Элантрис

Рамир откинулся на спинку кресла и обдумывал услышанное. Хратену приходилось тщательно подбирать слова; существовала возможность, что не все из пришедших поддержат его, и он не хотел подарить им лишних улик. Как бы пренебрежительно ни относился король Йадон к религии, заговоров он не потерпит.

Позже, когда верховный жрец убедится в верности дворян, он сможет высказать более весомые обещания. И несмотря на наговоры неприятелей, на обещания Хратена можно было положиться. Как бы его ни отвращала мысль о сотрудничестве с людьми, чью поддержку можно купить, нерушимой заповедью Шу-Дерет считалось, что амбиции надо вознаграждать. К тому же кичиться своей честностью очень выгодно – особенно когда возникает необходимость солгать.

– Потребуется время, чтобы искоренить одну религию и насадить другую, – протянул Варен, стройный юноша с копной таких светлых волос, что они казались белыми.

Он был известен своей набожностью, и Хратен удивился, когда заметил его сидящим рядом с кузеном Иданом. Видимо, его приверженность Шу-Корат исходила скорее из поиска политических преимуществ, чем из истинной веры. Перетянуть его на свою сторону окажется большой помощью для Фьерденской империи.

– Ты удивишься, юный лорд Варен. До недавних пор Дюладел оставался гнездом одной из самых древних религий. Сейчас, по записям Фьердена, эта религия исчезла с лица земли, по крайней мере в чистом виде.

– Да, но падение веры Джескера и Дюладелской республики назревало годами, если не столетиями.

– Однако ты не можешь отрицать, что когда перемены назрели, они произошли очень быстро.

Подумав, Варен медленно произнес:

– Верно.

– Падение Элантриса тоже случилось мгновенно, – продолжал жрец. – Перемены могут происходить моментально, лорд Варен, – но готовые к ним люди получат немалую выгоду. Ты говоришь, что падение Джескера зрело годами… Я могу ответить, что Корати движется к закату не менее долго. Раньше она процветала по всему востоку, сейчас же ее влияние ограничивается Арелоном и Теодом.

Варен размышлял. Он казался умным и склонным к точности юношей, и на него действовала логика Хратена. Возможно, жрец вынес ошибочное суждение об арелонской знати. Никто из ее представителей не показал себя таким же безнадежным, как король, а многие выглядели весьма многообещающими. Может быть, они понимали собственное шаткое положение: народ голодал, аристократия не имела опыта обращения с ним, а теперь на них обратился тяжелый взгляд Фьерденской империи. Когда ударит буря, большинство арелонцев начнут метаться, подобно перепуганным кроликам. Но на спасение этих дворян стоило тратить силы.

– Господа, я надеюсь, что вы рассмотрите мои предложения с большей мудростью, чем король Йадон, – произнес Хратен. – Наступают трудные времена, и тех, кто не имеет за спиной поддержки церкви, ждут в ближайшие месяцы тяжкие испытания. Помните, кто я и кого представляю.

– Помните об Элантрисе, – прошипел позади Дилаф. – Не забывайте об этом колодце мерзости, который отравляет нашу страну. Он спит и коварно ожидает своего часа. Он хочет захватить вас и затащить в свои объятия. Вы должны очистить мир от него, прежде чем он очистит его от вас.

Установилась неловкая тишина. Наконец – внезапное выступление артета смазало эффект его речи – Хратен откинулся в кресле и сцепил на груди пальцы, показывая, что встреча окончена. Дворяне покидали комнату, по их встревоженным лицам ясно читалось, что они понимают нелегкий выбор, перед которым поставил их верховный жрец. Хратен смотрел, как они расходятся, и прикидывал, с кем можно будет безопасно связаться снова. Идан придет к нему, а с ним и его последователи. Возможно, также и Рамир, если джьерну удастся встретиться с ним наедине и заверить в поддержке. Еще пара похожих на Рамира и, наконец, Варен. В глазах юноши читалось уважение, и Хратен ожидал от него очень многого.

Все они были политически слабой, незначительной группировкой, но они положат начало. Когда Шу-Дерет примется набирать сторонников, более важные персоны поддержат жреца своим весом в обществе. И когда страна наконец рухнет под давлением неспокойного правления, экономической нестабильности и военной угрозы, Хратен вознаградит своих последователей должностями в новом правительстве.

Ключ к успеху все еще сидел в углу комнаты, молча наблюдая за жрецом. Герцог Телри сохранял величественный и спокойный вид, но слава о его любви к излишествам сулила огромный потенциал.

– Милорд Телри, на минуту, если можно, – попросил Хратен, вставая с кресла. – У меня имеется особое предложение, которое может вас заинтересовать.

Глава 10

– Сюл, я не думаю, что это хорошая идея, – вялым шепотом возражал Галладон, скорчившись на корточках рядом с Раоденом.

– Тихо, – приказал принц.

Он выглянул из-за угла на площадь. Банды прослышали, что он завербовал Мареша, и решили, что создается шайка-соперник. Вчера, когда Раоден с дьюлом пришли взглянуть на новичков, их уже поджидали люди Аандена и устроили им враждебный прием. К счастью, обошлось без переломанных костей и ушибленных пальцев, но все равно на сей раз принц решил использовать деликатный подход.

– Что, если нас опять поджидают? – спросил дьюл.

– Вполне возможно. Поэтому не шуми и иди сюда.

Раоден выскользнул из-за угла в переулок, потихоньку жалея себя. Палец болел, ладони ныли, а на руке образовался синяк, вдобавок его неотступно терзал голод.

Галладон вздохнул:

– Мне еще не настолько приелось загробное существование, чтобы я был готов променять его на бесконечную боль. Коло?

Принц с многострадальным видом повернулся к другу:

– Послушай, в один прекрасный день ты распрощаешься со своим знаменитым пессимизмом, и вот тогда Элантрис наконец рухнет. От удивления.

– Пессимизмом? – не переставал шепотом возмущаться дьюл, пока они крались по переулку. – Я – пессимист? Дьюлы – самые жизнерадостные, приятные в общении люди на всем Опелоне! Каждый день мы встречаем… Сюл! Не смей убегать, когда я высказываюсь в свою защиту!

Раоден не обращал на приятеля внимания. Он также пытался не обращать внимания на свои многочисленные болячки, чему немало способствовали новые кожаные ботинки. Несмотря на недоверие Галладона, Мареш похвалялся не впустую. Ботинки (из переплетов книг в кабинете дьюла) оказались устойчивыми, с твердой подошвой, но мягкими, прекрасно подходили по размеру и совсем не натирали.

Раоден с опаской выглянул из-за угла и осмотрел площадь. Он не заметил бойцов Шаора, но они могли скрываться поблизости. Увидев, что ворота открылись, принц взбодрился, но тут же охнул от удивления, когда солдаты элантрийской гвардии впихнули в них сразу троих закутанных в белые саваны людей.

– Трое? – вслух удивился Раоден.

– Шаод непредсказуем, сюл.

– Это меняет дело, – с раздражением отозвался принц.

– Очень хорошо. Пошли, оставим сегодняшние подношения другим бандам. Коло?

– Как? Ты хочешь упустить такую прекрасную возможность? Ты меня разочаровал.

Дьюл проворчал что-то непонятное, и Раоден ободряюще хлопнул его по плечу:

– Не волнуйся, у меня есть план.

– Уже?

– Придется поспешить – в любую минуту один из них сделает первый шаг, и наш выход пропадет.

– Ладно. Что ты собираешься делать?

– Ничего. А вот ты совершишь небольшую прогулку по площади.

– Что? – вскрикнул дьюл. – Сюл, ты опять ведешь себя как каяна. Если я туда выйду, меня увидят громилы!

– Именно, – улыбнулся принц. – Убегай побыстрее, дружище. Мы же не хотим, чтобы тебя поймали.

– Ты не шутишь? – В голосе Галладона нарастала тревога.

– Представь себе. А теперь двигай – уводи их влево, а остальное я беру на себя. Мы встретимся там, где оставили Мареша.

Галладон проворчал что-то насчет «не стоит всего вяленого мяса в мире», но позволил выпихнуть себя на площадь. В ту же секунду из здания, где обычно прятались люди Шаора, послышалось рычание, и оттуда выскочили громилы, забыв в приливе праведного гнева про новичков.

Дьюл послал Раодену испепеляющий взгляд и припустил по боковой улице, уводя за собой шайку. Принц выждал мгновение и выбежал на середину площади, хватая ртом воздух и изображая усталость.

– Куда он побежал? – накинулся Раоден на новичков.

– Кто? – недоуменно спросил один из троицы.