Когда сталкиваются миры

Мартин схватился за грудь, буквально чувствуя, как разрывается сердце и рушатся мечты о прекрасном будущем.

– Я буквально на днях рассталась с парнем и не собираюсь бросаться на шею первому встречному, чтобы забыться, – продолжала Моника решительно. – Я польщена, что так сильно тебе нравлюсь, но ты меня даже не знаешь. Так что не трать время.

Слыша ее слова сквозь шум в ушах, Мартин стал успокаиваться.

«Я не понимаю, что она несет, но этот перец меня все-таки не сдал», – подумал он и присел на кухонный ящик, чтобы его ноги не подкосились в самый неподходящий момент.

– Почему ты от него ушла? – спросил Мартин тихо и хрипло.

Моника насторожилась.

– Какой знакомый голос…

Мартин захлопнул рукой респиратор, понимая, что только что сдал сам себя. Со всеми потрохами. Моника уставилась на него в упор, словно не верила в то, что видит перед собой.

– Так ты говоришь? – брякнула она после долгой мучительной паузы.

Мартин снова имел шанс ощутить, какое это все-таки блаженство, когда от тебя отлегло.

– Я не немой, – сказал он, меняя голос как только можно.

– Мы с тобой точно нигде не пересекались? Может, в лагере Ракетт Лейк (*Летний лагерь для богатых детей в штате Нью-Йорк)?

Мартин помотал головой.

– Мне, правда, кажется, что я тебя где-то видела, но никак не могу вспомнить где, – настаивала Моника.

– Почему ты от него ушла? – повторил свой вопрос Мартин.

– А, ты про это.

Моника отвернулась и стала готовить кофе.

– Я просто больше так не могла. Это было ужасно.

Мартин подавился отфильтрованным воздухом и кашлянул в респиратор.

– Что ты имеешь в виду?

– Нет, не подумай ничего плохого, он славный парень и очень хорошо со мной обращался. Просто он изменился. После работы приходил домой и утыкался в компьютер, чтобы поиграть с друзьями. По выходным он шел с ними в бар. Когда я говорила, что мне это не нравится, он злился. Я стала чувствовать себя ненужной. А потом он отрастил свою уродливую бороду, несмотря на то, что мне это не нравилось. Затем он начал меня критиковать, мол, я порчу волосы, много курю, ем много сладкого, веду себя, как ребенок. Короче, я поняла, что он больше меня не любит. Скорее всего, у него даже появилась другая. В общем, я решила оставить его в покое.

Мартин тяжело задышал в респиратор, грудь и плечи заходили ходуном.

– Это все неправда! – прошипел он. – Он всегда тебя любил!

– Ты славный, Ноа, – горько вздохнула Моника. – Но я тебе еще раз говорю – у нас ничего не выйдет. Так что не пытайся меня задобрить.

Мартин одним рывком покинул подсобку, вернулся к остальным, схватил бас-гитару и начал яростно повторять риф к мелодии, которую они сочинили десять минут назад.

– Отшила? – осторожно поинтересовался Айзек.

Мартин кивнул.

– Не сдавайся, парень, – похлопал его по спине Итан.

Диана злобно нахмурилась.

10

– Ди, тебя проводить? – спросила Моника, когда они засобирались по домам.

– Нет, Мона, спасибо, – ответила Диана и тайком подкралась к Мартину, который упаковывал в чехол свою бас-гитару. – Ноа, проводишь меня? Я хожу домой мимо автомойки, а там парни обзываются, мне страшно.

– Ага, можно подумать, они увидят с тобой такое чучело и не будут обзываться. Слушай. Извини, но я люблю другую.

– Это потому, что я толстая? – всхлипнула Диана.

– Не в этом дело.

– Да конечно! Да, Мона худенькая и носит дорогущие трусы, как на манекенах, но она просто ужасный человек! Ей совершенно наплевать на чувства других! Знаешь, как она со своим парнем поступила? Она от него ушла! А он был такой хороший! Я бы что угодно сделала, чтобы у меня был такой парень, а она его не ценила! Зато теперь ходит ноет: «Мой бывший то, мой бывший это»! Она его с зубов не спускает, достала уже!

Мартин надел бас-гитару на спину и улыбнулся в респиратор.

– Это хорошо.

Диана понеслась домой почти бегом, запыхаясь, обливаясь слезами и потом и даже не слыша, чего там пытаются вякнуть автомойщики.

– Что стряслось, свинка? Булки в пекарне закончились?

Автомойщики провожали ее взглядом, пока она не забежала за угол.

– Че-т она какая-то сегодня не такая.

– Точняк. У нее, кажись, талия появилась.

Диана прибежала домой и набросилась на остатки торта. Включила телевизор и продолжила лопать, глотая сливочный крем вперемешку с собственными слезами. Как назло, шла какая-то бодипозитивная передача, где очередная толстуха плакалась, что ее отказываются любить такой, какая она есть. Диана издала вопль смертельно раненого зверя и запустила куском торта в телевизор.

– Пока ты тут ноешь, тощие сучки забирают классных парней и красивое белье с манекенов!

Затем она оттолкнула тарелку с тортом, упала на пол и начала качать пресс.

Итан, Айзек и Мартин отправились по домам в одном направлении.

– Господа, у вас есть идеи, как бы мне отмазаться, почему я не купил тете Розе классический нью-йоркский чизкейк? – спросил Айзек.

– Нет, это за пределами моего понимания! – рвал и метал Мартин. – Все это время, пока я думал, что делаю все, чтобы она была счастлива, она считала, что у меня появилась другая! Да, я уставал на работе и мне хотелось просто прийти домой и поиграть в видеоигры. Да, мне нравилось тусить с друзьями в баре и вспоминать старые добрые времена. Да, меня раздражало, что она бесится из-за этого и указывает, что мне делать. Да, мне было влом побриться. Да, оплошал! Но, черт возьми, я за эти пять лет ни на какую левую телку не посмотрел, а тут вдруг выясняется, что я чертов кобель! Да что я, мать его, сделал, чтобы заслужить все это?!

– Вот, что случается, если игнорировать телку, которая говорит, что не обиделась, а сама продолжает на тебя дуться, – усмехнулся Итан.