Ритм войны. Том 2

«Ненавижу эти штуки. Но пришлось воспользоваться».

– Да, но как? У тебя где-то есть руки?

«Просто помощники. Есть безумная женщина, запертая в монастыре, с которой я связался. Те, кто изолирован, те, чьи души истончились, иногда оказываются чувствительны к спренам. Но эта только записывала все, что я говорило, и никогда не отвечала. Я велело Даббиду принести ей даль-перо и писало через нее».

Проклятье. От такого мало пользы, в особенности теперь, когда даль-перья не работали.

– Как враг сумел лишить Сияющих сознания? – спросила Навани.

«Это аспект Ура, Башни, – сказал Сородич. – Защита, созданная для того чтобы воспрепятствовать проникновению Сплавленных – и Несотворенных, в зависимости от обстоятельств».

– Я столкнулась с фабриалем, предназначенным для того же самого, – он, я думаю, был смоделирован по образцу части самосветной колонны. Не хочу показаться грубой, но почему ты не включил эту защиту, когда они напали?

Сородич на какое-то время замолчал, и Навани задумалась, не зашла ли она слишком далеко. К счастью, существо снова заговорило, тихо.

«Я… было ранено. Тысячи лет назад произошло нечто, изменившее певцов. Я тоже пострадало».

– Ты говоришь о наложении пут на Несотворенных, которое лишило певцов их форм? – уточнила Навани, скрывая свое потрясение.

«Да. Этот ужасный поступок отразился на душах всех, кто обитает на Рошаре. Включая спренов».

– Почему ни один спрен не упомянул об этом?

«Я не знаю. Но в тот день я утратило ритм своего света. Башня перестала работать. Мой отец, Честь, должен был помочь мне, но он сходил с ума. И вскоре он умер…»

В голосе Сородича было столько печали, что Навани не стала настаивать на ответе. Такой поворот все изменил.

«Когда эта Сплавленная коснулась меня, – продолжил Сородич, – она исказила часть моей сути, заставила ее звучать в унисон с Враждой. Раньше такое было невозможно, однако теперь все изменилось. Она наполняет мой организм его светом, разрушает меня. Искажает меня».

– Значит… – медленно проговорила Навани, – если бы мы сумели придумать, как уничтожить пустосвет внутри тебя или каким-то образом восстановить утраченный ритм, ты сумел бы опять включить защиту?

«Полагаю, да. Но мне кажется, это невозможно. Я думаю… мы обречены».

Перемена настроения казалась знакомой, человеческой. Навани чувствовала то же самое. Она уперлась затылком в стену и закрыла глаза.

«Разбить задачу на мелкие кусочки, – напомнила она себе. – Защищать Сородича достаточно долго, чтобы разобраться с другими проблемами. Вот что ты должна сделать в первую очередь».

Карту нельзя нарисовать сразу. Она возникает штришок за штришком. Такова суть открытий.

«Но…» – вдруг начал Сородич.

Навани открыла глаза.

– Но что?

«Но возможно, нам не придется будить Сияющих. В башне есть двое, которые не заснули».

Она опять с трудом сохранила спокойный вид. Почему же Сородич не упомянул об этом сразу?

– Как?

«С одной все понятно. Она бодрствует, потому что ее создали странным способом: она использует свет не так, как все остальные. Моя мать сотворила ее для этой цели. Но я ее потеряло и не знаю, где искать. Девушка. Гранетанцор».

– Крадунья, – сказала Навани. Она и впрямь всегда была странной. – Ты ее больше не видишь?

«Думаю, одна из причин, по которым я могу видеть части башни, заключается в том, что между мной и Сияющими есть Связь. Я время от времени видело эту девочку, но вчера она исчезла. Она была в клетке – подозреваю, ее окружили ралкалестом. Есть еще один. Мужчина. Он должен принадлежать к Четвертому Идеалу, однако у него нет доспехов. Значит… он где-то между третьим и четвертым. Возможно, близость к моему отцу и к Потоку Адгезии удерживает его в сознании. Его сила – сила уз. Он ветробегун, но больше не носит форму».

Каладин.

– Ты можешь с ним связаться?

Первой целью Каладина был буресвет. К счастью, он точно знал, где найти заряженные сферы. Рабочие часто устанавливали фонари из самосветов в оживленных коридорах, разгоняя темноту и делая пространство более уютным и гостеприимным. В частности, такое освещение установили на шестом этаже, достаточно далеко от клиники его семьи, чтобы он не опасался приблизиться.

Сперва он ощупью пробирался по темным коридорам возле своего укрытия на одиннадцатом этаже. Вместе с Сил они составили мысленную карту местности, затем медленно двинулись к периметру. Когда вдали мелькнул первый проблеск солнечного света, Каладин словно вышел из клетки работорговца, и ему с трудом удалось не броситься туда со всех ног.

Медленно, равномерно, осторожно. Он позволил Сил исследовать местность впереди. Она подкралась к балкону и выглянула наружу. Каладин притаился в темноте, ожидая, наблюдая и прислушиваясь. Наконец она метнулась назад и сделала круг в воздухе, сигнализируя, что не заметила ничего подозрительного.

Каладин вышел на свет. Он попытался запомнить рисунок на стенах в этом самом дальнем коридоре, затем бросил взгляд в недра одиннадцатого этажа. Коридор был, по сути, прямым путем к его укрытию. Дурацкое воображение тотчас подбросило вариант будущего: вот он забывает дорогу и оставляет Тефта умирать, чахнуть – и, возможно, проснуться в конце. Погибнуть в одиночестве, в ловушке, в ужасе…

Каладин покачал головой и медленно шагнул к перилам балкона, откуда можно было обозреть пространство снаружи башни. Они не видели ни одного охранника, пока шли сюда. Небесные рядом тоже не летали. Что происходит? Неужели они по какой-то причине отступили?

Нет, он все еще чувствовал отупляющий гнет, признак воздействия, которым подавляли Сияющих. Каладин высунулся за край. На плато он увидел фигуры в синих мундирах, охранявшие Врата на обычных постах. Он почувствовал облегчение и даже недоверие. Неужели все это было каким-то ужасным кошмаром?

– Каладин! – прошипела Сил. – Кто-то идет.

По коридору кто-то прошел, и они вдвоем прижались спинами к ближайшей стене. Раздались голоса – говорили по-азирски, ритмично. Певцы-стражники; Каладин успел заметить копья. Он чуть не кинулся на них, но сдержался. Должен существовать более простой и менее шумный способ заполучить оружие.

Враг явно все еще контролировал ситуацию. И пока он размышлял, ему открылась истина.

– Они намеренно придали башне такой вид, чтобы снаружи казалось, будто ничего не произошло, – прошептал он Сил после того, как патруль скрылся из вида. – Они знают, что Далинар пошлет ветробегунов на разведку, как только связь выйдет из строя, поэтому враг пытается сделать вид, что это место не было завоевано. Это либо иллюзии Сплавленных, либо люди-сообщники, возможно остатки армии Амарама в украденной форме.

– Ветробегуны не смогут подобраться достаточно близко, чтобы узнать правду, иначе их силы пропадут, – сказала Сил.

– Такое будет выглядеть подозрительно, – согласился Каладин. – Обман не продержится долго.

Они двинулись к ближайшей лестнице. Похоже, она не охранялась, но он все равно послал Сил проверить. Начав спускаться, они обнаружили, что десятый, девятый и восьмой этажи почти не стерегут. Башня была слишком огромной, чтобы контролировать ее целиком. Хотя они заметили еще один патруль по периметру, идти было легко – до седьмого уровня. Здесь, намереваясь проникнуть на более населенный шестой, они обнаружили охранников у подножия первых пяти лестниц, которыми попытались воспользоваться.

Пришлось забраться вглубь в поисках лесенки, которую помнила Сил. Это означало новое погружение во тьму. Для Каладина солнечный свет был так же жизненно важен, как пища или вода. Покидать его было мучительно, но он сделал это.

Лестница поменьше, как они и рассчитывали, не охранялась. В тишине и темноте они спустились на шестой этаж. Похоже, большая часть человеческого населения башни все еще сидела взаперти. Враг еще не полностью овладел управлением башни, что давало Каладину шанс. С этой мыслью он отправил Сил на задание.

Она пронеслась к комнатам с балконами, оставив его на корточках на лестничной площадке, вооруженного скальпелем. Каладин дрожал, жалея, что у него нет кителя или куртки. Он ни разу не чувствовал в башне такого холода. Что бы ни сделал враг, чтобы остановить Сияющих, это также мешало другим функциям Уритиру. Он переживал за людей.

В конце концов Сил вернулась.

– Твоя семья, как и все остальные, заперта в квартире, – тихо сказала она. – Но у их дверей стоят настоящие стражники. Я не осмелилась заговорить с твоим отцом или матерью, но видела их вместе через окно. Они выглядят здоровыми, хотя и напуганными.

Каладин кивнул. Видимо, это лучшее, на что он мог надеяться. Отец наверняка сумел заболтать певцов и избежать неприятностей.