#Пыльвглаза

– Нет, еще не все. Еще два вопроса. Скажите, вы согласились бы поехать со мной в командировку? Я планирую через пять лет переехать в Нью-Йорк.

– Так переехать или в командировку? Нет, вообще-то я не против, если мы с женихом, – Мелисса нажала на слово «жених», – найдем квартиру.

– Женихом? – саркастически ухмыльнулся Райан, – а он точно у вас есть?

– Что за вопросы?! – вспыхнула Мелисса, – и вообще, вам не кажется, что на собеседовании должны спрашивать несколько о других вещах? Вы вообще в курсе терминов «сексуальные домогательства»? «Судебный процесс»?

Райан не повел даже бровью:

– Я более чем уверен, что никакого жениха у вас нет. Хотите поспорим, что через месяц вы будете моей?

Мелисса, уже уяснившая для себя, что кроме как через постель ей работы здесь не получить, решила все же покусаться напоследок: надо же сказать этому подонку в лицо все, что она думает о таких с позволения сказать мужчинах.

– Вы так бессердечны и аморальны, что спорите на живого человека, причем, в открытую?

– Зато этот живой человек заведомо в курсе данного спора, – выводящим Мелиссу из себя спокойным тоном ответил молодой человек, – Так что все по-честному. И состава преступления нет: я собираюсь брать на работу грамотного специалиста, а интимные отношения вовсе не являются обязательными при устройстве на работу. Мне нужен хороший помощник, а не такой, который будет хамить клиентам, проваливать все задания, сам прыгать в мою постель и фотографировать еду в Инстаграме.

– А если я все же сообщу о ваших фокусах куда следует?

– Уверен, что это не понадобится.

– Почему?

– Вы сами не захотите. Я позвоню вам сегодня вечером. Всего доброго.

– Не могу пожелать вам того же, – огрызнулась Мелисса, – не провожайте меня и не утруждайте себя звонком. Всего… доброго.

Высокие каблуки кандидатки быстро застучали по направлению к выходу. А Райан, кажется, остался вполне доволен результатом собеседования.

– Да, мисс Тейлор… – вдогонку крикнул он.

– Что? – холодно переспросила женщина, все же обернувшись у двери.

– Вы очень красивая.

Мелисса еле сдержалась, чтобы не показать средний палец:

– А вы – очень омерзительны.

Дверь захлопнулась прежде чем Райан успел что-либо ответить.

***

Никакого жениха у Мелиссы действительно не было. Но ей не хотелось ложиться в постель с кем попало, да еще ради выгоды. Будучи типичной современной женщиной, Мелисса была твердо убеждена, что для этого должна быть если не любовь, то хотя бы взаимная симпатия, пресловутая «химия». Женщина терпеть не могла это слово, но все же в данной ситуации оно подходило как нельзя лучше.

– Почему он собирается мне позвонить? – удивлялась она вслух, – я же доходчиво объяснила, что мне не нужна работа такой ценой, да и человек он какой-то явно неприятный. Может, надеется, что я передумаю? Ну, нет уж!

Пребывая в таких мыслях, Мелисса решила исполнить обещание, данное Мэри: навестить старого друга, пойти с ним в клуб и основательно повеселиться как на пиру во время чумы. Вот только офисный костюм явно не подходил для рок-клуба. Все-таки было в этом что-то ироничное: субкультура, считающая себя самой свободной от предрассудков и условностей, на деле была закованной в самые узкие рамки наподобие религиозного ордена. И Мелиссе, при всем ее свободолюбивом характере, не хотелось быть белой вороной среди панков. А потому надо было перед походом в клуб наведаться к Черепу за своими вещами – Мелисса накануне оставила их в гримерной музыканта, потому что какой-то неосторожный посетитель клуба залил ее джинсовый костюм дешевым пивом. Друзья договорились, что застиранные вещи пока останутся у Черепа, а Мелисса зайдет к нему забрать их.

Непреодолимый барьер

Черепа дома не оказалось. Что, в общем, не стало для Мелиссы особым сюрпризом: застать его дома днем было практически невозможно – он либо спал и просил сестру говорить возможным визитерам, чтобы его не беспокоили, либо репетировал в буквальном смысле днем и ночью.

Телефон тоже не отвечал. Мелиссе не хотелось возвращаться домой, чтобы Мэри утешала ее. Конечно дружеская поддержка – это приятно, но когда за словами утешения не стоит никакой реальной помощи, это становится похожим на слова сердобольных врачей, которые лгут обреченным пациентам, что те обязательно поправятся. Выход в такой ситуации всегда находился единственный: посидеть в кафе за символическим ланчем.

Днем в кафе было немного народу и это позволяло побыть наедине со своими мыслями, сосредоточиться и сделать необходимые для себя выводы.

Мелисса прошла в уютное помещение, отделанное под кирпич. Повсюду стояли тяжелые деревянные столы со множеством стульев, по стенам висели незатейливые картины с изображениями цветов, котят, женщин с рекламы образа конца XIX – начала XX века, зелеными лампами на стенах и прочими милыми антуражными мелочами.

Девушка взяла себе чашку кофе с молоком и села в уединенный уголок.

В конце концов, мир не так уж омерзителен. Как говорила подруга Мелиссы, «с чашкой кофе мир не так плох, по крайней мере на время, проведенное с этой чашкой».

Встретив в кафе знакомую, Мелисса немного пообщалась с ней о книгах, о вкусах и перспективах в жизни и ей стало почти совсем хорошо. И время похода в клуб подошло практически незаметно.

***

Музыкант – или, как его звали друзья, Костяной Череп – проснулся с тяжелыми мыслями, куда тяжелее, чем его музыка. Ему вообще было тяжело просыпаться даже с легкими мыслями. Особенно – если просыпаться надо раньше обеда. И особенно – если после работы надо было еще и на репетицию. Он заснул в том, в чем накануне пришел домой после репетиции, вымотанный вконец: в кожаной жилетке на голое тело и синих джинсах, порванных на коленях. Тяжелые ботинки валялись в разных концах комнаты. Зашла сестра:

– Ты опять спал в одежде? – услышал Череп насмешливый голос, – и когда я приучу тебя к порядку?

– Когда я женюсь, – буркнул он, – в чем хотел, в том и спал. Или тебе больше хотелось бы, чтобы я спал голым? У меня и так сейчас слишком приподнятое настроение.

Фраза была куда более двусмысленной, чем просто выражением иронии. Оставшись в комнате один, музыкант долго не мог нормально надеть штаны: ему не давала покоя мысль о той, кого он любил и – что уж греха таить – хотел уже давно. Но, как это обычно водится, он был для нее только другом. Или еще хуже – «ты мне как брат». Любой мужчина, услышавший эту сакраментальную фразу, понимает, что с этой минуты надеяться ему не на что. В лучшем случае перепадет дружеский поцелуй за помощь при переезде, придется регулярно выслушивать от «подруги» нытье по поводу того, какие все мужчины – мерзавцы (кроме него, разумеется!), потому что накануне бросил очередной ухажер, которому несчастная отдала лучшие часы и дни своей жизни. Но Череп был готов ради любимой на все. В том числе и на это и, кажется, не желал признаться даже самому себе в безнадежности болота под названием «френдзона». Образ этой девушки основательно занял его мысли: он посвящал ей песни, встречал и провожал, когда была такая возможность. Друзья время от времени делали друг другу небольшие подарки и все шло хорошо, пока Череп не попытался сделать более решительный шаг, после чего сразу схлопотал. Однако, когда оба сделали вид, что ничего не произошло, странные дружеские отношения возобновились и вот сегодня Череп ждал подругу, которую пригласил на свой концерт. Он продолжал надеяться, что не все потеряно. Но пока все шло своим чередом.

До концерта оставался еще целый рабочий день, а сил уже не было. Череп сходил в душ, где немного помог своим фантазиям. Когда волна нервного возбуждения схлынула, он пошел приводить себя в порядок и одеваться.

О работе думать не очень-то хотелось: мало того, что день обещал быть тошнотворным, после работы не было возможности отдохнуть – вечером планировался концерт с откровенно доставшей группой.

– Нет, – разговаривал сам с собой Череп, – они ребята хорошие, но вечно каждому из них надо все делать по-своему. Да и я такой же.

Костяной Череп, как его называли друзья и товарищи по группе (или просто Череп), вообще с трудом сходился с людьми, а с музыкантами – тем более: жизнь постоянно сталкивала его с людьми самых разных вкусов, что в группах оказывалось критическим. Постоянные недопонимания в коллективах, стремление играть старую музыку, когда в моде давно уже была дикая помесь жанров, тоже не помогали Черепу заработать репутацию адекватного человека.

Череп относился к репутации отбитого психа со здоровой самоиронией, то рассказывая со сцены о том, как его на денек выпустили из психбольницы ради концерта, то изображал, что стреляется или вешается во время исполнения песен, а то изображал половой акт в активной роли с кем-нибудь из гитаристов. К тому же он прекрасно понимал, что женщинам нравится такой мрачный романтический ореол, а вот подобрать музыкантов для своего проекта удалось относительно недавно. Да и с ними случалось довольно серьезно ссориться.

Музыкант вспомнил о своем обещании отдать подруге вещи, которые она оставила у него. Для этого пришлось вернуться после работы и потащить сумку с собой в клуб.

***

Мелисса, ближе к вечеру все-таки заставшая друга дома, была очень рада, что он выручил ее. Как всегда, впрочем. В клуб друзья пошли вместе. Там Череп пустил ее в свою гримерную переодеться до концерта.

– Знаешь, – вдруг сказал Череп, глядя на причесывающуюся подругу, – иногда мне жаль, что ты не поешь и ни на чем не играешь.

– А тебе-то зачем? – удивилась Мелисса, – хочешь пристроить меня в какую-то группу?

– Да нет, – тихо ответил Череп, – это я так. Ляпнул не подумав. Просто представил себе как бы мы здорово пели некоторые мои песни в два голоса.

– Не надо об этом, пожалуйста. Ты любишь музыку ради самой музыки, ради творчества. А я – обычный потребитель. Я люблю отдохнуть под песню, оторваться. Отдохнуть душой и телом.