Книга тайн

Очень хорошо об этом сказал Наполеон, неоднократно встречавшийся с русским императором и понявший его человеческую суть: «Александр умен, приятен, образован, но ему нельзя доверять; он неискренен: это истинный византиец – тонкий, притворный, хитрый».

Но чье же влияние – Екатерины или Павла – оказало большее воздействие на формирование характера Александра? Об этом спорят до сих пор, хотя пальму первенства нужно, конечно же отдать императрице.

Наша официальная история наделила Екатерину II всеми добродетелями, назвала ее «Великой» и тем самым как бы выдала ей надежную индульгенцию в деле искупления всех ее прегрешений. Но в материале о «Княжне Таракановой» я уже говорил о чудовищной мифологизации нашей истории; результатом этого, в частности, является искажение истинного облика Екатерины II в сторону безудержного восхваления ее достоинств и добродетелей. В действительности же он никоим образом не соответствует тем лаковым парсунам, по которым складывалось общественное мнение о «северной Семирамиде», как называли русскую императрицу льстецы всех мастей и оттенков.

Здесь нет нужды говорить о государственной политике Екатерины. Проживи императрица дольше, ее политика привела бы Россию к полному банкротству – это отдельная тема, мало согласующаяся с замыслом данного очерка; что же касается человеческих качеств Екатерины, то многие ее современники ставили на первое место как раз ее выдающееся лицемерие.

И вот внук Александр, названный за свою неискренность византийцем. Как говориться, природа отдыхает на детях (сын Екатерины Павел отличался как раз спартанским прямодушием), зато щедро передает внукам гены бабок и дедов.

Да, можно с полным правом заявить, что Александр пошел характером в бабку, был ее баловнем и относился к ней с искренней любовью, но столь же искренне он любил поначалу отца. Беда Павла, приведшая в конце концов к тому, что Александр сделался его врагом, заключалась в суровости и деспотичности, с которыми Павел относился к сыну.

И дело здесь вовсе не в психопатстве Павла, в чем его изначально обвиняло большинство историков, и что совершенно не соответствует действительности, и в желании вырастить из сына достойного человека и правителя – честного и благородного. Каким, кстати, был сам Павел, о чем, к сожалению, умалчивается и до сих пор. Павел рисуется только деспотом, без попыток объяснить причины этого самого «деспотизма».

Однако в случае с Александром вина Павла очевидна. В своем стремлении воспитать из сына рыцаря он, что называется, перегнул палку. Тонкий и чувствительный Александр не был создан для восприятия тех методов воспитания, к каким прибег отец. Окрики и постоянная суровость, переходящая иногда в насмешку над слабостями Александра, не могли достичь результатов, поскольку наследник был создан для умного разговора и деликатного обращения. Воспитательная метода Павла вполне бы подошла к третьему сыну императора, Николаю, который впоследствии будет править Россией; в применении же к Александру она привела к противоположным результатам – подавляемый отцом, Александр все больше и больше отдалялся от него, а затем просто возненавидел. Что и определило его участие в заговоре против Павла I – 11 марта 1801 года.

Но пока что на дворе лишь конец 1796-го. Недавно умерла Екатерина II, многие годы лелеявшая мысль передать престол внуку в обход родного сына. Эту идею императрица высказывала впервые ещё в 1787 году, то есть в то время, когда Александру было всего 10 лет. Он, кстати, был посвящен бабкой в этот план, но сам же и расстроил его, рассказав о замысле Екатерины отцу и поклявшись ему в том, что никогда не выступить против него.

Но вот Екатерина умерла и на престол вступил Павел. Вопреки распространенному мнению, он не был психически ненормальным человеком, доведшим Россию за четыре года правления чуть ли не до катастрофы. Все обстояло как раз наоборот, и Павлу пришлось расхлебывать результаты деятельности своей матери, Екатерины «Великой». А что касается его как человека, то он был умным, честным и благородным (правда чересчур эмоциональным), а потому не вписывался в систему координат тогдашней российской деятельности. Недоброжелатели называли Павла гатчинским капралом (двор Павла находился в Гатчине), а он был хорошо воспитанным и образованным человеком, проявившим большую склонность к занятиям математикой и к инженерным наукам и знавшим три языка – немецкий, французский и латынь.

Объективную оценку дал Павлу I в своих «Записках» генерал-майор Конной гвардии Николай Саблуков. «Это был человек в душе вполне доброжелательный, – писал конногвардеец, – великодушный, готовый прощать обиды и повиниться в своих ошибках. Он высоко ценил правду, ненавидел ложь и обман, заботился о правосудии и беспощадно преследовал всякие злоупотребления, в особенности же лихоимство и взяточничество. К несчастью, все эти похвальные добрые качества оставались совершенно бесполезными, благодаря его несдержанности и нетерпеливой требовательности беспрекословного повиновения».

Другими словами, суровые меры, принятые Павлом для наведения в стране порядка, встретили жесточайшее сопротивление дворянской оппозиции. Но разве нужны были эти суровые меры, это требование беспрекословного повиновения, о котором говорит Саблуков? Ведь Павел стал царствовать после «золотого» века Екатерины, когда по уверению нашей официальной историографии, Россия достигла пика своего могущества и когда, казалось бы, не пристало говорить ни о каких суровых мерах в деле наведения порядка в стране. Это – очередной миф нашей истории. Да, территориальные приобретения при Екатерине поражали воображение (именно тогда к России был присоединен Крым и основан Севастополь), но какой ценой были оплачены эти приобретения? Ценой жизни бессчетного числа русских солдат являвшихся до призыва на службу крепостными крестьянами, то есть основными работниками государства.

Рекрутские наборы, производимые по всей стране, собирали под знамена Румянцева, Суворова и Потемкина сотни тысяч людей, трупами которых устилали затем все поля победы. Но какое дело было русской императрице (русской, впрочем, лишь по стране проживания) до крепостных мужиков, которых именно она довела своими указами до рабского состояния? Ведь это при «великой» Екатерине крепостничество в России достигло своего апогея, когда крестьянам, например, было запрещено под страхом физических наказаний жаловаться на своих господ; когда их продавали наравне с тягловым скотом и секли за малейшую провинность. Ведь это при Екатерине помещица Дарья Салтыкова, вошедшая в историю под именем Салтычихи, замучила до смерти свыше 100 своих крепостных. Жалоба на нее дошла до императрицы лишь после десятого захода, когда отчаявшиеся мужики всеми правдами и неправдами прорвались к Екатерине. Им грозило битье кнутом на площади – не жалуйся! – или вырывание ноздрей, но они пренебрегли опасностью и донесли до государыни всю правду о своей жизни. Салтычиха была отдана под суд, и судьи, пораженные жестокостью помещицы, приговорили ее к смертной казни, хотя таковая в отношении дворян не применялась. Исправляя «ошибку» суда, Екатерина заменила смертную казнь заточением в монастырь, и Дарья Салтыкова остаток дней провела в одной из московских обителей.

Но это, как говорится, лирическое отступление; вернувшись же к основной теме стоит отметить один лишь факт и задать один лишь вопрос. Факт заключается в том, что Екатерина II царствовала 34 года, и все это время Россия находилась в состоянии войны, которая безостановочно пожирала свои жертвы – русских солдат, бывших крестьян, оторванных от хозяйства. А отсюда вытекает и вопрос: могло ли государство после стольких лет разорения находиться в состоянии благоденствия?

Каждый, кто находится в здравом смысле, ответит: конечно же, нет. И это будет той правдой, которую, оценивая царствование Екатерины, выскажет в суровых и нелицеприятных словах А. С. Пушкин: «Со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России».

Придя к власти, Павел I тотчас увидел катастрофичность положения. Россия находилась, образно говоря, у разбитого корыта. Хозяйство было разорено, в казне не оказалось денег (да и откуда они могли быть там, если только своим любовникам- стеснительные историки называют их благозвучным словом «фавориты» – Екатерина раздарила свыше 90 миллионов рублей и сотни тысяч крепостных душ- одним Орловым 50 тысяч), так что новому императору предстояло, по сути, спасать государство от банкротства.

И он попытался сделать это, по мере возможности наполняя расстроенную Екатериной казну и поведя энергичную борьбу против роскоши, расточительности, мздоимства и коррупции. И конечно же, встретил полное неприятие своих взглядов со стороны знати и чиновничества. Положение осложнялось еще и резким, вспыльчивым нравом императора, что привело сначала к возрастанию неприязни к нему, а затем – и к заговору.

В том, что он существует, Павел нисколько не сомневался, более того, он верно «вычислил» главных заговорщиков, начиная от госсекретаря Никиты Панина и петербургского губернатора графа Палена и кончая своим старшим сыном Александром.

Оценивая роль последнего в заговоре 1801 года, многие историки умаляли ее, утверждая, что Александр вошел в число заговорщиков чуть ли не под принуждением. Но факты говорят о обратном. Известно, что противники Павла не единожды предлагали наследнику силой свергнуть императора с престола и занять его место. Как в этом случае должен был поступить человек, лояльный к Павлу? Вероятно, предупредить его об опасности. Это можно было сделать безболезненно для тех, кто предлагал Александру сместить отца, не называя их имен, а лишь дав понять Павлу, что против него существует оппозиция.

Александр этого не сделал. Он выслушивал предложения, наматывал, как говориться, на ус и молчал. Не есть ли это доказательство того, что в голове наследника уже бродили кое-какие мысли относительно престола? Конечно, верховная власть в России рано или поздно должна была перейти в руки Александра, но ведь мы хорошо знаем, что в таких случаях претенденты на трон желают получить его как можно раньше. Мало ли что может случиться, пока ты будешь терпеливо дожидаться урочного срока!

События ускорили свой бег, когда в начале 1801 года Павел I арестовал несколько десятков человек, подозреваемых в заговоре. Знал ли он в то время о том, что и Александр определенным образом связан с заговорщиками?

По-видимому, догадывался, поскольку имеется известие, что император как-то сказал своему обергофмейстеру графу Кутайсову, что Александру уготовано место в Шлиссельбургской крепости. Само собой понятно, что такие заявления не могли не дойти до наследника, который стал всерьез опасаться за свою безопасность. Время колебаний близилось к концу, надо было определяться, на чью сторону вставать, и Александр определился. О том, как это произошло, рассказывал после переворота его главный вдохновитель граф Петр Пален. Считается, что его рассказ сильно приукрашен, но никто не сомневается в достоверности самого факта, и это главное.

А случилось следующее. Получив от кого-то предупреждение о заговоре (принято думать, что это сделал генерал-прокурор П. Х. Обольянинов), Павел призвал к себе Палена и поделился с ним своими планами в отношении заговорщиков, сказав в частности, что к заговору причастен и Александр, которого, видимо, придется арестовать.

Пален, не знавший в подробностях, что же известно Павлу о заговоре и заговорщиках, подумал, что, наверное, известно все, и его ждет плаха. Но граф был на редкость хладнокровным человеком, а потому, не моргнув глазом, признался Павлу в том, что заговор действительно существует и что он, Пален, состоит в нем.

Павел I был поражен этим заявлением, но Пален тут же успокоил императора, сказав, что он состоит в заговоре лишь с одной целью – чтобы узнать все его нити и имена злоумышленников. И он уже на пути к этому, так что императору не стоит волноваться: не сегодня- завтра он получит все необходимые сведения.

Павел был по натуре благородным человеком, а потому легковерным. Слова Палена он принял за чистую монету, тогда как граф, понимая, что земля горит у него под ногами, прямо от Павла направился к цесаревичу и передал ему весь разговор с его отцом. Перспектива оказаться в крепости ужаснула Александра, но Пален сказал, что выход есть- нужно сместить императора, и тогда все останутся целы. Перед Александром встал выбор: либо, по примеру императора Ивана Антоновича, оказаться заточенным до конца своих дней в крепость, либо согласиться на предложение графа. Поскольку о физическом устранении отца не было и речи, Александр выбрал второе.

Но дальнейшее предстало перед ним в страшном виде. Заговорщики, ворвавшись в ночь на 11 марта 1801 года в спальню Павла I, предъявили ему требование об отречении, однако император отказался подписать его, после чего и был убит. Бытует мнение, будто заговорщики решились на это под воздействием винных паров (они отправились к императору после ужина, сопровождаемого обильной выпивкой), но думается, что такие утверждения беспочвенны. Судьба Павла I была определена заранее. Он вызывал у заговорщиков слишком большую ненависть, чтобы надеяться на их великодушие.

Что же касается Александра, то весьма вероятно, что он и в самом деле был далек от мысли, что отца убьют. Тому же Палену было выгодно до последнего момента держать наследника в неизвестности, чтобы затем поставить его перед свершившимся фактом. Что и было сделано.

Убив Павла I, заговорщики тем самым кровью повязали с собой Александра, поэтому в дальнейшем все его уверения о том, что он не давал согласие на убийство отца, выглядели трусливым самооправданием и не встречали ни у кого сочувствия.

С этой незаживающей душевной раной и жил всю жизнь Александр. Она роковым образом подействовала на него, заставляя нового императора все время казниться ужасной мыслью отцеубийства и предаваться тяжелейшим укорам совести. С этим, в конце концов, связана и легенда об уходе Александра из мира и его объявление через двенадцать лет в Сибири в образе старца Федора Кузьмича.

Такова в самых общих чертах прелюдия легенды, и теперь остается проследить ее становление, задуматься над тем, действительно ли император Александр I воплотился в образе упомянутого старца, и рассмотреть имеющиеся на сегодняшний день варианты этого перевоплощения. А также – проанализировать те предположения относительно личности Федора Кузьмича, которые имеются на сегодняшний день.

Александр I родился в 1777 году, следовательно к моменту смерти, случившейся в Таганроге 19 ноября 1825 года, ему было всего 48 лет. Смерть в таком возрасте, который считается расцветом мужских сил, была удивительна еще и потому, что Александр от рождения был необыкновенно здоровым человеком, никогда ничем не болевший. И вот всего за две недели его свела в могилу якобы простудная лихорадка, настигшая императора во время поездки по Крыму.

Конечно, в жизни бывает всякое, но стоит согласиться и с тем, что такая скоротечная смерть в отношении Александра действительно выглядит подозрительно. Именно поэтому на другой же день после кончины императора поползли слухи, что с ней, с кончиной, дело обстоит странно.

Говоря об этом, автор должен отметить тот факт, что в исторической литературе версия смерти Александра I от простуды не оспорена и до сих пор. Лишь однажды автору пришлось столкнуться с утверждением, будто смерть Александра стала результатом отравления, но об этом говорилось в художественном произведении, так что нельзя отнестись к этому заявлению серьезно.

Но что понадобилось русскому императору, могущественнейшему монарху тогдашней Европы, победителю Наполеона, в заштатном городке Таганроге? Каким ветром его занесло туда?

Как ни странно, в источниках нет ответа на этот вопрос. Считается, что Александр I был большой любитель путешествовать, и это вполне подтверждается, стоит лишь изучить маршруты поездок императора по России- они очень впечатляют. Остается принять на веру, что и в Таганроге Александр I оказался только потому, что им в очередной раз овладела охота к перемене мест. Правда, в «Истории династии Романовых» Марии Евгеньевой (за этим псевдонимом скрывается неизвестный автор), изданной в предреволюционные годы, говориться о том, в Таганрог император поехал вслед за женой, которая якобы заболела и которой врачи предписали лечение на юге.

Так это или не так, не столь уж и важно, но уже осень 1825 года Александр I с женой, императрицей Елизаветой Алексеевной, объявился в Таганроге.

По внешнему виду сорока восьмилетний император не производил впечатления страдающего человека, однако годы жизни и царствования оставили в его душе глубокий и тяжелый след. Не исполнились мечты юности о введении в России конституции и о смягчении положения крестьянства, один за другим следовали потрясения в личной жизни – сначала, в 1818 году, умерла любимая сестра Александра Екатерина Павловна, а вскоре, в возрасте 16 лет, скончалась его любимая дочь Софья. О терзаниях в связи с убийством Павла I уже говорилось, так что можно представить себе душевный настрой императора, когда уже в Таганроге он в довершении ко всему получил от своих агентов сообщение о широком антиправительственном заговоре в армии (нарыв прорвется в декабре 1825 года на Сенатской площади в Петербурге). Как видим, спокойствия не было, о чём свидетельствуют и обращения Александра к религии, и попытка найти какое-то облегчение в мистицизме.

Когда заходит речь о том, что Александр I якобы инсценировал свою смерть, а на самом деле тайно удалился от престола и начал частную жизнь, приводят в пример его странное поведение в день отъезда в Таганрог. Свидетели рассказывали, что в этом поведении ясно звучала нотка прощания с петербургской жизнью. Александр посетил в Павловске мать, ночью побывал в Александровской лавре, где были похоронены его дочери, после чего сел в коляску и покинул Петербург. Но у заставы долго стоял, обернувшись лицом к городу, словно прощался с ним навсегда.

Загадочны некоторые высказывания Александра и после его приезда на юг. Так, в одном из разговоров с генерал-адъютантом князем П. М. Волконским император заявил о своём желании навсегда остаться в Крыму и жить там как частный человек. При этом он добавил, что честно отслужил государству и людям 25 лет, а после такого срока даже солдатам дают отставку.

Но здесь надо заметить, что в похожем духе Александр I высказывался и раньше, из чего некоторые исследователи делают вывод о том, что он будто бы тяготился короной и хотел передать её достойному претенденту ещё при своей жизни. В известной мере эти утверждения оправданы, поскольку за два года до смерти Александр официально объявил своим наследником брата Николая. При этом был составлен необходимый документ, который надлежало вскрыть не по кончине императора, а по его указанию, то есть в любой момент, как только это покажется нужным Александру. Что и дало основания говорить о его нежелании остаться царем до смерти, как это было принято во всех царствующих династиях.

Однако имеется немало фактов и противоположного свойства, говорящих о стремлении Александра сохранить корону за собой, так что в этом вопросе невозможно отдать предпочтение какой-либо из версий. Каковы были действительные планы Александра – об этом знал только он сам.

Смерть императора в Таганроге, как уже говорилось, была неожиданной для всех.

Роковым днем, приведшим к трагической развязке, считается 27 октября 1825 года, когда Александр ехал верхом из Балаклавы в Георгиевский монастырь. Дорога длилась четыре часа, дул сильный ветер, а император был одет в один лишь мундир. Нездоровье он ощутил уже в Бахчисарае, где у него поднялся жар, который он пробовал остудить барбарисовым соком. Но жар не спадал, и в Таганрог император вернулся уже совершенно больным. Врачи, находившиеся при Александре, определили болезнь как простудную лихорадку и стали соответственно с диагнозом лечить ее, но все их усилия оказались напрасны: ко всеобщему изумлению, император, проболев две недели, умер в таганрогской резиденции 19 ноября.

Растерянность была общая. Предстояло привести к присяге новому императору народ и армию, но никто не знал, кто будет этим новым самодержцем. Его имя было начертано на документе, хранившемся в Успенском соборе в Москве, но пока это имя выясняли, прошло несколько дней, в течение которых в России, по сути, было безвластие. Кроме того, умершего требовалось доставить в Петербург, чтобы похоронить в фамильной усыпальнице в Петропавловской крепости, а это означало, что мертвое тело необходимо перевезти через всю Россию. Железных дорог тогда не было, везти мертвеца предстояло в специальной повозке, и в этих условиях первоочередной задачей становилось сохранение тела Александра в нетленном виде. Забегая вперед, стоит отметить, что транспортировка тела заняла ровно два месяца- с 29 декабря 1825 года по 28 февраля 1826-го, так что уже из этого читатели уяснят себе те трудности, которые встали перед докторами. Им надлежало со всем тщанием забальзамировать тело покойного и тем самым обеспечить его сохранность на долгом пути.

Сделать это в полном объеме не удалось. В Таганроге не оказалось нужных для бальзамирования материалов (в частности, не хватало даже спирта, в котором тело покойного должно было содержаться несколько дней), и оно было произведено с нарушением общепринятой технологии, что не замедлило сказаться на результатах. Обработка тела еще продолжалась, а черты покойного уже стали неузнаваемо меняться, так что, когда бальзамирование закончили, никто не узнавал в покойном бывшего императора.

Это и породило слухи, первым из которых был: в гроб положили не императора Александра, а его фельдъегеря Маскова, трагически погибшего при дорожной аварии незадолго до смерти императора. Сам же Александр, утверждали слухи, не умер, а ушел странствовать по России.

Другой вариант – государя извели «придворные изверги», а чтобы покрыть свое злодеяние, подменили умершего.

29 декабря 1825 года гроб с телом императора провезли в Петербург. Туда он прибыл в последний день февраля следующего года. Прибыл не без приключений. Поскольку, по словам историка Г. Василича, «молва бежала впереди гроба Александра» а Туле народ, взбудораженный слухами, намеривался вскрыть гроб, чтобы удостовериться, действительно ли в нем везут императора. Пришлось вмешаться полиции, не допустившей проверки.

Чтобы исключить подобное в Москве, к Кремлю, где в Архангельском соборе поставили царский гроб, власти стянули войска, а у ворот выставили артиллерию.