Обречённые на бессмертие. Освобождение. Книга, которую ждали 20 лет! Романы из цикла «Великая Душа»

– Никак не может такого быть, ваша милость, – дерзко возразил зингарец. – Ибо не далее как час тому назад Конан собственноручно пытал почтенного Ральдрика, моего хозяина. Клянусь Митрой, это был он!

– Какой-такой Ральдрик? Чего ты тут мне голову морочишь?

– Ральдрик – хозяин гостиницы «Быки Офира», что напротив посольства вашего, господин барон, – Гильмо показал рукой на окно. – Я помощник его, Гильмо. Вчера к нам прибыл здоровенный мужчина, он называл себя маркиз дель Сантос из Зингары. Только не зингарец он, а киммериец, ибо поминал Крома и сквернословил. С ним прибыли двое: красивая женщина и мальчик двух лет от роду, который выглядит на все пять…

– Как есть, Зенобия и Конн, – растерянно пробормотал посол.

– Я и подумал, вас заинтересует эта информация, – почтительно добавил Гильмо.

Дю Можирон покачал головой. Возможно ли такое? Мог ли Конан спастись и бежать в Офир? Мог, конечно. В душе барон и сам не верил, что дурак, чужак и узурпатор Джейк взаправду убил прежнего узурпатора. Вот только можно ли доверять словам какого-то зингарца?

– Чем докажешь?

С доказательствами у Гильмо было туго. Повинуясь наитию, он извлек золотой с профилем старого короля.

– Поглядите на эту монету, ваша милость. Это не настоящая зингарская песета, а аквилонская подделка. Конан вчера всучил ее Ральдрику.

Зингарец говорил правду. Каким бы невероятным ни казалось совпадение, для Можирона фальшивая песета была лучшим доказательством правдивости показаний Гильмо. Ибо кто, как не он, дю Можирон, руководил по приказу короля Вилера всей тайной операцией по чеканке таких монет? И где еще можно было встретить такие монеты, как не в королевской сокровищнице Аквилонии?

Посол вернул песету Гильмо и призадумался.

– Знаешь ли ты, где можно найти киммерийца?

– Я догадываюсь, где он может быть, – ответил зингарец.

– Хорошо, – сказал дю Можирон. – Капитан Левий, возьми десять своих людей и следуй за этим человеком. Нет, двадцать! Но помни: Конан нужен мне живым. Ладно, возьми всех.

– Слушаюсь, господин барон.

– А ты, Гильмо, учти вот что. Если выведешь нас на киммерийца, получишь награду. Ну, скажем, сто аквилонских золотых марок.

– Ваша милость щедры… – Гильмо низко поклонился.

– Если же нет – я позабочусь о том, чтобы ты остаток жизни провел в темнице. Полагаю, ваш градоправитель не захочет ссориться с великой Аквилонией из-за такого, как ты, – не без высокомерия произнес посол.

Зингарец задрожал всем телом, представив, что, наверное, градоправитель действительно не захочет из-за него ссориться с великой Аквилонией. А это значит, обратной дороги нет. Золото или темница – среднего не дано.

– Я выведу ваших воинов на Конана, не сомневайтесь, ваша милость, – сказал Гильмо.

4. Шпион, кутруб и Железная Башня

Быстрыми шагами Конан шел по Болоту. Так назывался северный пригород Ианты, где обитали представители городского «дна» – бродяги, дешевые проститутки, нищие, да и просто разбойники. Болото в Ианте было подобием знаменитой шадизарской Пустыньки. Киммерийца переполнял гнев. Он не понаслышке знал, какие нравы царят в подобных злачных местах. От мыслей, что могут сделать нелюди этого самого Одноглазого Йенуса с Зенобией и Конном, ему становилось дурно.

Чумазый мальчишка, испуганно косясь на огромного северянина, вел его к логову бандитов. Запястье, которое сжимали железные пальцы, давно затекло, но провожатый боялся даже заикнуться об этом. Конан взаправду больше походил на свирепого слугу Нергала, чем на живого человека; редкие встречные в страхе шарахались от него.

Часом прежде киммериец побывал в таверне Глухого Пью. Означенный Пью сперва не мог понять, чего надо от него разъяренному зингарскому гранду, но после увесистых тумаков, пожалованных ему от милостей маркиза, слух у Глухого Пью прорезался, а еще спустя некоторое время, стоившее трактирщику трех сломанных ребер, Пью сам вызвался дать Конану провожатого в лице этого чумазого мальчишки, имевшего несчастье подвернуться под руку.

– Вот, гсподин, к Однглазму Йенсу – туда, – глотая звуки, проблеял мальчишка, указывая на покосившуюся дверь почти утонувшей в земле лачуги.

Конан кивнул, отпустил своего провожатого, дал ему пинок под зад и, убедившись, что тот изо всех сил улепетывает, обнажил свой меч. Никого вокруг не было; даже в Болоте логово Одноглазого Йенуса пользовалось дурной репутацией. Бесшумно, как горный барс, Конан скользнул к заветной двери. Внезапно дверь лачуги отворилась, и навстречу киммерийцу шагнул одетый во всё черное человек, который на разбойника Болота походил не более, чем корсар с Барахских островов – на кхитайского императора. Нервы Конана были напряжены до предела; секундное замешательство прошло, и варвар взмахнул мечом. Он не горел желанием выяснять личность неизвестного – всякий, выходящий из логова врагов, был для него врагом.

Однако человек в черном был еще быстрые. Меч Конана вонзился в трухлявое дерево. Леопардом отпрыгнув в сторону, незнакомец негромко воскликнул:

– Руки вверх, киммериец!

Дуло бластера было направлено на Конана.

– Ты – здесь!.. – выдохнул потрясенный киммериец.

– Он вытащил нас, – прошептала Зенобия, подходя к мужу.

– Он помог нам выбраться, – буркнул маленький Конн.

– С вами всё в порядке? – спросил Конан.

– Да, – ответила Зенобия. – Но еще чуть-чуть, и было бы поздно.

В голосе жены Конану почудился оттенок упрека, и варвар почти что с ненавистью посмотрел на пришельца.

– Не ревнуй, – усмехнулся тот в усы, – был бы у тебя вертолет, ты бы, наверное, успел быстрее, чем своими двоими.

– Я должен снова поблагодарить тебя, – выдавил Конан.

– Не стоит благодарностей. Как-нибудь сочтемся.

– Послушай, убери свою штуку, – молвила Зенобия, кивнув на бластер. – Конан тебе ничего не сделает. Верно, дорогой?

– Угу, – буркнул киммериец.

– Поклянись Кромом, – предложил хозяин бластера.

– Что для тебя Кром? – вопросил Конан, уже понимая, что надолго его терпения на этого пришельца не хватит.

– Для меня – ничто. Важно, что Кром значит для тебя. Ну как, клянешься, киммериец?

– Клянусь Кромом, я тебе не трону. И что теперь?

Пришелец спрятал бластер. Не упуская Конана из поля зрения, он оглядел окрестности.

– Навряд ли место подходящее для короля Аквилонии. Тебе пора сматываться из этого города, не находишь?

Конан кивнул. Предстояло вернуться в гостиницу Ральдрика и забрать своих лошадей. Киммериец был уверен, что трусливый хозяин не осмелится к ним прикоснуться.

– А ты?

– А я покину тебя. Было очень приятно познакомиться, мэм. Вы прекрасны, вы составляете честь своему героическому супругу, путешествуя с ним. И тебе счастливо, сынок!

– Я не твой сын, – опять буркнул Конн, которого загадочная личность нежданного спасителя одновременно пугала и притягивала.