Стоящие свыше. Часть II. Усомнившиеся в абсолюте

– А я думаю, дело не в силе, а во власти. Не той власти, которой обладает Государь, а власти гораздо более… совершенной: власти над умами. Тот, кто владеет умами людей, – истинный властитель мира.

Зимич счел эту мысль более здравой и похожей на правду. Может быть, потому, что она была понятней запутанных умопостроений Борчи?

– Понятие «чистой власти», как и всякий абсолют, – это абстракция, – ответил Борча, теребя и комкая свой плащ, который теперь мешал ему нагибаться к тарелке. – Власть сама по себе редко требуется людям. Как правило, за ней стоят и какие-то другие выгоды. Впрочем, этим вопросом я интересовался лишь косвенно и не смогу стать вам достойным оппонентом.

– Но ведь истории известны примеры, когда не власть служила средством для достижения богатства, а наоборот, богатство приносилось в жертву власти, – парировал логик. – Нет, власть – истинная власть – для многих сладка сама по себе.

– Да, и я должен извиниться, – перебил его ритор, обращаясь к Зимичу. – За то, что не поверил вашим словам, принял вас за безумца… Когда в пивной вы говорили о том, что чудотворы существуют. Я искал вас два дня и наконец нашел. Мой товарищ назвал меня дураком, услышав мой саркастический рассказ, и он был прав!

– Я бы с удовольствием выслушал вашу историю, во всех подробностях, – кивнул логик и продолжил вполголоса, перегнувшись через стол: – И не только я. Окажите нам любезность, посетите наше собрание – туда приходят лучшие люди университета…

Зимич обрадовался было – затем он и пришел в Хстов, чтобы об этом рассказать, посоветоваться, разобраться, – и едва не кивнул, но вдруг осекся: одно дело довериться Борче, наивному, нелепому, но, несомненно, честному. И совсем другое – во всеуслышание заявить о своем скором превращении в змея. Возможно, кто-то и захочет ему помочь. А кто-то – убить, а кто-то – сделать ручным змеем, но уже для себя и своих целей, пусть и самых благородных.

– А вы не боитесь, что я шпион Консистории? – Зимич попытался улыбнуться, но получилось не очень.

– Вы не похожи на шпиона, юноша.

– Если бы шпионы всегда были похожи на шпионов! – хмыкнул Зимич и продолжил вполне серьезно: – Боюсь, я не окажу вам этой любезности. Во всяком случае, я не готов к публичным признаниям и подробным расспросам. Однако и скрывать важную информацию, которая случайно стала мне известна, я не хочу.

– Я не понимаю… – пробормотал логик.

– Все очень логично, профессор. Я не доверяю собранию лучших людей университета, куда может войти едва ли не любой желающий, лишь внешне непохожий на шпиона.

– Вы боитесь? – удивленно поднял брови тот.

– А вы нет?

– Я готов умереть за свои убеждения. – Профессор поднял подбородок – получилось смешно.

– Сдается мне, у вас будет такая возможность… – проворчал Зимич.

Неужели они все столь же нелепы и наивны, как Борча? Неужели умение строить логические цепочки, докапываться до сути вещей, размышлять и ставить под сомнение аксиомы может сочетаться с незнанием жизни и ее логики? Или искусство отстраняться от субъективного мнения, поднимаясь до объективного взгляда, делает этих людей столь уязвимыми? А может, им еще ни разу не доводилось говорить по душам с гвардейцами Храма?

– Зимич прав, – неожиданно вступил в разговор Борча. – И если мое мнение что-то значит, могу сказать, что не знал человека более благородного и бесстрашного, чем он. Но бесстрашие не исключает осторожности, и я считаю, что он не должен раскрывать своей тайны, ибо она есть оружие, которое не принесет добра никому: ни тем, против кого будет использовано, ни тем, кем будет использовано.

– Борча, я благодарен за лестное мнение обо мне. – Зимич сжал губы. И ведь язык не повернется назвать этого парня глупым… Теперь не получится солгать, рассказать историю со змеем о ком-нибудь другом, не о себе…

Хозяин подошел к очагу – подложить дров. И они, выбросив искры в дымоход, затрещали, зашипели, но занялись не сразу. Тоска – неприятная тоска, смешанная с сосущей тревогой, – стиснула ребра, комариным писком повисла на одной ноте. Не хотелось жить дальше, смотреть в будущее, не хотелось знать, чем это закончится. У этой сказки не могло быть счастливого конца. У нее не могло быть даже печального конца, который оставляет в душе светлую грусть и заставляет задуматься. Страшный конец будет у этой сказки. Страшный, неприятный, нежеланный ни для кого, даже для тех, кто ее придумал.

9 мая 427 года от н.э.с.

Поезд прибыл в Славлену к полудню. Йока первый раз в жизни ехал третьим классом и нашел это забавным. Субботним утром многие собрались в город за покупками и в поисках развлечений, вагон был забит до отказа, и им со Змаем пришлось стоять. Чем ближе к Славлене подходил поезд, тем сильней их стискивали со всех сторон. В вагоне было жарко и пахло перегаром. На платформу Йоку вынесла толпа, он вздохнул с облегчением и едва не потерял из виду Змая.

– Едем дальше или погуляем немного? – спросил Змай, когда они отошли к ажурной ограде платформы.

– Некогда гулять, – ответил Йока. Меньше всего он хотел снова залезть в душный вагон, – надо еще успеть вернуться.

– Тогда пошли за билетом. Может быть, Йока Йелен хочет поехать вторым классом, как порядочный человек? Или даже первым, что соответствует его положению в обществе?

– Змай, я нарочно оделся так, чтобы никто не догадался о моем положении в обществе. Здорово будет, если мы выйдем из вагона первого класса и начнем рассказывать о том, что я бедный сиротка.

– Твое положение в обществе бросается в глаза в любой одежде. Кого ты хочешь обмануть? Взгляд, осанка, речь…

– Тетка, которая продавала пиво, не догадалась. Она решила, что я твой сын.

– Ну и что? Было у нее время тебя разглядывать. Если же мы явимся в дом арестованного мрачуна, нас будут разглядывать совсем не так.

– Тем более надо ехать третьим классом.

– Да я не возражаю. Я просто спросил.

Первым пунктом, который они выбрали для посещения, был Храст[1 - До начала эры света Храст был столицей Северских земель, считался городом мрачунов.]: арестованный и умерший в тюрьме Негован жил именно там. Большой сильный город, обнесенный крепостной стеной, за четыреста лет пришел в запустение, превратившись в поселок вокруг музейного комплекса, – на развалины старинной крепости приезжали посмотреть со всех концов Обитаемого мира. Город, по представлениям Йоки, кишел призраками и мрачунами. Женские журналы, которые выписывала мама, разделяли его точку зрения, и только книга Важана о призраках не выделяла Храст из ряда других городов.

Конечно, Йока бывал в музее, и не один раз. Его возили туда с классом – еще в начальной школе и потом, на уроки истории. С родителями он приезжал тоже. И всегда мечтал вернуться сюда в одиночестве, чтобы облазить все темные закоулки крепости, побегать вдоволь по крепостной стене над обрывом Лудоны и – самое интересное – остаться ночевать в какой-нибудь башне, испытывая собственную смелость.

Но в этот раз мечтам снова не суждено было осуществиться: Йока боялся опоздать на встречу со Стриженым Песочником.

Поезд, шедший в Храст, снова был переполнен: из Славлены многие ехали в музей, провести выходной день за городом. И ехать предстояло значительно дольше, почти два часа. Змай успел занять сидячие места у окошка, и Йока надеялся смотреть в окно всю дорогу, но на следующей станции в вагон набилось множество пассажиров, и Змай уступил свое место какой-то жирной тетке с двумя хихикающими девчонками, такими же отвратительными, как Мила, только одетыми похуже. Йоке ничего больше не оставалось, как последовать его примеру.

– Спасибо, большое спасибо, – рассы?палась тетка в благодарности. – Я думала, задавят моих девочек. Встречаются же еще настоящие мужчины!

Она болтала всю дорогу. В основном рассказывая Змаю о своих девочках. И тот слушал! И даже что-то отвечал. Девчонки ссорились, щипали друг друга, пищали и жаловались матери. Йока едва не выл, стоя над ними, – все это было невыносимо скучно, стоять неудобно, держаться слишком высоко, дышать трудно. Больше всего он хотел вылезти из вагона и отправиться в Храст пешком. Тетка говорила о муже-пьянице, раскраснелась и смотрела на Змая, кокетливо пряча и вскидывая глаза. Переживала из-за повязки на его руке. Йока решил, что она слишком много о себе думает.

Спустившись на низкую платформу, Змай снял с лестницы обеих девчонок и подал руку толстой тетке, что привело ее в полный восторг: она ахала, улыбалась и, прощаясь, пустила благодарную слезу.

– Это было ужасно, – проворчал Йока, когда они остались вдвоем, направившись в противоположную от музея сторону.

– Что тебе так не понравилось? – Змай притворился удивленным.

– Эта жирная тетка была просто невыносима…

– Да брось. По-моему, она очень симпатичная. И вовсе не жирная. Она, что называется, в теле. И ворковала она так мило.

– Ворковала? – едва не вскрикнул Йока. – Да она несла полную чушь!

– Разве? Я не слушал.

– А… а что же ты делал?

– Так, смотрел. Думал о своем. О том, что с ней будет, когда Враг порвет границу миров. Сможет ли она выжить?

– А почему нет?

– Сначала я думал, что выживут только хлебопашцы. Но теперь и в этом сомневаюсь. Без магнитных камней в этом мире не умеют пахать землю. Не умеют сеять, не умеют жать. Ткать, прясть. Разучились. Лошадей почти нет, мельниц ветряных тоже. Как делать муку? Как ее возить? Жалко их.

– Ты поэтому хочешь найти Врага?

– Нет. Не поэтому, – жестко ответил Змай, и Йока почему-то не решился его расспрашивать.