Халифат

Уходят от базара… сворачивают на другую улицу… идут вниз к Босфору мимо старых каменных домов с застеклёнными лоджиями, галереями, верандами… верёвки с бельём тянутся поперёк улицы от балкона до балкона на высоких этажах, чтоб шпана палкой не достала… а там за бельём… над бельём… в просветы между бельём видна гавань… и море, расплывшееся во все горизонты… синим миражом обнимающее всю Землю… в нём столько свободы… не только когда ты ходишь по нему, а просто когда видишь – оно шепчет про побег, про вольные просторы… наполняет душу безбрежным размахом… качкой… яростным свистом ветра… бурей!.. а ты ковыляешь себе зажатый домами в оврагах узких улиц… уже запродан… подписан и должен по уши крутым браткам… и все твои шаги предписаны наперёд… а тут вдруг – море!.. выход из тупой земной игры в другое измерение… если уж удирать, то только туда… на земле найдут… а в море – никогда… злая волна может найти, когда будешь спать в лодке… но это уж от Бога… с Ним не поспоришь… Ему видней когда и как тебя кончить.

Уютное кафе под балконом… стенки вокруг расписаны граффити… потускневшими от ярко выраженных тщетных попыток их выскрести… бедные хозяева, консерваторы чистых стен, стирали и соскрёбывали эту мазню много раз, а неуёмные творцы-граффоманы записывали по новой… и ещё раз по новой… и в двадцать восьмой раз по новой… интересно, на чьей стороне был бы Белинский?.. всё же фамилия обязывает.

У витрины кафе стоит диван и рядом с ним – кальян… пожилой хозяин любезно приглашает присесть и покурить… Пётр отрицательно машет головой… они заходят в кафе.

***

Турция – Стамбул – кафе

Николай и Пётр сидят у окна с видом на гавань… на маленькой сцене поёт певица в восточном наряде… она умело крутит голым животом и томно поднимает и опускает густо накрашенные глаза… туманящий взор, убегающий прочь… словно сама в себе и не видит никого… ею владеет смутное страстное желание, с которым она не в состоянии бороться… отдаётся и покоряется ему… этот потусторонний взгляд, как у наркоманов на поздней стадии улёта… однако её ведёт что-то более сильное, чем наркота.

– (Николай, себе): словно змея в животе крутится… а она прислушивается и следует… невольница змеи… вот всунешь в неё, а змеюка возьмёт и откусит твой член изнутри… да и в любом случае… стрёмно с такой бабой в постель идти… не ты её будешь трахать, а она тебя… не сумею я… с девчонками по-прежнему остался пацаном.

Официант принёс специи и лаваш… Пётр листает меню… а Николаю не надо… наизусть знает… в Баку те же блюда… долма… табуле… буглама… соскучился по ним.

– (Пётр): по нейтралке бегаешь резво.

– (Николай): да уж – нейтралка!.. того и гляди сзади в шею чего-нибудь психиатрическое вколют… замотают в халатик с длинными рукавами… а потом ты будешь меня, мяукающего дурачка, через посольство спасать.

– (Пётр): буду… правда, не через посольство… а ты знай, что здесь – лафа.

– (Николай): если америкосы в местные кичманы халифов возят… то значит здесь – сплошной беспредел!

– (Пётр): для тех особые тюрьмы… но это – посторонняя философия… к нам отмашка пришла – через три дня едешь за реку… один.

Удивление на лице Николая… он встревожен и озабочен… опускает голову, чтобы скрыть смятение и собраться с мыслями:

– не готов я к вашей шпионской химии… да, может, и никогда не буду готов.

– (Пётр): доставишь конверт и вернёшься… и не говори мне, что ты не готов даже для такой ерунды… инструкторы много хвалебного про тебя написали.

– (Николай): да уж… могу целый день провисеть на колючей проволоке, зацепившись глазом… если у человека нет слуха, то его можно сто лет учить пению… и всё кошке под хвост.

– (Пётр): мы все учимся всю жизнь… эта ознакомительная поездка – тоже часть учёбы… ты должен узнать обстановку на практике… и начинать надо с простого.

– (Николай): я не готов… моментально вляпаюсь во что-нибудь… и устрою вам ацтой… неужели нет замены?

– (Пётр): задействованы и другие… но могут быть варианты твоего профиля… выполняй все приказы своего контакта.

– (Николай): какие варианты?!. какой профиль?.. я ни хера не умею!.. что в конверте?

– (Пётр): для прочих он бесполезен… а для адресата – это пароль… иди прямо к нему… не глазей по сторонам, не привлекай внимание, избегай свидетелей… веди себя словно ты при делах.

– (Николай): а если они будут глазеть на меня?!.. мочить их прикажешь?!

– (Пётр): зачем же лишний шум?.. будь как листик на дереве… неотличим.

– (Николай): то будь нежданным и негаданным, то неотличим… я в упор не бачу такие навороты… слишком тупой для ваших дел.

– (Пётр): что ж тут непонятного?.. то нежданным и негаданным, а то – неотличимым… всегда не таким, как вчера… как минуту назад.

– (Николай): и где же этот неотличимый листик должен трепыхаться на ветрах судьбы через несколько дней?

– (Пётр): Сирия… Идлиб.

***

Сирия – Идлиб – Николай идёт через город

Палаточный лагерь беженцев… давно высохшее бельё на верёвках… дети пускают воздушных змеев над палатками… пацаны пинают мяч… девушки в головных платках и хиджабах… парни в куртках и штанах камо с повязками на головах… редко кто с оружием… у забора лавки с овощами, фруктами, продовольствием… неподалёку на ящиках сидят старики в спокойствии чинном… молчат и взирают… они весь день вот так взирают… всё уже ранее сделано… остались последние годы жизни… бабы готовят еду на низких печурках, сложенных из нескольких кирпичей… ездоки на мотоциклах и мопедах… незаметно среди палаток стоит джип с зенитным пулемётом… а вокруг кипит повседневная бляха-жизнь… будто и нет войны и убийств… независимо протекает, ибо всё вписано и встроено одно в другое.

Много народа шляется вокруг лагеря… возле лагеря… через лагерь… ходит, стоит, оглядывается, смеётся, сидит, молчит… нет грустных лиц, есть задумчивые… вокруг машины ездят… все помятые и покорёженные жизнью… рядом – полуразрушенные дома… обломки балок, бетонных перекрытий отодвинуты к стенам, чтоб сделать проход… а дальше уже видны и целые многоэтажные дома, где живут… незаметно начинается город, но до центра отсюда пёхать и пёхать.

Если долго идти от лагеря по широкой улице, а потом ещё дальше… то можно выйти на площадь, которая раньше называлась центром… а сейчас, наверно, лагерь беженцев – это центр… или базар… а в бывшем центре разрушенные дома вокруг площади… бетонные обломки посреди дорог… не проехать… когда-то здесь народ собирался по вечерам, лясы точил, планы строил… а сейчас – никого… разбитые и разграбленные магазины и кафешки… в сквере посредине – квадратная ротонда с четырьмя исцарапанными колоннами и тремя здоровыми дырками от бывших часов… одни часы пока не выпали… болтаются на петлях и скрипят на ветру, но не ходят… остальные исчезли… не, ну кто мог их уволочь?.. они ж тяжеленные, мля… небось, испарились в иное пространство… потому что кончилось прежнее время, которое они отмечали… была эпоха завитушек и пряников, а сейчас эпоха разрухи и трупов.

Николай идёт по пустой площади… проходит мимо ротонды… за углом сворачивает на Ювелирную улицу.

Тут всё же имеется кое-какой народ… множество маленьких лавочек и магазинчиков… теснятся, прямо налезают друг на друга… многие едва ли больше метра в ширину – дверь и узкое окно, но подчас в два этажа… в окнах фотографии ювелирных изделий… вывески на разных уровнях внахлёст… каждая старается закрыть соседние… передвижной лоток с фруктами… из машины ящики выгружают… кусковые алмазы?.. пацан на вЕлике едет… бородатый дядька с бутылкой воды сидит у стены… Николай ищет свой магазинчик… читает вывески… ходит туда-сюда… всё нет да нет… заходит в случайную лавку спросить.

***

Идлиб – Ювелирная улица

Небольшая тесная лавочка… картинки с ювелирными изделиями по всем стенам… у кассы под стеклом прилавка лежат настоящие ожерелья, серьги, браслеты и прочее… прилавок из небьющегося стекла… с большими специальными замками… грабили уж тут… или рядом… а теперь всё готово, чтобы отразить следующий налёт… ну, может, не совсем всё… мы ведь всегда не совсем готовы к завтрашнему дню… к своей жизни… к тем, кто с динамитом придёт… да и ко многому другому.

Хозяин лавки, невысокий, сухонький, улыбчивый, усиленно кланяется и струит халву во взгляде… Николай тоже приветливо улыбается в ответ… спрашивают друг друга о здоровье и благополучии семьи, как принято у цивилизованных восточных людей… о бизнесе, детях… да между прочим, не знает ли хозяин, где такой-то магазинчик?

Хозяин расцветает от удовольствия… конечно же, знает… с полной приятностью отвечает, счастливо размахивая руками и прижимая ладони к груди… с выражением абсолютной искренности и порядочности… указывает пальцем наружу… ведёт рукой по воздуху, изображая путь, который надо проделать… загибает ладонь, имея в виду поворот в переулок, где за углом находится требуемый адрес… источает похвалы владельцу искомого магазина… который ну прямо его лучший друг… Николай отвечает всевозможными благодарностями в ответ… делает комплименты кулонам и брошкам на прилавке под стеклом… говорит, что купил бы вот это и это своей жене, но сегодня спешит… кланяется и выходит.

Когда дверь за незнакомцем закрывается… хозяин лавки моментально меняется в лице – теперь он сама озабоченность… следит в окно и ждёт, пока посетитель не отойдёт от лавки и не перейдёт улицу… потом быстро вытаскивает мобильник и звонит.

Николай идёт по Ювелирной улице… находит короткий переулок, указанный в адресе… заворачивает в него… ищет вывеску… увы, магазинчика нет ни в переулке, ни где-либо рядом… лавочник указал именно сюда, но, может, они не поняли друг друга… спрашивает у парней на углу… те лениво пожимают плечами… он озирается, снова читает вывески… медленно идёт дальше и дальше, отдаляясь от площади и прежней лавки.

Обращается к уличному лоточнику… тот долго скребёт голову… видимо, стараясь таким образом оживить память… разводит руками… неуверенно водит пальцем туда-сюда… наконец тычет в обратном направлении… разочарованный Николай возвращается… читает многочисленные вывески по дороге… Пётр дал мобилу и предупредил – текстовать только в крайнем случае.

– (Николай, себе): я ищу пятнадцать минут… это крайний случай или нет?.. наверно, крайний… вывески нет… никто не знает… может, зайти ещё раз в ту прежнюю лавку?.. дать деньгу в лапу и попросить лично отвести?.. всё «может» да «может»… а чё делать-то?

Он достаёт мобильник, начинает текстовать… просит совета… ждёт… ходит туда-сюда… что-то долго молчит Пётр… видимо, занят… Николай возвращается в ту прежнюю лавку, куда он заходил раньше… навстречу ему по улице медленно едет полувоенный фургон.

За стеклянной дверью той лавки стоит хозяин… смотрит сквозь стекло на идущего обратно незнакомца и что-то говорит в мобильник.

Фургон останавливается возле Николая… оттуда выскакивают два душмана в чёрном… без лишних слов запихивают его внутрь… он возражает и сопротивляется, но те сильнее… дверца закрывается, фургон уезжает.

На улице лишь двое-трое заметили… уличный лоточник нервно озирается и спешно увозит свою тележку с лотками и зонтиком в переулок рядом с Ювелирной улицей… прочь от шайтанов!.. прочь!

***

Идлиб – подвал Халифата – камера Николая