«Пена дней» и другие истории

– Тяжело! – сказал Надстоятель.

Священок, подымавшийся последним, поддакнул ему. Пьяномарю, который шел между ними, деться было некуда, ему пришлось согласиться.

– Еще два с половиной витка, – сказал Надстоятель.

Наконец они вышли на хоры, расположенные против алтаря на высоте ста метров над церковным полом, который трудно было разглядеть сквозь туман: облака беспрепятственно вплывали в храм и огромными хлопьями проносились по среднему нефу.

– Погода будет отличная, – сказал Пьяномарь, принюхиваясь к облакам. – Пахнет тимьяном.

– Немного отдает и лакрицей, – добавил Священок.

– Надеюсь, церемония удастся на славу, – сказал Надстоятель.

Поставив картонки на пол, они принялись украшать стулья музыкантов.

Священок разворачивал праздничные покрышки, сдувая с них пыль, и передавал Пьяномарю и Надстоятелю.

Вздымавшиеся над их головами каменные столпы соединялись где-то там, в едва различимой вышине. Матовый бело-кремовый известняк, обласканный нежным сиянием дня, отражал ровный и мягкий свет. А под самой кровлей густела бирюзовая синева.

– Надо надраить микрофоны, – сказал Надстоятель Священку.

– Вот сейчас разверну последнюю покрышку и займусь этим, – ответил Священок.

Он вынул из сумки красную суконку и принялся энергично тереть подставку ближайшего микрофона. Всего их было четыре штуки, расположенные в ряд перед стульями музыкантов. Микрофоны эти были подключены к особому механизму для того, чтобы каждая мелодия включала соответствующий колокольный звон. Внутри же храма звучала только музыка.

– Скорей, Жозеф, – сказал Пьяномарь, – мы с Эмманюэлем уже все закончили.

– Подождите меня, – попросил Священок. – Чуточку терпения! Мне осталось работы на пять минут, не больше.

Пьяномарь и Надстоятель прикрыли картонки крышками и аккуратно составили их в угол хоров, чтобы по окончании церемонии снова все убрать.

– Готово! – воскликнул Священок.

Они пристегнули лямки парашютов и грациозно прыгнули в пустоту. Зашелестел шелк, распустились три пестрых цветка, и безо всяких осложнений ноги всех троих одновременно коснулись отполированных плит каменного пола.

XIX

– По-твоему, я красивая?

Хлоя смотрела на свое отражение в воде аквариума, дно которого было посыпано серебряным песком. В нем резвилась красная рыбка, то и дело выплывая на поверхность. На плече Хлои сидела серая мышка с черными усами, потирала лапками мордочку и любовалась разноцветными бликами на воде.

Хлоя уже натянула чулки цвета своей золотистой кожи, легкие, как дымок ладана, и надела белые лайковые туфли на высоком каблуке. Больше на ней ничего не было, если не считать тяжелого браслета из синего золота, от которого ее узкое запястье казалось еще более хрупким.

– Ты находишь, что мне уже пора одеваться?

Мышка сбежала с ее округлого плеча, примостилась на груди и взглянула на Хлою снизу вверх, как бы утвердительно отвечая на ее вопрос.

– Тогда мне придется спустить тебя на пол. Знаешь, сегодня вечером ты вернешься к Колену, так что попрощайся со всеми здешними мышами…

Хлоя посадила мышку на ковер, посмотрела в окно, приподняв занавеску, и подошла к своей кровати, на которой были разложены ее белое подвенечное платье, а также платья Ализы и Исиды, оба цвета воды.

– Вы готовы?

В ванной комнате Ализа причесывала Исиду. На них тоже были только чулки и туфли.

– Что-то мы все не торопимся, – с нарочитой строгостью произнесла Хлоя. – Уж не забыли ли вы, подруги, что у меня сегодня свадьба?

– Еще целый час впереди, – ответила Ализа.

– Успеем, – сказала Исида. – Ты ведь уже причесана.

Хлоя засмеялась, тряхнув локонами. В ванной комнате, затуманенной паром, было жарко, и порозовевшая спина Ализы выглядела так привлекательно, что Хлоя нежно провела по ней ладонями. Исида сидела перед зеркалом, покорно доверив свою голову умелым рукам подруги.

– Ой, щекотно! – крикнула Ализа, засмеявшись.

Хлоя нарочно касалась тех мест, где щекотно, пробегая пальцами по ее бокам до бедер. Теплая кожа Ализы чуть вздрагивала от ее прикосновений.

– Из-за тебя Ализа испортит мою прическу, – сказала Исида, которая, чтобы не терять времени, делала себе маникюр.

– До чего же вы обе красивые! – воскликнула Хлоя. – Жаль, что вы не можете в таком виде пойти на свадьбу. Как бы мне хотелось, чтобы на вас ничего не было, кроме чулок и туфель!

– Иди, младенец, одеваться, – сказала Ализа. – А то опоздаем.

– Поцелуй меня, – сказала Хлоя. – Я так счастлива!

Ализа вытолкнула ее из ванной. Хлоя присела на кровать и, хотя она была одна в комнате, смеялась, глядя на кружева своего платья. Прежде всего она надела целлофановый лифчик и трусики из белого сатина, в которых ее изящные формы приобрели уже совсем фирменный вид.

XX

– Ну что, порядок? – спросил Колен.

– Нет еще, – ответил Шик.

Вот уже в четырнадцатый раз он пытался завязать галстук Колену, но у него ничего не получалось.

– Может, наденешь перчатки? – предложил Колен.

– Зачем? – удивился Шик. – Думаешь, получится лучше?

– Не знаю, просто пришла такая мысль, – ответил Колен. – Но я не настаиваю…

– Как хорошо, что мы занялись этим делом загодя, – сказал Шик.

– Конечно, но мы все равно опоздаем, если не справимся.

– Справимся, справимся.

Шик снова быстро проделал весь ряд строго определенных движений и с силой потянул за концы галстука. Галстук с треском разорвался посередке, и обе его половины беспомощно повисли в руках Шика.