Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

Они медленно приблизились к краю утеса, разминая свои крылья. Момент великого свершения близился. Они почти не чувствовали страха; лишенные дара логического предвидения, которым обладали Узники, они не могли узреть будущее, разве что за исключением Лили-Йо и Эппа Бонди. Свою волю Лили-Йо укрепляла словами «Таков Путь», которые повторяла очень часто. Расправив широко свои крылья, они сорвались с утеса и понеслись навстречу страннику.

Странник питался.

Совсем недавно он поймал в сеть своего самого главного врага, тигромуху, и высасывал из нее питательные соки до тех пор, пока от насекомого не осталась одна только сухая оболочка. После этого странник опустился в кущи зарослей пшеницы, с треском подминая их своим гигантским телом. Оказавшись на зеленой подстилке, странник начал неторопливо устраиваться, приготавливаясь к почкованию; совсем скоро его ожидал обратный подъем к великой темной пропасти, разделяющий соседние миры, куда его манил чистый солнечный жар и излучение. Странник был рожден в Истинном Мире. До сих пор ему еще ни разу не доводилось совершить это желанное и пугающее путешествие к иному, столь манящему соседнему миру.

Созревшие почки на спине странника поднялись и набухли, потом лопнули, их содержимое упало на почву и торопливо разбежалось по сторонам, чтобы зарыться в плодородный слой, где в течение следующей тысячи лет им предстояло расти и дозревать в мире и покое.

Пребывая еще в довольно юном возрасте, странник между тем был уже заражен. Его главные недруги, тигромухи, уже сумели пробраться в недра его организма, хоть этого он еще и не сознавал. Его невероятных размеров тело обладало весьма малой чувствительностью.

Плавно скользнув в воздухе, люди опустились на просторную спину странника, в место, расположенное как можно дальше от кластерных групп зрительных органов растительного существа. Они укрылись среди жесткой, высотой по плечи, поверхностной поросли странника, являющейся его щетиной, и огляделись по сторонам. Вокруг царила тишина и покой, словно бы они находились на склоне небольшого пустынного холма.

Немного переждав, они выстроились в цепочку и двинулись вперед, опустив вниз головы и внимательно смотря себе под ноги. Эппа Бонди с одной стороны цепочки, Лили-Йо с другой. Огромное тело было сплошь покрыто пятнами, глубокими язвинами и шрамами, мешавшими продвижению. Щетина, растущая на теле странника, имела различную густоту и форму, отличалась расцветкой, становилась то зеленой, то желтой, то серой, пятная спину странника, при виде с высоты образуя на его спине естественный защитный камуфляж. Тут и там на теле растительного насекомого встречались укоренившиеся растительные же паразиты, вытягивающие необходимые для своего роста питательные соки из тела своего хозяина; большей их части суждено было погибнуть, как только странник впервые выберется в безвоздушное пространство между двумя мирами.

Задача, поставленная перед собой людьми, была не из легких. Не раз и не два, как только странник начинал шевелиться, они ничком бросались вниз и замирали. Они приближались к боку существа и крутизна склона возрастала, отчего их продвижение замедлялось и становилось еще более затрудненным.

– Нашла! – крикнула одна из женщин, Ю Койин.

В конце концов им повезло и они разыскали то, что так стремились найти, отыскать то, что поставили им Узники первейшей задачей.

С ножами наготове они столпились вокруг Ю Койин, в месте, где поросль на спине странника была изъедена и примята, где на теле существа имелся круг шириной не менее длины человеческого тела. Лили-Йо опустилась на колени и попробовала круг своим ножом. Поверхность круга была невероятно твердой.

Ло Джинт опустился рядом с ней и приложил к кругу ухо. Изнутри не доносилось ни звука.

Они переглянулись.

Никто не подал им сигнала, потому что в сигнале не было нужды.

Вместе они присели вокруг круга, пронзили ножами его гладкую твердую поверхность. Странник снова пошевелился, и они замерли, затаившись. Неподалеку от них на теле странника вздулась новая почка, напряглась и лопнула, из разорвавшейся шелухи вниз покатилась личинка и упала на невидимую внизу почву. Этой личинке не повезло и она не смогла уйти далеко – ее сожрал острошип. Немного погодя люди снова начали трудиться над круглым наростом на теле странника.

Мало помалу нарост зашевелился. Наконец им удалось приподнять и оторвать круг. Под наростом им открылся узкий и темный проход, уходящий вертикально вниз.

– Я пойду первым, – проговорил Эппа Бонди.

Медленно и осторожно он опустился в лаз. Остальные пролезли следом. Над их головами небо стянулось до размеров синего круга, уменьшающегося по мере того, как двенадцать человек продвигались в глубь тоннеля. Как только последний из них опустился вниз, крышка-нарост была сдвинута на место. Лишь только очутившись на своем месте, нарост с мягким сосущим звуком снова принялся намертво закрепляться.

Сгрудившись неподалеку от входа, они некоторое время провели в неподвижности, ожидая и прислушиваясь, чувствуя как живая плоть тоннеля пульсирует вокруг них. Они сидели тесно прижавшись друг к другу, с ножами наготове, по возможности плотно сложив крылья, чувствуя, как колотятся у них в груди их человеческие сердца.

Они очутились на вражеской территории, в прямом и в переносном смысле. В лучшие времена странники волей случая иногда становились их союзниками; во всех остальных случаях они готовы были сожрать зазевавшегося человека, как и любую другую живую плоть. Однако этот тоннель был проделан в теле странника их полосатыми врагами, желто-черными тигромухами. Одно из последних семейств настоящих насекомых, по прихоти судьбы выживших, жизнестойких и упрямых, тигромухи инстинктивно избрали в качестве своей жертвы самое неприхотливое и живучее существо во всем мире.

Сумев опуститься на спину странника, тигромуха прогрызла в нем глубокий тоннель. Когда тоннель в теле странника достиг достаточной длины, она устроила в его конце родильную камеру, парализовав и омертвив ее живые стенки своим ядом, с тем чтобы плоть не срослась вновь. Здесь тигромуха отложила свои яйца, после чего вернулась обратно к свету. Как только яйца созреют, у выведшихся из них личинок всегда будет вдоволь свежего корма, чтобы тут расти и развиваться в полной безопасности.

После долгого периода ожидания, Эппа Бонди сделал знак, и группа двинулась по тоннелю дальше, спускаясь по крутому склону. От стен лилось слабое люминесцентное свечение, благодаря чему они могли различать дорогу. Густой и спертый, но все же пригодный для дыхания воздух наполнял их легкие с каждым вдохом. Медленно и очень осторожно они продвигались все дальше и дальше вперед – до тех пор, пока их уши не уловили где-то впереди звуки чужого движения.

Внезапно на них бросился движущийся объект.

– Осторожно! – выкрикнул Эппа Бонди.

Нечто, вынырнув из кромешной устрашающей тьмы, стремительно надвигалось на них.

Прежде чем люди успели что-то сообразить, тоннель расширился и они оказались в родильной камере. Вокруг была разбросана скорлупа яиц тигромух. Гигантские личинки, в страхе обернувшись к пришельцам, в ярости грозно щелкали острыми челюстями шириной не менее разведенных в стороны человеческих рук. Личинкам не было числа.

Одним единственным взмахом ножа Эппа Бонди рассек мягкое тело напавшей на него личинки, однако следующей личинке удалось начисто откусить ему голову. Вожак упал, но идущие за ним люди с оружием в руках вступили во тьме в бой над его телом. Неуклонно наступая, они умело уворачивались от острых щелкающих челюстей.

Голова личинки была твердой как камень, но тело позади этой головы было мягким и беззащитным. Личинки сражались отчаянно, но не имели представления о том, как сражаться. Люди нападали сплоченной группой, наносили точные разящие удары, отступали и уворачивались, потом удары повторялись вновь. Больше потерь среди людей не было. Прижавшись спиной к стене, люди резали и кололи, отсекая головы, вспарывая вздутые животы. Бойня продолжалась безостановочно, движимая не ненавистью, но и не останавливаемая милосердием, и так длилось до тех пор, пока одиннадцать человек не оказались по колено в месиве личиночных тел. Личинки продолжали нападать, бесполезно щелкать челюстями и умирать. С довольным рычанием, Харрис заколол последнюю личинку.

Испытывая смертельную усталость, люди заползли обратно в темный тоннель, где выждали, пока не стечет и подсохнет жижа – после чего первый этап плана был успешно завершен.

Странник пошевелился в своей постели из мягких злаков. Смутные едва различимые импульсы пронизали его существо. Завершилось то, что должно было быть завершено. Приближалась пора того, что еще предстояло совершить. То, что должно было свершиться, успешно свершилось, а тому, чему еще предстояло произойти, наступала пора. Извергнув облако кислорода, странник поднялся над поверхностью.

Двигаясь поначалу медленно, перебирая лапами, он принялся ползти вверх по своей нити, выбравшись наконец в разветвленную сеть того района, где воздух становился особенно разреженным. Здесь странник, как обычно, и как случалось всегда в течение бесконечного этого полудня, делал остановку. Казалось, что эта задержка бессмысленна, ибо ее нельзя было объяснить ничем. Воздух стал ничем, в то время как тепло было всем, тепло и жар, пробивающийся и неуклонно манящий, и нежно припекающий, и приятно облекающий тело своим покрывалом, опускающимся с невероятных высот.

Из прядильных желез странника начала извергаться свежая нить. Набирая скорость и разгоняясь в своем движении, растительное существо принялось уносить свое могучее тело от тех мест, где летали отвратительные тигромухи. Впереди него, в невероятной дали, висел полукруг света, белесый, голубой с зеленым, навстречу к которому сейчас имело смысл поторопиться.

Для юного странника теперь это место было единственным приютом его одиночества, частично ярко-светящимся и наполовину затемненным смыслом его существования, лишенным каких-либо объяснений и при этом неудержимо манящим. По мере продвижения лишь совершай равномерные повороты, чтобы солнце прожаривало в равной степени со всех сторон… и ничего не будет беспокоить здесь…

…За исключением небольшой группки людей, скрывшихся глубоко в теле и преследующих свою собственную, сложную и далекую от понимания примитивными чувствами странника цель. Ничего не зная об этом, существо несло людей в толще своей спины к далекому миру, коий когда-то – невероятное количество несчетных веков назад – целиком находился под владычеством этого пришедшего теперь в упадок вида животных.

Глава седьмая

Необъятный Лес почти полностью охватила тишина, хозяйка и владычица этих мест.

Тишина казалась настолько же тяжкой и массивной, как и бескрайняя зеленая лиственная масса, покрывающая собой все пространство на дневной стороне планеты. Тишина сгущалась в течение миллионов и миллионов лет, спрессовываясь слоями по мере того, как сияние солнца в небесах, завершающего первую фазу своего умирания, набирало силу. Нельзя было сказать, что эта невероятной глубины тишина олицетворяла собой полное отсутствие жизни. Жизнь повсюду бурлила могучим ключом, жизнь жадная до существования и стойкая. Однако резкий скачок солнечной радиации привел к вымиранию большинства животного мира, в результате чего триумф и победа растительных форм оказались несколько подпорченными. Везде во всем мире тысячи и тысячи разнообразных растительных форм теперь правили свой бал. А у растений нет голосов.

Новое племя, вождем которого стала Той, медленно и осторожно передвигалось среди массы малых ветвей, почти не нарушая величественную тишину. Пока они не стали спускаться с Вершин в сумеречные срединные слои, оставшись там, где царила смена света и тени пятнающих поочередно их зеленую кожу. Постоянно в напряжении ожидая появления опасности, племя продвигалось вперед со всей возможной осмотрительностью. Вперед их вел страх, задавая и направление и цель, при том что сознательно они не ощущали своей цели. Передвижение создавало для них иллюзорное ощущение безопасности, в котором они сильно нуждались и потому они не останавливались ни на миг.

Появившийся в ветвях белесый язык заставил их замереть.

Медленно рывками спустившись вдоль ствола и укрываясь в его тени, язык свесился слева от них. Беззвучно он продолжал свое проникновение вниз, от Вершин, откуда держал путь, к темноте далекой Почвы, поразительно правильно-цилиндрический, похожий на змею, явно плотный по составу и совершенно голый и блестящий. На глазах у пораженных людей племени, кончик языка скользнул сквозь листву ко мраку внизу.

– Птица-липучка! – возбужденно шепнула Той остальным. Хоть ее лидерство носило еще неуверенный характер, большинство детей – по сути, все, кроме Грина – теперь столпились возле нее, ища защиты, и после того, как язык двинулся дальше, не обращая на них внимания, тревожно продолжали оглядываться по сторонам и высматривая опасность среди листвы леса.

– Она страшная? – спросила Фей. Фей было всего пять, она была самой маленькой в племени.

– Мы убьем ее, – отозвался Вэгги, мальчик.

Отважно, он подпрыгнул вверх и схватился за растущий над его головой сук, так что его душа загремела.

– Я знаю как убить птицу-липучку и убью ее!

– Я убью птицу, – твердо ответила Той, сильной волей восстанавливая свою позицию вождя племени. Она вышла вперед, на ходу разматывая укрепленную на поясе веревку из тонкой и гибкой лианы.

Остальные с тревогой и испугом следили за действиями Той, не до конца еще уверенные в ее мастерстве. Большинство уже имело вполне взрослый вид, пусть еще и юный – их плечи были широки, на руках бугрились мышцы, длинные пальцы были цепкими. Среди них было трое мужчин – что было щедрым подарком судьбы: сметливый Грин, самоуверенный Вэгги и молчаливый Поас. Из всей троицы самым старшим был Грин. Именно он теперь вышел вперед.

– Я тоже знаю, как убить птицу-липучку, – сказал от Той, провожая глазами длинную трубочку белесого языка, извивающийся кончик которого все еще можно было заметить внизу среди ветвей.

– Я пойду с тобой, Той, и прикрою тебя и помогу тебе. Тебе будет трудно одной.

Обернувшись к Грину, Той улыбнулась ему, потому что он был очень красив и потому что в один прекрасный день она обязательно спариться с ним. Потом она нахмурилась, потому что это она была вождем племени.