Кончина. Киноповесть о тюрьме без вымысла

Пищенос 1. Мля, задолбала эта баланда. Спрыгивать надо.

Пищенос 2. Как ты с нее спрыгнешь?

Пищенос 1. А как Лунтик спрыгнул?

Пищенос 2. Феликсу отбашлял.

Пищенос 1. Я тоже отбашляю.

Пищенос 2. Давай, иди, башляльщик хренов. Быстрей давай, а то обоссу.

Они выходят на улицу. Зритель видит два стоящих друг против друга кирпичных здания, обнесенных колючей проволокой. В них – маленькие зарешеченные окна, из которых раздаются крики «Авое! Жизнь ворам!», «Баландеры – бесы!», «Семен, забирай коня!» и так далее – понять, о чем идет разговор, невозможно. Пищеносы катят телегу молча, глядя под ноги, и движутся между двумя этими зданиями. Внезапно останавливаются. На земле у их ног лежат концы двух веревок, выброшенных из окон двух камер.

Голос из окна. Братиш, свяжи коня, будь другом.

Один из пищеносов поднимает концы веревок, смотрит на другого. Тот качает головой в знак несогласия. Несмотря на это, первый усердно крепким узлом затягивает концы веревок. Поднимает голову – и видит перед собой улыбающееся лицо казаха в форме. Посмеявшись, казах взмахивает кулаком и бьет связавшего в ухо. Тот падает.

Сцена 4

Звук удара в ухо перетекает в звук куска мяса, падающего в алюминиевую тарелку с супом. Перед глазами зрителя – столовая с деревянными столами и лавками, на которых сидят люди в оранжевых жилетах. Из алюминиевых тарелок они молча и угрюмо едят суп. Доев свою порцию, Женек на всю столовую орет:

Женек. Б***дь, ну и параша, жрать просто невозможно!

Ему вторят другие.

Голоса. Говно! Мусорам бы такое подогнать! Отрава! Надо вообще тряхануть за баланду! Всем!

Пожилой человек, не поднимая головы от тарелки, беззубым ртом парирует толпе.

Старый. В козлятнике трясти не канает! Тут такого ничего нельзя! Нам ничего не положено!

В столовую входит Иваныч, бросая журнал на стол впереди себя.

Иваныч. Приятного, мужики. Давай автографы… Как баланда-то, есть хоть можно?

Все поочередно подходят к его журналу и расписываются в нем, добавляя:

Голоса. Да ничего, нормально. Вкусно даже.

Подходит Женек. Расписывается. Говорит:

Женек. Отличная баланда. Как в ресторане.

Старый с улыбкой слушает его.

Иваныч. Ну и ништяк. Давай, чеоез 5 минут, кого в столовой увижу – объяснительная. Порядок пора наводить, а то срач в бараке. Закрыть бы его совсем нахер, чтоб чистый стоял.

Уходит.

Старый. Во, Женек, махом переобулся. Только что жрать не мог, а сейчас уже нахваливает!

Все смеются.

Женек (оправдываясь). Мне выговор нахер не нужен. УДО в опасности. Да пошли вы все!

Старый. А как же страдануть за общее? СлабО?

Женек. Не канает. УДО в опасности. И вообще не выясняй.

В открытую дверь столовой доносится крик Иваныча.

Иваныч. Вы там еще?! Ща всем взыскания повешу!

Толпа медленно покидает столовую. Впереди всех вприпрыжку бежит Женек и кричит:

Женек. Только не мне, Иваныч! Я все, вышел. Только не мне!

Сцена 5

Коля ходит по стройке в одиночестве, рассматривая грустные и мрачные пейзажи, чья серость усугубляется начавшим накрапывать дождем. Здесь же, опершись на какой-то столб, стоит вдрызг пьяный Кулаков, пытаясь расстегнуть ширинку, чтобы помочиться. У него не выходит, он грязно бранится себе под нос. Телефоны в обоих его карманах разрываются, не в силах поднять их, он кричит сам себе: «Перезвони! Перезвони!» Коля обращает взгляд за шлагбаум – там по дороге несутся машины, по тротуарам ходят люди, через дорогу идет строительство многоэтажки – кипит жизнь. Затем вновь смотрит округ себя – мрак, грязь, разруха, мертвенная тишина. Смерть. Он достает телефон и начинает снимать на его камеру то, что видит. К шлагбауму подъезжает КамАЗ и начинает сигналить. Коля поворачивает голову к нему. Туда же смотрит и Кулаков. Струйка мочи, тихо журча, падает на землю.

Сцена 6

Помещение казарменного типа, где после малосъедобного обеда отдыхают люди в оранжевых жилетах. Кто-то спит на стандартных двухъярусных койках, кто-то – здесь же на выставленных в ряд табуретах. Двое играют в нарды, сидя за столом. В дверном проеме появляется Иваныч. В руках у него – доска. Окинув толпу отдыхающих недовольным, полным ненависти взглядом, он подходит к одному из спящих и с силой обрушивает доску на его филейную часть с криком:

Иваныч. Совсем попутали по ходу?! Какого спим?! Сейчас всем по рапорту оформлю! А-ну, встали, суки, блоки привезли! Бегом все на разгрузку!

Все как ошпаренные вскакивают и с шумом, расталкивая друг друга, выбегают из помещения.

В обзоре камеры – входная уличная дверь, из которой с гиканьем вырывается знакомая зрителю толпа. Следом за ними выходит Иваныч, закрывая дверь на амбарный замок. К нему подходит Лещенко.

Лещенко. Здорово!

Иваныч. Здоровей видали!

Лещенко. За счет проверки слышал?

Иваныч. Не-а, а че, должны?

Лещенко. Да вроде (кивая на табличку «Общежитие» на двери). Скрутил бы ты ее, а то вгребёмся.

Иваныч. Почему?

Лещенко. Здание-то не оформлено. Докопаются. А так – скажем не наше, и вообще за ночь само выросло.

Иваныч. Умно.

Достает отвертку из кармана и скручивает табличку. Лещенко уходит. Один из толпы возвращается и останавливается перед закрытой Иванычем дверью.