обжорству, но человек должен быть свободен в этом вопросе. Есть или не есть. И что есть. Какая Богу разница, что и когда человек ест? Да никакой. Еда не приближает нас к Богу и не отдаляет нас от Него. Это лишь рабочий материал и источник энергии для тел. И ничего более.

Конечно, пост имеет определенный мистический смысл перед важными духовными событиями…Но двести дней в году. Это бред. Конечно, я имею в виду мирян. Но и священники должны научиться рассуждать здраво. Мне даже смешно, что за столько веков ничего не изменилось…Ведь всё вокруг стало иным. Нужно сообразовывать свои действия с окружающим миром.

Мелетий: – Брат Марк, за столько веков человек внутренне совсем не изменился, хотя декорации поменялись. Но это лишь подтверждает ваши слова.

Зильберман: – Календарная реформа необходима. Для христианского единства – это огромный шаг вперед. Чтобы все, призванные именем Господа, праздновали в один и тот же день Его Рождество и Воскресение. Но не всё сразу. Будет противостояние. Будут сложности. Но мы все преодолеем. Путь к новому порядку усеян терниями. Мы их искореним. Надо начать с чего-то определенного. В один миг реформы не провести. Нужна эволюция, а не революция. Нужно подготовить архиереев, паству. Донести до них истину. Вода камень точит. Чем больше мы будем говорить, и объяснять необходимость изменений, тем эффективнее будет результат.

Мелетий: – Все равно будут расколы. Но я глубоко убежден, что вопросы богослужебного языка и календарного стиля, не имеют догматического значения. Из-за всего этого мы превратились в фарисеев, худших, чем те, что были при жизни Христа.

Зильберман: – Некоторые архиереи говорят людям, что мы является носителями и вестниками всякого зла, отрицаем Троичность Бога. Строим новую религию. Религию будущего, якобы предназначенную, заменить все существующие религии. Но это не так, дорогой отец Мелетий. Мы хотим единства. Прежде всего, единства в Божественной любви. Мы сторонники полноценного развития человека. Сторонники прогресса. В Церкви давно этого нет. Мы свежая и новая сила, способная преобразить. Вы же меня прекрасно понимаете. Наши ритуалы и обряды никак не пересекаются с церковными.