Пепел и сталь

Йеден вымученно улыбнулся:

– А если не переловят? Что помешает вам прирезать меня и забрать империю себе?

Бриз закатил глаза:

– Мы воры, дорогой мой, а не политики! Судьбы народов – не то, на что мы готовы тратить время. Мы будем счастливы, заполучив атиум!

– Ну да, счастливы и богаты, – добавил Хэм.

– Эти слова – синонимы, Хэммонд, – усмехнулся Бриз.

– Кроме того, – уточнил Кельсер, – мы не собираемся отдавать тебе всю империю… Я лично надеюсь, что она просто развалится, как только пошатнется Лютадель. У тебя будет этот город и, возможно, неплохой кусок Центрального доминиона, если ты, конечно, сумеешь подкупить местные войска, чтобы они встали на твою сторону.

– А… Вседержитель? – спросил Йеден.

Кельсер улыбнулся:

– Я не отказался бы от мысли лично разделаться с ним… Мне только нужно выяснить, как работает одиннадцатый металл.

– А если ты этого не узнаешь?

– Ну, тогда, – пробормотал Кельсер, добавляя к надписям на доске еще одну, под словами «Мятежные скаа»: «Йеден: подготовка и управление», – мы просто постараемся выманить его из города. Может, он отправится вместе со своей армией к Ямам, чтобы присмотреть за всем лично?

– И что тогда? – спросил Йеден.

– Ты найдешь способ нейтрализовать его. Ты ведь нанимал нас не для убийства Вседержителя, Йеден… это моя личная идея.

– Я бы на твоем месте не слишком беспокоился, Йеден, – добавил Хэм. – Что может Вседержитель без денег и армии? Он, конечно, сильный алломант, но он не всемогущ.

Бриз засмеялся.

– Хотя, если подумать, враждебно настроенное и свергнутое с трона ложное божество – неважный сосед. Тебе придется что-то с ним сделать.

Йедену идея явно не понравилась, но он не стал спорить.

Кельсер развел руками:

– Что ж, похоже, это все.

– Угу, – вздохнул Хэм, – а как насчет братства? Не следует ли нам подумать о том, как избежать внимания инквизиторов?

Кельсер улыбнулся:

– Предоставим это моему брату.

– Мечтать не вредно, – послышался из дальнего конца комнаты незнакомый голос.

Вин соскочила с кресла и стремительно развернулась к двери. Там стоял мужчина. Высокий, широкоплечий, он застыл как величественное изваяние. Одет просто: в рубаху, широкие штаны и свободную куртку, какие носили скаа. Руки демонстративно сложены на груди. Вин всмотрелась в его суровое лицо с резкими чертами. Что-то в нем было знакомое…

Она оглянулась на Кельсера. Конечно. Сходство очевидно.

– Марш?! – воскликнул Йеден, вставая. – Марш, это ты?! Он обещал, что ты будешь участвовать в деле, но я… я… Рад, что ты вернулся.

На лице Марша ничего не отразилось.

– Я пока не уверен, что «вернулся», Йеден. Если не возражаете, я бы хотел поговорить наедине с младшим братишкой.

Похоже, на Кельсера не произвел ни малейшего впечатления его строгий тон. Он спокойно кивнул:

– Пожалуй, на сегодня достаточно, друзья.

Все неторопливо поднялись, и каждый, выходя, старательно огибал Марша. Вин последовала за остальными и аккуратно прикрыла за собой дверь. Она не спеша направилась к своей комнате, стараясь, чтобы все это заметили.

Но не прошло и трех минут, как она уже стояла под дверью гостиной и внимательно вслушивалась в голоса, доносившиеся изнутри.

7

Рашек высок ростом, как и большинство террисийцев. Он молод, но другие носильщики явно его уважают. Он обладает неким особым обаянием, и придворные дамы назвали бы его интересным, хоть и несколько грубоватым.

Я не могу взять в толк, однако, как мог заслужить всеобщее почтение человек, чьи речи переполнены ненавистью. Он никогда не видел Хленниума, но проклинает этот город. Он совершенно не знает меня, но я уже вижу гнев и враждебность в его глазах.

Три года не слишком изменили Марша внешне. Он выглядел все тем же властным, суровым человеком, каким Кельсер знал его с детства. В его взгляде по-прежнему светилось разочарование, а голос звучал так же неодобрительно.

И все же, если Доксон сказал правду, три года назад Марш стал почти что другим человеком. Кельсер до сих пор с трудом верил, что брат отказался руководить мятежными скаа. Он всегда со страстью относился к своему делу…

Видимо, теперь эта страсть угасла. Марш зашел в комнату, критически оглядел надписи на доске. Его одежду слегка запачкал пепел, но лицо было относительно чистым – во всяком случае, для скаа. Он постоял немного, изучая заметки Кельсера. Потом повернулся и бросил на кресло лист бумаги.

– Что это? – спросил Кельсер, поднимая лист.

– Имена одиннадцати человек, которых ты убил прошлой ночью, – ответил Марш. – Я подумал, ты захочешь их знать.

Кельсер смял лист и швырнул в очаг, где потрескивали поленья.

– Они служили Последней империи.

– Они были людьми, Кельсер! – резко бросил Марш. – Живыми людьми, имели семьи. Некоторые из них были скаа.

– Это предатели.

– Это люди, – повторил Марш. – Люди, которые всего лишь пытались принять жизнь такой, какая она есть.

– Ну, я делаю то же самое, – сказал Кельсер. – Какая удача – именно мне судьба предоставила возможность сбрасывать таких, как они, с крыш. Если уж они хотят сражаться со мной по тем же правилам, что и аристократы, то пусть и умирают соответственно.

Лицо Марша потемнело.

– Как ты можешь столь легкомысленно говорить о смерти?

– Да так, Марш, – пожал плечами Кельсер. – Чувство юмора – это все, что у меня осталось. Чувство юмора и решимость.