Энциклопедия пыток и казней

Чтоб кончить жизнь в петле.

    Альфред Хаусман.
    «Шропширский парень»[7 - Alfred Housman, A Shropshire Lad, IX.]

Ранний период

Ранний период борьбы за отмену смертной казни начался в Италии с опубликования в 1764 г. книги Чезаре Беккариа «Эссе о преступлении и наказании». В ней Беккариа проводит мысль о том, что поскольку человек не является собственным творением, то никто кроме Господа не вправе отнять у него жизнь. Он делает, правда, две существенные оговорки: смертная казнь может быть разрешена лишь в том случае, если законное правительство рискует быть свергнуто в результате переворота или высшая мера наказания остается единственным действенным способом удержать народ от преступных помыслов и деяний. Впрочем, эти же два пункта являлись основой требований, выдвигавшихся и сторонниками сохранения смертной казни, как до, так и после Беккариа.

В Англии эти радикальные идеи нашли распространение стараниями Иеремии Бентама и сэра Самюэля Ромилли. Бентам[8 - Иеремия Бентам, английский политик и философ.] (1748–1832) воспользовался ими для подтверждения своих преждевременных, чисто политических теорий «вольнодумства», однако и он вынужден был признать, что смертная казнь производит на широкую публику гораздо более сильное и стойкое впечатление, чем какой бы то ни было другой вид наказания, и что она вполне оправдана в качестве возмездия за убийство. Правда, он оговорился, что как судьи, так и свидетели не застрахованы от ошибок, и коль скоро голова несправедливо осужденного слетела с плеч, никто не сможет восстановить ее на прежнем месте в случае, если обнаружится его невиновность. Кроме того, вместе с осужденным на эшафоте умирает надежда на его перевоспитание и возможность использования его производительного труда на благо общества.

Общественное движение за искоренение смертной казни, или по меньшей мере за отказ от масштабного ее применения, по-настоящему развернулось в 1808 г., когда сэр Самюэль Ромилли внес в парламенте предложение об исключении некоторых из более чем 200 преступлений, наказуемых смертной казнью, из принятых ранее законодательных актов (см. «Преступления, наказуемые смертной казнью»). Дальнейшее сохранение в законодательстве пунктов, предусматривавших наказание смертной казнью за мелкие преступления, даже не принимая во внимание гуманитарный аспект проблемы, грозило затруднениями для эффективного отправления правосудия, поскольку было замечено, что люди, у которых украли, скажем, овцу, предпочитали не возбуждать судебного дела в тех случаях, когда оно могло кончиться для злодея смертью на эшафоте, и не делали это для того, чтобы не отягощать лишний раз свою совесть. Присяжные заседатели избегали выносить смертные приговоры по той же причине, а судьи и соответствующие должностные лица все чаще и под любым предлогом затягивали приведение таковых в исполнение. Некоторые закоренелые каторжники даже откровенничали во всеуслышанье, что предпочли бы, чтобы их приговорили к смерти, чем горбатиться на благо отторгшего их общества.

Это сокращение драконовского списка преступлений, наказуемых смертной казнью, стало чрезвычайно популярным в среде сторонников ее отмены, а некоторые общества и отдельные просвещенные люди уже заговорили о полном искоренении смертной казни, в любой форме и за любые преступления.

Среди них особенно заметной фигурой являлся Вильям Аллен, химик, член Королевского научного общества и член Общества Карла Линнея. Его врожденное чувство справедливости подкрепляло квакерское вероисповедание, и уже в 1809 г. он основал общество, призванное содействовать реформе исправительной системы в королевстве. Носило оно несколько громоздкое название – «Общество за распространение знания о наказании смертью и за улучшение исправительной системы». Ему помогали: его собрат по квакерской вере Питер Бедфорд и друг Бентама и Ромилли Бэзил Монтегю. Интересным побочным результатом их совместной деятельности явилась публикация в 1809 г. книги Монтегю «Суждения некоторых авторов по вопросу о наказании смертью», представлявшей собой антологию прошлых и современных Монтегю мнений по этому вопросу.

Новое, более солидное общество было основано в 1828 г. и названо «Обществом за распространение информации по вопросу о высшей мере наказания». Вильям Аллен стал председателем лондонского отделения, а кроме прочих в него вошли такие заметные фигуры, как реформатор тюрем сэр Томас Фауэлл Бакстон, немало способствовавший также отмене рабства в британских колониях, преподобный Дэниел Вильсон (впоследствии – епископ Калькутты) и лорд Саффилд. Общество содействовало делу отмены смертной казни публикацией памфлетов под общим названием «Наказание смертью», а также проявило себя в качестве влиятельной закулисной группы в парламенте.

В 1846 г. ему наследовало новое общество, именовавшееся «Обществом за отмену смертной казни», которое выгодно отличалось от предыдущего тем, что в него влилась молодая радикальная кровь в лице Томаса Беггса и еще одного квакера Альфреда Даймонда, ставшего его секретарем. Новое общество немедленно взялось давить на парламент и правительство, в частности на министра внутренних дел. В 1865 г. Даймонд опубликовал очень важную книгу, оказавшую большое влияние на весь аболиционистский процесс. Это был сборник эпизодов, носивший название «Суд над законом или личные воспоминания о наказании смертью и противниках такового»[9 - Alfred Dymond.The law on its Trial: or, Personal Recollections of the Death Penalty and its Opponents, 1865.]. Даймонд вспоминает, как они допекали министра внутренних дел:

«Лондонская депутация охотилась на него, как на оленя. Они вели наблюдения за служебным входом в министерство подобно таможенникам, выслеживающим контрабандистов; они гнали его с криками „лови, держи“ по парламентской улице, если он выбегал из министерства, а когда он, уже уверовав в спасение, проскальзывал в здание парламента через дверь для членов такового, в вестибюле его перехватывали и крутили пуговки его пиджака поджидавшие его там другие члены депутации».

Однако антивисельный крестовый поход уже начинал завоевывать симпатии широкой публики, требовавшей начать «парламентские слушания по вопросу о смертной казни» (Таймс, 22 ноября 1856 г.).

Кампания выплеснулась за пределы лондонских интеллектуальных салонов на улицы, а евангельский призыв «учить, проповедывать и обращать» стал девизом реформаторов.

Среди «новых евангелистов» естественным образом оказался Альфред Даймонд, секретарь «Общества за отмену смертной казни» (с 1854 по 1857 гг.). Перед его членами выступали великий оратор и государственный деятель Джон Брайт и Чарлз Гилпин, тот самый, который в 1849 г. убедил Чарльза Диккенса высказаться против публичных казней, (писатель считал полную отмену смертной казни делом безнадежным).

В 1866 г. группа лондонских квакеров основала «Ассоциацию Говарда», названную так по имени филантропа и реформатора исправительных учреждений Джона Говарда, жившего в XVIII веке. Ассоциация, предводительствуемая Вильямом Таллаком, бывшим вождем «Общества за отмену смертной казни», взяла на себя функции этого общества и кроме того поставила перед собой более достижимые цели, такие как, например, совершенствование методов перевоспитания преступников и улучшения всей системы наказания. Некоторое время «Общество за отмену смертной казни» продолжало под предводительством Томаса Беггса худо-бедно бороться за существование, но даже в несколько обновленном виде организация последовательных и непримиримых поборников полной отмены смертной казни явно проигрывала если не войну, то по меньшей мере – сражение. В 1866 г. Королевская комиссия, занимавшаяся проблемой наказания смертью, все-таки пошла на отмену публичной смертной казни, но такого удара «Общество за отмену смертной казни» вынести уже не смогло и тут же распалось, предоставив Ассоциации Говарда право представлять взгляды всех аболиционистов.

Весь XIX век отмечен изобилием пропаганды, по большей части плакатной и памфлетной, и немалую долю ее составляли издания по вопросу об отмене смертной казни. Они различались по направленности и стилю, а многие, например, книга Чарлза Гилпина «Зрелище великой добродетели»[10 - Charles Gilpin, Grand Moral Spectacle, 1847.], написаны в характерных для предыдущих двух столетий традициях сатиры.

Колониальный чиновник Эдвард Гиббон Уэйкфилд был осужден в 1826 г. за то, что посмел похитить богатую наследницу и обвенчаться с ней. Трехлетнее пребывание за решеткой обогатило его яркими личными впечатлениями, а также знанием преступного мира и состояния дел в тюрьмах королевства. Это знание пригодилось ему в его последующей деятельности, направленной на реформирование пенитенциарной системы. Обнаружив в себе литературный талант, Уэйкфилд подверг убийственной критике английский уголовный кодекс в серии неистовых памфлетов, оказавших огромное влияние на последующие поколения реформаторов. Его язвительное перо высмеивало с одинаковой беспощадностью как законников, так и служителей культа. С презрением писал он о «приличных людях» из обеспеченных классов, – покупавших для себя места поближе, дабы лучше видеть происходившее на эшафоте, и смаковавших газетные «репортажи с виселицы» за завтраком.

Современником Уэйкфилда был Джордж Джекоб Хоулиоук, автор «Публичных поучений палача»[11 - George Jacob Holyoake, Public Lessons of the Hangman, 1864.], написанных им под впечатлением казни Франца Мюллера, на которой ему довелось присутствовать. Конечно, он преувеличивал, когда утверждал на титульном листе этого памфлета, что «Таймс» и даже Большое жюри в Манчестере ловят каждое его слово, однако очевидно то, что Хоулиоук действительно был чрезвычайно популярен как полемист и памфлетист, а его статьи, бичевавшие зло публичных казней, всегда носили сенсационный характер.

Из немногих изданий, поддерживавших дело отмены смертной казни, наиболее последовательной была газета «Панч». Уже в первом ее номере проявилась открытая неприязнь к «проклятому древу, корни которого питают слезы» (имеется в виду виселица). Дуглас Джерролд, писатель и актер, написал не меньше прекрасных реформистских статей для газеты, чем один из ее основателей Генри Мэйхью, уже успевший прославиться ранее своим обширным исследованием «Лондонский работный люд и лондонская беднота»[12 - Henry Mayhew, London Labor and the London Poor, 1849.] и состоявший членом «Общества за отмену смертной казни». 13 ноября 1849 г. «Панч» опубликовала карикатуру Джона Лича на публичную казнь братьев Мэннингов, под которой стояла подпись «Великолепный назидательный урок в тюрьме „Хорсмонджер Лэйн“», а ниже помещалось стихотворение под названием «Повешенье в назидание или праздник негодяя»:

Все пивнушки светились огнями, и у стоек толпился народ.
Взрывы смеха, нестройное пение, шум веселья неслись со всех сторон.
В пьяном, шальном угаре мы провели эту ночь,
И, черт возьми, как мы проклинали приближавшееся утро.

Но к 1850 г. даже воинственный дух газеты «Панч» начал угасать ввиду того, что в ней утратили влияние такие люди, как Джерролд и Мэйхью.

«Эклектическое обозрение» было другим солидным изданием, которое частенько публиковало статьи членов «Общества за отмену смертной казни». Именно этот журнал в свое время в самых резких словах выразил возмущение по поводу «дезертирства» Чарльза Диккенса из лагеря противников смертной казни, после чего последовала ожесточенная публичная перепалка между писателем и журналом по вопросу о публичных и закрытых казнях. Журнал «Эклектическое обозрение» твердо стоял на том, что казни за закрытыми дверями приведут ко всевозможным злоупотреблениям со стороны тюремной администрации, творимым во имя справедливости.

О публичных казнях

Именно публичная казнь вызывала возмущенные протесты и требования ее отмены. Иногда они исходили от таких авторитетных людей, как эссеист и писатель Уильям Мэйкпис Теккерей, которого до того напугало зрелище публичного повешенья Франсуа Курвуазье в июле 1846 г., что он разразился пространной статьей, опубликованной в «Журнале Фрэйзера» и озаглавленной «Как я лицезрел казнь человека через повешение». В то время «Журнал Фрэйзера» стоял на платформе противников смертной казни, но в 1864 г., напуганный растущей волной консерватизма, он изменил свою позицию, и на его страницах стали появляться статьи ортодоксальных противников отмены, среди которых особенно выделялся видный юрист Джеймс Фитцджеймс. К тому времени из всех изданий наиболее последовательным оставался только журнал «Спектэйтор», хотя занял он осторожную позицию и выступал только против «варварства публичной казни», но не против смертной казни как таковой. В 1864 г., всего за два года до того, как закрытая казнь была официально рекомендована Королевской комиссией, ранее колебавшийся «Спектэйтор» сделал свой выбор в пользу полузакрытой казни, которую, по его мнению, должно было проводить в специально приспособленном для этой цели помещении в Ньюгейтской тюрьме и на которой, кроме обычных палача, врача и священника, должна была присутствовать группа свидетелей, скреплявших своей подписью факт умерщвления такого-то лица и отсутствия злоупотреблений, т. е. издевательств со стороны тюремщиков («Спектэйтор», 27 февраля 1864 г.)

В журнале «Гуд Уорде», в статье, озаглавленной «О публичной казни», Генри Роджерс объясняет причину того, почему он выступает за закрытую казнь. Ее введение, по его мнению, будет способствовать снижению преступности, поскольку человека, казненного в четырех стенах, уже нельзя будет превратить в героя, павшего жертвой несправедливости, что зачастую происходило с казненными принародно. Атмосфера тайны, окутывающая закрытую казнь, продолжал Роджерс, утвердит концепцию возмездия и напугает потенциальных преступников гораздо больше, чем зрелище публичной казни. Иными словами, в таком виде смертная казнь, как мера наказания, Роджерса вполне устраивала, и он оказался неготовым, когда ее сохранение было поставлено под угрозу общественной реакцией на публичные казни. «Час грядет, – убеждал он, – когда в Англии будут отменены как публичная, так и смертная казнь вообще, но час этот еще не наступил».

Мы уже видели, как присутствие Теккерея при казни Курвуазье заставило писателя высказаться против подобных зрелищ. В той же толпе в тот июльский день 1846 г. находился еще один великий английский писатель. То, что он увидел, заставило Чарльза Диккенса написать несколько пространных писем в свою газету «Дэйли Ньюс». Вот одно из них:

«Я сам присутствовал при казни Курвуазье. Я специально прибыл к месту казни в полночь и таким образом мог воочию наблюдать то, как возводили виселицу, как стекался народ, забивший к утру всю площадь, как вешали несчастного, как перерезали веревку и уносили тело в тюрьму. С полуночи до последнего момента я не увидел вокруг ни одного лица, исполненного жалости или печали, приличествовавших драматичности происходившего, ни ужаса, ни отвращения, только выражение безграничных глупости, грубости, кровожадности и тысячи других человеческих пороков. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь мне доведется оказаться среди такого количества себе подобных, объятых столь низменными страстями».

(«Дэйли Ньюс», 28 февраля 1847 г.)

Так великий исследователь социальных явлений ввязался в одну из ожесточеннейших дискуссий своего времени, и ничто не говорит за то, что дискуссия эта велась в сдержанных выражениях. Диккенс дал ясно понять, что ему отвратителен институт смертной казни, но, добавлял он, не менее отвратительны ему убийство и преступники, которые их совершают. В 1849 г., к тому времени, когда вершился суд над братьями Мэннингами и три года спустя после казни Курвуазье, Диккенс пришел к нелегкому компромиссному решению и сосредоточил свои усилия на борьбе за реформирование института смертной казни, а это означало только отмену публичной смертной казни. 15 ноября в беседе с Чарльзом Гилпином он высказал мнение о том, что смертная казнь в Англии не будет отменена вообще, и посоветовал поборникам ее отмены сконцентрироваться на ближайшей задаче, а именно: на отмене публичной казни через повешение. В своем письме в «Таймс» от 19 ноября 1849 г. Диккенс вынес на суд общественности свое собственное представление о том, как должна вершиться смертная казнь:

«Как только убийце вынесен смертный приговор, его следует держать в полном неведенье относительно часа приведения приговора в исполнение. Я бы полностью исключил доступ к нему всевозможных любопытных посетителей и держал бы его в полной изоляции от внешнего мира. Не следует допускать опубликования в печати его высказываний и описания его преступных деяний, дабы оградить благонравных читателей от подобной мерзости. В стенах тюрьмы казнь его должно вершить со всей торжественностью, вселяющей ужас в его мерзкую душу. В этой связи я бы посоветовал мистеру Колкрафту (см. «Колкрафт, Вильям»), палачу, воздерживаться от его непременных в таких случаях, но неподобающих моменту, шуток, сквернословия и брэнди. Я бы назначал жюри свидетелей, состоящее из 24 человек, представляющих все сословия, которые присутствовали бы при приведении приговора в исполнение. При казни должны присутствовать также начальник тюрьмы, священник, тюремный врач и конвоиры. Все они обязаны подписать официальный документ (форма должна быть единой), который удостоверял бы, что в такой-то день, в такой-то час, в такой-то тюрьме, за такое-то преступление перед их глазами был повешен такой-то преступник. Кроме того, начальником тюрьмы должны быть подписаны еще два документа, один из которых удостоверял бы то, что повешен был именно тот человек, а не какой-нибудь другой, и второй, удостоверяющий факт предания тела казненного земле».

За такое явное отступничество Диккенс стал мишенью для нападок и поношения со стороны непримиримых сторонников отмены, а на одном из митингов его обвинили в том, что он сам «одержим склонностью к убийству». Правда или нет, но прошло десять лет, прежде чем Диккенс прошел в своих убеждениях полный круг и оказался в лагере сторонников сохранения смертной казни.

В 1854 г. французский писатель и революционер Виктор Гюго, потрясенный казнью убийцы по имени Тапнер на острове Гернси, внес свою лепту в общую критику «кровожадного английского правосудия», но поскольку в тот момент в Англии преобладали антифранцузские настроения, голос его не был услышан.

Двумя годами позже активному стороннику отмены Вильяму Эварту не удалась его попытка поднять вопрос об отмене смертной казни в палате общин английского парламента, хотя палата лордов уже назначила особый комитет по смертной казни, который настоятельно рекомендовал проводить казни «только в пределах тюрьмы или в каком другом месте, обеспечивающем необходимую тайну процедуры». Эта рекомендация была принята в обеих палатах в штыки и так и осталась только на бумаге.

3 мая 1864 г. Эварт вторично потребовал от правительства заняться вопросом реформирования института смертной казни. Удивительно, но правительство тут же отреагировало на это требование созданием Королевской комиссии, которой вменялось в задачу изучение системы наказаний и, в частности, того самого института смертной казни.

На следующий год в парламент был внесен для обсуждения билль Джона Гибберта, предусматривавший казнь приговоренных к смерти в стенах тюрем, но как оказалось, это было преждевременным, поскольку прежде палате общин требовалось заручиться докладом Королевской комиссии. Этот долгожданный доклад появился, наконец, в январе 1866 г., а уже восемь недель спустя Гибберт повторно внес свой билль для обсуждения в парламенте. По иронии судьбы самое сильное сопротивление он встретил со стороны завзятых аболиционистов. Они утверждали, и, может быть, справедливо, что принятие закона о закрытой казни будет препятствовать полной отмене таковой; кроме того, именно неприкрытая жестокость публичной смертной казни настроит, в конце концов, общественное мнение против смертной казни вообще. Джону Гибберту пришлось снова забрать свой законопроект.

Новый законопроект, вобравший в себя все основные рекомендации Королевской комиссии, появился на свет в марте 1866 г. С трудом пройдя через обе палаты парламента, после третьего чтения «Проект поправки к закону о смертной казни», как он назывался, был спрятан под сукно министром внутренних дел Спенсером Уолполом.

Следующий год стал свидетелем еще одной попытки провести законопроект через парламент, и, как следовало ожидать, самыми ярыми его противниками выступили поборники полной отмены смертной казни. С завидным постоянством парламент продолжал противодействовать его обсуждению, и, как и его предшественники, этот билль был также отклонен.

Когда в мае 1867 г. Гаторн Гарди, последовательный сторонник закрытой смертной казни и активный член упраздненной Королевской комиссии, занял пост министра внутренних дел вместо ушедшего в отставку Уолпола, это событие стало сигналом для очередного внесения злополучного билля, предусматривавшего закрытую смертную казнь, для обсуждения в парламент. Высказываясь в поддержку законопроекта, Гарди дал понять со всей ясностью, что в обозримом будущем отмены смертной казни не предвидится, особенно ввиду только что закончившихся яростных дебатов вокруг недавно отклоненной парламентом поправки к закону об убийстве. И как прежде, самое яростное сопротивление законопроекту оказали непримиримые сторонники полной отмены смертной казни. Стивен Гэйзли, барристер высшего ранга и радикал, сокрушался, что Колкрафт, палач, и прежде исполнял свои общественные обязанности крайне небрежно; что же от него можно ждать, когда он будет работать за закрытыми дверями? Другой довод, как бы нелепо он ни звучал, был следующим: если казнь будет проводиться без публики, для богатых негодяев станет возможным откупиться или купить себе замену и таким образом уйти от наказания. Контрдоводом этому утверждению прозвучали слова сэра Джорджа Бойера, поддерживавшего законопроект. Бойер заявил, что и сейчас за 1000 фунтов стерлингов убийца может купить себе жизнь и избежать смертной казни, будь она публичной или закрытой.

Ожесточенный спор возник после выступления Чарльза Гилпина, заявившего, что «если казнь через повешение будет общепризнано вещью нечистой и невозможной, английский народ больше не потерпит ее». Чарльз Ньюдигейт, нападая как на аболиционистов, так и на сторонников закрытой казни, представил коллегам петицию, подписанную 3000 жителей Бирмингема, которые считали, что в своем всепрощении министр внутренних дел зашел и так слишком далеко. Гилпин внес поправку к законопроекту, гласившую, что «по мнению этой палаты вместо того, чтобы вершить смертную казнь в стенах тюрьмы, необходимо отменить ее вообще».

Прорыв

Философ и основатель Утилитаристского общества[13 - Утилитаризм – доктрина, гласящая, что все действия должны быть направлены на обеспечение всеобщего счастья.] Джон Стюарт Милль (в сороковые годы – откровенный аболиционист) выразил свое несогласие с поправкой Гилпина, и в обстановке шума и взаимных пререканий, неподобающих джентльменам, но и сейчас характерных для парламентских дебатов, поправка была поставлена на голосование. 127-ю голосами против 23 поправку отклонили; аболиционистская идея потерпела поражение. Однако основная мысль билля, предусматривавшего закрытую смертную казнь, получила поддержку парламентариев, и билль был принят.

29 мая 1868 г., за три дня до того, как билль получил королевскую санкцию, на виселице встретил свою смерть Майкл Баррет, фений[14 - Фений – член тайного общества, боровшегося за освобождение Ирландии от английского владычества.], готовивший взрыв в Клеркенвелле. Как оказалось, эта казнь стала последней в Англии публичной казнью. Характерная для Колкрафта неуклюжесть вызвала насмешки толпы, которая подгоняла его криками: «Ну, давай же, висельщик! Взгляни в лицо человека, которого ты только что убил!»

Статьи нового закона предусматривали, чтобы казнь проводилась в той тюрьме, в которой преступник содержался в момент вынесения приговора. Ответственность за исполнение возлагалась на шерифа. При приведении приговора в исполнение должны были присутствовать: палач, тюремный надзиратель, тюремный врач и священник. Право присутствовать при процедуре распространялось на местных и других судей (по разрешению шерифа), на родственников приговоренного и на «некоторых других лиц». Тот факт, что этими «другими лицами» оказались, кроме всех прочих, газетные репортеры, стал постоянным источником крайнего раздражения для неунимавшихся аболиционистов. Их общее мнение выразил в своих мемуарах Фредерик Хилл:

«Однако возбуждающий звериные чувства эффект от смертной казни уменьшился, но не исчез. Дешевые газетенки разносят репортажи о последней сцене боли и позора по всем далям и весям, и эти репортажи с упоением читаются теми, кто охоч до кровавых зрелищ»[15 - Frederick Hill, Autobiography of Fifty Years: Times of Reform, 1894.].

В правила проведения смертной казни вскоре были внесены новые предписания, предусматривавшие обязательный после казни осмотр тела врачом, а также наличие сделанного в 24 часа заключения коронера[16 - Коронер – следователь, ведущий дела о насильственной смерти.] о смерти приговоренного.

Утром 13 августа 1868 года на эшафот взошел Томас Уэлл. Последние конвульсии молодого Уэлла не сопровождались криками возбужденной толпы. Это была первая победа в столетней борьбе, закончившейся, в конце концов, полной отменой смертной казни. В своей статье о казни Уэлла газета «Морнинг Эдвертайзер» предупреждала:

«Когда мы обращаемся… к сообщениям о том, с каким спокойным самообладанием преступник встретил свою смерть, мы не можем не думать о том, что вчерашняя казнь стала для него актом милосердия. Но это вовсе не означает, что мы примирились со смертной казнью как таковой, даже если она вершится наиболее гуманными методами».

Отмена смертной казни