Золотая книга сказок
– Дочь моя, я взял на место старшего садовника молодого чужеземца. Мне кажется, что он столь же осведомлён в садоводстве, сколь в литературе, и не менее, чем в музыке. Он поразил меня своими знаниями, и я с радостью принял его ко двору. Столь учёного мужа я ещё не встречал. Что ты об этом думаешь?
– Не могу ничего сказать, отец, ибо я его не видала. Но полагаю, что ты поступил правильно, ведь такой человек при дворе, словно драгоценный камень в золотой оправе. Если он так поднаторел в музыке, как ты утверждаешь, да к тому же человек манер благородных, он сможет обучать меня игре на арфе. Я никак не могу кого-нибудь подыскать на место моего покойного учителя. Пришли ко мне этого чужеземца.
Король согласился, и принцесса направилась в летние апартаменты, куда вскоре явился Мирослав. А это, как вы и сами догадались, был, конечно же, он.
– Нижайший поклон, милостивая госпожа! Я весь в ожиданьи ваших приказов, – молвил Мирослав и, склонившись к её ногам, поцеловал край дорогого платья. Он взглянул на принцессу, и она, смутившись, зарделась и, потупив взор, уставилась на розу, которую только что сорвала в своём саду. Она и в мыслях не держала, что этот расцветший бутон принесёт ей столько бед.
Словно запелёнутое в розовые лепестки, в глубине бутона сидело злое божество. В руках оно держало натянутый лук со стрелой, покрытой самым жгучим ядом – ядом любви… Лишь только Красомила взглянула на роковую розу, божество отпустило тетиву, и девушка почувствовала боль в сердце. Против этой боли нет никаких снадобий.
– Как вас зовут? – приветливо спросила она.
– Мирослав, – ответил тот.
– Отец мне сказал, Мирослав, что вы знакомы с музыкой. Я уже давно ищу учителя, который продолжил бы моё обучение на арфе. Я была бы вам так благодарна, если б вы занялись со мной вместо моего покойного арфиста.
– Если моё скромное искусство будет достаточным, я сочту себя счастливым!
– Всё остальное вам скажет король, – ответствовала принцесса и мановением руки дала знать, что чужеземец может идти.
Долго стояла Красомила, не зная, что с ней происходит. Она слышала какие-то нежные голоса и музыку. Сердце её горело. Она ожила, словно узник, увидавший после долгой ночи ясное солнышко. Её душу до краёв наполнил свет счастья.
Послышались шаги, и Красомила очнулась от мыслей. К ней шёл король.
– Ну? – спросил её отец. – Ты возьмёшь Мирослава в учителя?
– Я ему предложила заняться со мной и сейчас решаю, когда смогу начать.
– Когда пожелаешь! Что до меня, то, услышав его имя, я вспоминаю короля Мирослава и тревожусь, что, не простив нанесённого тобой оскорбления, он пойдёт на нас войной. О! Дочь моя, дочь моя! Ты совершила большую ошибку.
– Не мучь меня, отец! Я была бы несчастна, если б пошла замуж за короля Мирослава. Я в этом глубоко уверена.
Король задумался и, нахмурившись, ушёл.
Скоро принцесса стала брать уроки игры на арфе.
Мирослав был прекрасным учителем, Красомила – прилежной ученицей, и лёд, которым гордость покрыла её сердце, с каждым днём всё больше и больше таял.
Придворные девушки шептались: «Что случилось с нашей принцессой? Никто не смел коснуться её руки, а сейчас, когда Мирослав целует ей руку, она ничуть не гневается!»
Так любовь победила гордую принцессу.
Прошло уже много времени с той поры, как Мирослав появился при дворе. Все его любили, а сильней всех Красомила, хоть и скрывала это даже от самой себя. Она приходила в сад, высокомерно здоровалась с главным садовником и усаживалась на скамеечку или в благоуханную беседку, которую для неё за одну ночь возвели по приказанью Мирослава. Она не могла быть нелюбезна, не могла не поблагодарить его за такое доказательство уважения. Несколько слов – и вот уже завязалась беседа. Принцессе есть что рассказать и многое надо спросить.
Но иногда принцесса капризничала и слуга отправлял учителя, говоря, что у принцессы нет нынче желания заниматься. А через минуту она велела слуге звать его обратно.
Чтоб разогнать его задумчивость, она протягивала ему ручку для поцелуя. Такая честь не выпадала на долю даже самых благородных рыцарей.
Как-то под вечер принцесса сидела возле открытого окна, играла на арфе и пела. Рядом стоял Мирослав. Он не отводил глаз от её лица, освещённого лучами заходящего солнца.
Вдруг она остановилась.
– Если будет на то ваше соизволение, я спою свою песнь, – сказал Мирослав. Принцесса соблаговолила.
Он запел. Какое это было пение! Красомиле слышался то нежный перезвон серебряных колокольчиков, то страстные трели соловья.
Солнце садилось за высокую гору. Последний его луч скользнул в окно и растопил ледяной покров, который, словно панцирь, всё ещё сковывал сердце гордой принцессы. Она тихо склонила голову к Мирославу на грудь, и слёзы покатились из её прекрасных глаз.
Но Мирослав, будто не заметив этого, сказал:
– Принцесса! Это была прощальная песнь! Завтра я должен покинуть вашу страну.
– О, Мирослав! Ты не смеешь меня покинуть, нет, нет! – вскричала Красомила дрожащим голосом и схватила Мирослава за руку.
Тут распахнулись двери, и в покои вошёл король-отец.
– Так вот, значит, кого ты любишь? – возмущённо вскричал король.
– Да, батюшка, я его люблю, – гордо ответила Красомила.
– А знаешь ли ты, что ему недостаёт одного из тех достоинств, без которого ты не мыслила своего будущего супруга?
– Я знаю, что Мирослав незнатного рода. Но всё равно я его люблю. Меня не пугает его бедность.
– Хорошо же! Пусть он немедля станет твоим мужем. Но из моего замка – прочь! Я не желаю быть посмешищем.
– О, всемилостивейший король, – сказал тут Мирослав. – Я не переживу, если принцесса из-за меня станет бедной и несчастной. Я уйду, и пусть всё будет позабыто.
Но король и слышать не хотел.
Их обвенчали, и гордая принцесса Красомила стала женой бедняка Мирослава.
А вскоре она, уже в скромном платье, стояла у ворот отцовского замка. Простившись с жестоким отцом, который выгнал её из дому, словно бедную батрачку, Красомила уселась вместе с мужем в повозку и покатила прочь из родного замка.
Вот они подъехали к границе той самой страны, где когда-то Красомила могла быть королевой, вылезли из повозки и пошли пешком.
– Дорогая моя жена, – сказал Мирослав Красомиле. – Что мы будем делать? Есть у меня брат, он служит при королевском дворе и наверняка нам поможет. Но до той поры придётся терпеть нужду.
– Кой-какие деньги у меня ещё есть, а пока я стану работать, чтоб облегчить твои заботы, – утешала Красомила мужа.
В ближайшем городишке Мирослав нанял телегу, чтобы принцесса, не привыкшая ходить пешком, немного отдохнула.
И вот приехали они в королевскую столицу. Мирослав снял небольшую комнатку и поселился там вместе с Красомилой. Они продали её платье и купили ей совсем простое. И единственный перстень, что был у Красомилы на пальце, тоже снесли в лавку, чтобы как-то прожить дальше.
– Пойду-ка я, – сказал на другой день Мирослав, – поищу тебе работу, а себе службу. Мой брат нам поможет.
Он ушёл. А в полдень вернулся и принёс небольшой узелок.
– Гляди, сердечко моё, вот тебе работа, а вот фрукты – их посылает мой брат. О, жена моя милая, как я мог тебя, королевскую дочь, заставить жить нищенской жизнью! Ведь ты привыкла к роскоши, а теперь должна работать и терпеть нужду. О, я несчастный! – стонал Мирослав и целовал руки своей любимой жены.
– Не печалься, – отвечала она и, улыбаясь, смотрела на мужа. – Ведь я этого сама хотела. Твоя любовь меня за всё вознаградит.
И принялась за работу. Она усердно кроила и шила, не зная отдыха даже ночью, и оставляла шитьё лишь для того, чтобы приготовить мужу еду.
Когда всё было готово, она надела на голову простенький беленький чепец и пошла с Мирославом сдавать работу.
Это был красивый дом, и слуга повёл их через множество великолепных покоев. Сердце её сжалось, когда служанка стала разглядывать готовое платье, придираться, отказываясь заплатить полную сумму. Лицо её горело, и слёзы заливали глаза. Но тут распахнулись двери, и в комнату вошла важная дама. Она спросила у служанки, в чём дело, и приказала заплатить всё сполна. Красомила с поклоном поблагодарила и поспешила уйти из богатого дома. Она не стала жаловаться Мирославу, как с ней обошлись, но подумала, что ведь и её горничные и служанки обижали бедных портних…
А через несколько дней снова приходит Мирослав и предлагает ей службу у одной благородной дамы. Красомила согласилась. Благородная дама оглядела её с головы до ног, поинтересовалась, что она умеет делать, и велела остаться, чтоб испытать новую служанку.
Это были горькие дни. Теперь Красомила поняла, что приходится сносить прислуге от привередливых господ. Сколько беготни! То подать, то принять, тут услужить! Какие крик и брань поднимаются, если хоть один волосок вылез из причёски барыни, если на талии платье чуть-чуть морщит!
Не смогла Красомила такой жизни выдержать и ушла домой.
– А у нас новости, – сказал как-то с весёлой улыбкой Мирослав, входя в их комнату. – Наш король привёз невесту, и завтра во дворце будут большой бал и богатый ужин. Он хочет представить принцессу своим подданным. На кухню потребуется много кухарок и поваров. Обещают заплатить несколько дукатов. Ты ведь стряпать умеешь. Работы будет немного, может быть, пойдёшь во дворец, на кухню?
– Конечно, пойду, ведь не так просто заработать столько денег за один день! – ответила Красомила.
Рано утром она оделась, повязала на голову простенький платочек и поспешила в королевский дворец.
– Я тоже постараюсь что-нибудь заработать, а вечером за тобой приду, – сказал Мирослав, прощаясь с ней на пороге королевской кухни.
Красомила, засучив рукава, взялась за дело. Старший повар показал ей, что надо делать, и она трудилась, не замечая ничего вокруг.
Всё шло как по маслу. Вот уже гости начали съезжаться; карета мчалась за каретой – конца не видать.
По какой-то хозяйственной надобности бежала Красомила через коридор, как вдруг навстречу ей господин. Платье на нём всё в золоте и серебре, и говорит он ей грубым голосом:
– Будьте добры, позовите кого-нибудь! У меня расшнуровались башмаки!
Красомила поглядела на него и, определив по одежде, что это не иначе, как сам король, опустилась на колени и зашнуровала ему башмаки. Король поблагодарил и с достоинством удалился. А вскоре явился королевский слуга и спросил, где та кухарка, которая шнуровала башмаки. Ей велят идти в верхние покои к старшей горничной.
Красомила пошла. Входит она к горничной, та ей кланяется и просит пройти дальше. С удивлением разглядывала Красомила убранство комнат. Всё напоминало ей отцовский дворец. Стоит Красомила посреди роскошных покоев, не знает, что делать. Пошла дальше, видит – гардеробная. Всюду висят прекрасные платья и лежат коробки с драгоценностями.
– Выберите, пожалуйста, себе платье, а к нему украшения. Я помогу вам одеться, – говорит ей старшая горничная. – Наш король хочет за ту любезность, что вы ему оказали, пригласить вас на танец!
– О боже! – испугалась Красомила. – Что скажет мой муж?! Я буду танцевать с королём, одетая в такое платье! Нет, нет, я этого не сделаю!
– Даже если я тебя об этом попрошу? – спросил её вдруг знакомый голос. И она увидала перед собой короля и узнала в нём своего Мирослава.
Испугалась Красомила и, вся дрожа, спросила:
– Зачем ты всё это сделал, зачем ты со мной так жестоко обошёлся?
– Ты помнишь свой гордый ответ моим посланцам, когда отослала прочь мой портрет? Я поклялся проучить тебя за гордость. Твой отец меня на это благословил, а твоя любовь помогла. Я не стал бы тебя так долго испытывать, но так хотел твой отец.
Тут отворились двери, и вошёл старый король.
– Дочь моя, хоть и было горьким испытание, но, поверь мне, оно пошло тебе на пользу! – сказал ей отец.
Король Мирослав представил молодую королеву своим гостям и придворным.
В дорогом шитом золотом платье и королевской диадеме, она была так прекрасна, так хороша собой! Её дивное лицо вместо тщеславия и высокомерия озаряли теперь нежность и доброта.
Гордо ввёл Мирослав свою любимую жену в огромный зал, и все склонили головы перед красавицей королевой.
Семь воронов
Пекла как-то женщина хлеб и пообещала своим семерым сыновьям каждому испечь по караваю, если они перестанут озорничать и будут сидеть тихо. Мальчишки примолкли и минутку сидели, словно воды в рот набрав. Но разве за минутку хлебы испечёшь? Лопнуло у мальчишек терпение, принялись они снова шалить, тянуть мать за юбку и спрашивать, скоро ль хлебы будут готовы.
Терпела, терпела мать и, не выдержав, закричала в гневе:
– Ах, вы негодники, чтоб вам в воронов превратиться!
Не успела договорить, как все её сыночки стали воронами и, печально глянув на мать, взмахнули крыльями и поднялись в небеса. Несчастная мать вскрикнула, но они уже исчезли.
Мать на себе волосы рвёт, плачет, кричит, но всё напрасно! Нету больше её деточек!
Вернулся домой отец, но кудрявый Ярославек не бежит ему навстречу, и никто из семерых сыновей не встречает его на дороге. Зарыдал он, чуть умом не тронулся, узнав о несчастной судьбе своих детей.
Жену он не ругал, видел, как тяжело переносит она беду, и свою тоску таил глубоко в сердце.
Прошло время, стало родительское горе успокаиваться.
А тут и судьба смилостивилась и послала старикам дочушку в утешенье.
Богданка была прелестное дитя и, чем становилась старше, делалась всё красивее и больше радостей приносила родителям, будто вознаграждая за страшную утрату.
Стояла Богданка однажды в чулане возле сундука, в котором мать что-то искала, вдруг видит – маленькие кафтанчики и мальчишеские рубашки.
– Чьи это кафтанчики и рубашки? – с любопытством спросила девушка.
– Не спрашивай, не допытывайся, дитя моё милое, – ответила мать, и горькие слёзы полились из её глаз.
Богданка не стала больше расспрашивать, но мысль о мальчишеской одежде и материнских слезах не давала ей покоя! Она к отцу, а он тоже слёзы утирает, так Богданка ни до чего и не дозналась.
И пришло ей в голову, а не было ли у неё когда-нибудь братьев? Показалось странным, почему родители о них молчат. Может, умерли они или в чужих странах? – никто ей ни о чём не рассказывает.
В доме среди прислуги жила старая нянюшка Дорота. Стала выпытывать у неё Богданка, чьи это кафтанчики да рубашонки в сундуке лежат и почему мать, увидав их, заплакала. Долго Дорота ничего не говорила, но в конце концов уступила её просьбам и всё рассказала.
Опечалилась Богданка.
– Скажи мне, Дорота, – спрашивала она у няни, – скажи, как мои братья выглядели?
Стала Дорота братьев описывать. Рассказала, кто что любил, какую еду охотнее ел, кто был хорош, а кто ещё лучше.
– О, как бы я любила своих братьев! – вздохнула Богданка, когда Дорота закончила свой рассказ.
Долго сидела она задумавшись, потом вдруг подняла кудрявую головушку и говорит:
– Ах, Дорота, куда же мои братья улетели?! Неужто они пропали навек?
– Может, и не пропали, да кто знает, где они и кто их заколдовал. Да и кто отважится их искать?
– Кабы я была большая и сильная, я бы пошла и до тех пор искала, пока не нашла.
– Дорогая моя девочка, свет велик, и недолго в нём человеку затеряться, словно маковому зёрнышку на широком лугу! – отговаривала её старая нянька.
Но Богданка не переставала думать о своих братьях, и её решение отправиться в путь всё крепло и крепло.
Прошло несколько лет, и Богданка стала совсем взрослой девушкой. Была она стройна, как ёлочка, красавица, каких мало, и душой чиста, как первый снег.
Но вот исполнилось ей восемнадцать, и она решила отправиться в путь.
Однажды сидят отец с матерью рядышком и, вспоминая своих сыновей, утирают горькие слёзы. Подходит к ним Богданка, берёт за руки и говорит:
– Матушка, батюшка, не таите от меня своего горя, я давно всё знаю и хочу нашей общей беде помочь.
– Нет, нет! – воскликнули старики в один голос.
– Не отговаривайте меня, я всё твёрдо решила, а исполните мою просьбу: вот уже три ночи снится мне, что прилетел к моему ложу воронёнок и сказал: «Не мешкай, Богданка, поскорей отправляйся в путь. Я – один из твоих семерых братьев, превращённых в воронов. Тебе суждено нас освободить. Скажи об этом родителям и ступай. Мы тебе укажем дорогу и будем тебя охранять, что бы с тобой ни случилось». И так три ночи подряд. Я знаю, что у меня есть семеро братьев, знаю, что о них вы печалитесь. Я их верну в родной дом. Благословите меня на дорогу!
– О, дорогое наше дитя! Неужели мы потеряем и тебя, нашу последнюю радость! Нет, мы тебя не отпустим! – причитали бедные старики.
– Разве могу я оставить братьев в беде? Ведь у них на меня единственная надежда. Отпустите меня, не бойтесь, я не погибну, меня поведёт любовь, она будет охранять меня на моём тернистом пути. Клянусь, я приведу своих братьев в родной дом!
Долго просила Богданка. Наконец родители согласились.
Приготовила она дорожное платье и начала собираться в путь. Стала Богданка с родителями прощаться, а мать сняла с руки перстень и говорит:
– По этому перстню тебя мои старшие сыновья узнают!
Горько было расставаться родителям со своей единственной дочерью, да и у Богданки сердце щемило, но своему решению она осталась верна.
И вот пустилась она в дальнюю дорогу, одна, беззащитная, и лишь чистая любовь к братьям была ей опорой.
Долго она ходила, а братьев и следа нет.
Однажды зашла в дремучий лес и набрела на небольшой домик. Отворила дверь, вошла. Нету никого, в комнатах прохладно, чисто.
Села Богданка, ждёт, не придут ли хозяева. И вдруг распахнулись двери и вошёл странного вида отшельник.
– Что тебе здесь надо? Кто ты такая? – спросил он у Богданки, и дыхание его обожгло девушку.
– Не сердись, пожалуйста, я ищу своих семерых братьев, да вот заблудилась в лесу и зашла в твой дом. Разреши мне здесь отдохнуть.
– Я – Ветер, всяк, кто попадётся на моём пути, погибнет. Но ты устала, и я разрешаю тебе отдохнуть.
Богданка села на лавку, а сама думает: если этот юноша – Ветер, то летает он по всему свету и обязательно что-нибудь знает про её братьев. Стала спрашивать:
– Скажи мне, Ветер, не знаешь ли ты, где мои братья, что в воронов закляты?
– Нет, я ничего о них не знаю. Может быть, мой брат Месяц ведает. Ты хорошая девушка, и я тебя к нему отнесу.
И могучий юноша-Ветер обнял её и понёс. Он благоухал цветами, и дыхание его было приятно.
Месяц был бледный отрок с серебряными волосами.
– Что тебе от меня надобно? – спросил он у Богданки.
– О, Месяц, я ищу своих братьев, заклятых в воронов. Ветер сказал, что ты про них знаешь. Прошу тебя, скажи, где они?
– С радостью сказал бы, да ничего не знаю. Вот брат Солнце, тот наверняка будет знать. Если хочешь, я тебя к нему отнесу.
Конечно, Богданка хотела! Она доверилась Месяцу, и тот отнёс её к Солнцу.
Солнце был златовласый юноша с прекрасным лицом. Богданка рассказала ему о своей беде, и он ответил:
– Я знаю, где твои братья, и могу тебя к ним отнести. Но сначала отдохни и подкрепись.
Богданка села к столу и стала есть. Ей подали жареного цыплёнка.
Когда она наелась, юноша-Солнце сказал:
– Собери косточки и возьми их с собой, они тебе пригодятся.
Богданка послушалась и завязала косточки в уголок передника. На рассвете явилось за ней Солнце в золотой карете. Богданка села, и они помчались через горы и долы. Много часов провели они в пути и очутились наконец в мрачном ущелье, со всех сторон окружённом высокими скалами.
Там златовласый юноша-Солнце помог ей вылезти из кареты и сказал:
– А теперь действуй сама!
И исчез.
Огляделась Богданка и, увидав высокие скалы и тёмное ущелье, растерялась, не знает, куда идти.
«Наверное, они на какой-нибудь вершине, – решила она, – но как мне туда забраться?»
Ходила она от одной скалы к другой и остановилась наконец возле той, которая казалась ей доступнее. Чтобы легче было наверх лезть, она подобрала юбки, и тут из её фартука посыпались куриные косточки! И – о, чудо! – косточки вдруг превратились в лестницу, которая вела на самую вершину скалы. Богданка ловко вскарабкалась наверх и очутилась у входа в пещеру. Она сразу поняла, что это жилище её братьев. Там стояло семь постелей, посредине стол, на нём семь приборов. Еды достаточно, и огонь в очаге ещё не погас. Богданка поскорее принялась стряпать для каждого его любимое блюдо. Поставила ужин на стол, сняла с пальца материнский перстень и положила под тарелку старшего брата, а сама спряталась за кровать и стала ждать, пока придут братья.
Прошло немного времени, и братья-вороны прилетели с охоты домой.
– Что это? – воскликнул первый. – Кто нам ужин приготовил?
– Глядите, братья, каждому его любимое блюдо! – вскричал второй.
– Братцы, братцы! Вот матушкин перстень! Здесь кто-то из наших! – радостно закричал самый старший, найдя под своей тарелкой перстень.
– Давайте поищем в пещере, – предложил Ярославек.
Стали искать и нашли Богданку.
– Кто ты? – спросили они в один голос.
– Я – ваша сестра Богданка. Принесла вам привет от отца и матери, а для пущей верности вот вам её перстень.
– Мы и так верим, что ты наша сестра! Кто ещё отважится нас искать?! – сказали ей братья.
Они потеснились и освободили ей место у стола. Богданка села рядом и стала рассказывать про дом, про родителей, про всё, что было после их исчезновения.
Рассказала и стала спрашивать, что делать, чтоб высвободить братьев от злого заклятья.
– Это дело трудное, хотя и может показаться лёгким, – сказал старший из братьев. – Если хочешь нас освободить, надо каждому сшить рубашку. Да не простую: придётся самой лён сеять, полоть, собирать, трепать, прясть, полотна ткать, белить, а уж потом рубашки шить. И всё это время ты не смеешь ни слова вымолвить, что бы вокруг тебя ни творилось. Если всё исполнишь – мы будем свободны.
– Я всё сделаю, всё сумею и помолчу, если это поможет вас освободить!
Братья очень обрадовались.
Они приготовили ей постель, и вскоре она уснула.
Утром дал ей брат ящик с семенами и сказал:
– А теперь, дорогая сестрица, ты должна нас покинуть, возьми льняное семя, и пойдём с нами. Пора семя в землю сеять.
Богданка согласилась и взяла короб в руку. Они спустились в красивую долину, братья показали ей поле, а потом отвели к раскидистой вербе – здесь, в дупле, ей придётся жить. А потом попрощались и улетели к себе в пещеру. Богданка поле вспахала и посеяла ленок.
Лён рос и рос, а Богданка гуляла по окрестным лугам и лесам да украшала своё новое жилище. О еде ей не приходилось заботиться. Каждый день в одно и то же время у неё появлялись завтрак, обед и ужин. Она знала, что это делают братья, но ни одного из них ни разу не видела.
Лён вырос. Богданка его прополола. А вскоре собрала и расстелила на росистой траве.
В дупле невесть откуда появились веретено и прялка, и Богданка взялась за работу. Веретено кружилось, а она вспоминала, как сиживали матушка с Доротой и пряли пряжу, а отец им что-нибудь рассказывал.
– Теперь они там одни, – горевала она, – и вспоминая меня, тоскуют! Суждено ли нам когда-нибудь встретиться?! Вот бы мне спрясть всю пряжу до завтра!
Она вытерла слёзы передничком и только оторвала его от глаз, вдруг видит – под деревом охотничья собака. Богданка вылезла из дупла, смотрит, нет ли кого поблизости. А вдали карета стоит. Девушка поскорее спряталась в дупло, собаку отгоняет. Но та не уходит и всё громче лает.
А в карете сидел молодой князь. Он возвращался в свой замок да, заблудившись в лесу, попал в долину. Услыхал князь, что собака лает, и послал кучера узнать, в чём дело. Видит кучер: в дупле красивая девушка сидит, стал спрашивать, как она сюда попала, почему в дупле пряжу прядёт.
Но Богданка только головой качает и пальцем к губам притрагивается, показывая, что она немая.
Возвратился кучер к своему хозяину, всё рассказал и добавил, что немая девушка – собой раскрасавица. Господин велит кучеру ехать к вербе, выскакивает из кареты и спешит к девушке. Богданка показывает князю, что говорить не может, но князь, покорённый её красотой, просит её в карету, собирается в свой замок везти.
Испугалась Богданка, но вспомнила слова брата, что должна терпеливо и молча всё сносить, и отдалась на волю судьбы.