Бесконечность

– Лечение?

– Да. Вы были первым пациентом, которого я лечила по новому экспериментальному протоколу, разработанному мною. Я называю его своей терапией Множественных миров.

– Что это такое, черт возьми?

– Это способ разрушения барьеров между отдельными жизнями, созданными нашим мозгом. Построения мостов между параллельными вселенными. Это чем-то напоминает концепцию регрессии в прошлую жизнь, однако, вместо того чтобы возвращаться по времени назад, человек движется вбок, в свои другие миры. Вот почему я попросила вас произнести слово «бесконечность». Это наше кодовое слово, сигнал, побуждающий головной мозг закончить сеанс. Где бы вы ни находились, в каком бы из миров ни были, вам достаточно было произнести это слово, чтобы вернуться ко мне. И я хотела посмотреть, как вы отреагируете на мою просьбу его произнести.

– Я никак не отреагировал, потому что оно для меня ничего не значит.

– Да, это крайне любопытно. Даже не знаю, как к этому отнестись.

Я покачал головой:

– И как работает это лечение?

Ева оглянулась на дорожку вдоль берега. Мы по-прежнему оставались одни, однако она, очевидно, не хотела, чтобы нас услышали.

– Вы когда-нибудь слышали о психиатре из Сан-Франциско по имени Франческа Стейн? Она была во всех новостях несколько лет назад, когда выяснилось, что она подправляет воспоминания своих пациентов с помощью сочетания психотропных препаратов и гипноза.

– Может быть. Мне ее имя незнакомо.

– Мы с Франчи дружили. Еще со школы. Мы много говорили о терапевтических возможностях теории Множественных миров. Она считала, что можно использовать технику, подобную той, с помощью которой она подправляла воспоминания, для того чтобы помогать людям «ощутить» свои другие жизни. И с тех самых пор я изучала эту теорию.

– Прыжки между мирами? – скептически поинтересовался я.

– Совершенно верно.

– И вы хотите сказать, что сделали это со мной?

– Вот именно.

– Я бы ни за что не согласился на такое.

– На самом деле вы сами вызвались. Давили на меня, чтобы мы попробовали. Вы сказали, что хотите узнать правду о себе. И вы согласились, что станете моей подопытной морской свинкой.

Мне оставалось только гневно выпаливать свои протесты:

– Экспериментировать с психотропными препаратами? Разве это вообще законно? Потому что это точно неэтично, черт возьми!

– Вы правы. Я переступила границы. Вообще-то вы сами сказали, что именно это вам во мне нравится, поскольку это у нас с вами общее. Я в жизни совершила множество ошибок. Какое-то время употребляла наркотики, и меня едва не выгнали из медицинского колледжа. Если узнают о том, чем мы занимаемся, меня, скорее всего, лишат лицензии. Вот почему я сегодня вела себя с вами так осторожно. Да, я давала вам галлюциногенные препараты, чтобы изменять вашу реальность, но, поверьте мне, я делала это с полного вашего согласия.

– Невозможно! – покачал головой я. – Вы ошибаетесь. Я вас не знаю!

Ева вздохнула, услышав мои отпирательства.

– Вы Дилан Моран. Менеджер по организации мероприятий в гостинице «Ласаль плаза». Ваш отец у вас на глазах убил вашу мать, после чего покончил с собой. После гибели родителей вы жили со своим дедом Эдгаром. Вы по-прежнему раз в неделю ходите вместе с ним в Институт искусств. Ваша любимая картина – «Полуночники» Хоппера. Эдгар любит всем рассказывать, что, если бы в детстве случайно не толкнул директора музея на Стейт-стрит и не спас его от смерти, картина сейчас висела бы где-нибудь в другом месте.

У меня перехватило дыхание. Схватив Еву за плечи, я прошипел ей в лицо:

– Откуда вы все это знаете?

– А вы как думаете? Вы сами мне все рассказали.

Я всмотрелся в лицо этой женщины, освещенное светом звезд, пытаясь понять, кто она такая. Она была врачом и психологом, но не только. Я не мог точно сказать, что это такое, но было в ней какое-то загадочное качество, словно она могла совращать людей своими мыслями. Я чувствовал, как ее чары увлекают меня на ее орбиту. Она была красивая, чувственная, незабываемая. Волшебница. Я мог представить себя у нее в кабинете. Мог услышать свой собственный голос, рассказывающий тайны о себе.

Однако этого никогда не было.

– Это лечение, – продолжал я. – Что я испытывал?

– Вы говорили мне, что видели других Диланов из других миров. Общались с ними. Входили в их жизни.

– И вы действительно верили в это?

– Вы в это верили.

– Что я видел?

– Если хотите это узнать, вам нужно вернуться в свое сознание. И попытаться самому это увидеть.

– Нет уж, спасибо!

– Вы уверены? После одной сессии вы мне сказали, что хотели бы остаться в мире, который нашли. Вам очень хотелось взять себе жизнь того, другого Дилана.

– Ничего этого нет в действительности, – решительно произнес я.

– Откуда вы знаете? Если честно, я сомневалась до того, как мы начали, однако ваш опыт породил во мне твердую веру. Теория Множественных миров верна. Мы действительно выбираем все дороги, которые открыты для нас. В каком-то другом мире мы с вами никогда не встречались. И сейчас мы проходим друг мимо друга по берегу озера как совершенно незнакомые люди. Еще в одном мире мы занимаемся сексом. А в каком-то мире вы удерживаете мою голову под водой, чтобы я захлебнулась.

Я вздрогнул, явственно представив эту жестокую сцену.

– Чтобы вы захлебнулись? Почему вы говорите такое, ради всего святого?

– Потому что именно поэтому вы обратились ко мне, Дилан, – сказала Ева. – Вы сказали, что вам являются видения того, как вы убиваете людей, однако все эти люди по-прежнему живы. Но вы сообщали мне подробности, даты, описания, способы того, как вы их убивали. Вам была нужна моя помощь. Вы боялись, что вот-вот на самом деле станете серийным убийцей.

Глава 8

Вы когда-нибудь смотрелись в зеркало – я имею в виду, действительно смотрели на себя, гадая, кто вы такой?

Что за человек живет за вашими глазами?

Именно так я чувствовал себя в тот момент. Я больше уже не знал, во что верить касательно Дилана Морана. Ева рассказала обо мне вещи, казавшиеся немыслимыми, и в то же время в каком-то безумном извращенном ракурсе они имели смысл. Если моя личность расщепилась, если вторая моя сторона живет другой жизнью, о которой я ничего не знаю, тогда, возможно, мой рассудок проецирует этого второго Дилана Морана в мои галлюцинации.

Я видел самого себя. Разговаривал с другой своей версией. Каким-то образом мой мозг оживлял мою вторую личность, и то, что я узнал об этой личности, пугало меня. Я не знал, на что я способен, когда был им.

«Зачем ты здесь?»

«Чтобы убивать».

Мне нужно было что-то, за что можно было бы ухватиться, какая-нибудь доска, плавающая в море, которая помогла бы мне удержаться на плаву. Мне была нужна Карли или, по крайней мере, воспоминание о ней. Поэтому я взял такси и поехал на север вдоль берега озера к дому, где жили родители Карли. Из города можно выехать и более быстрыми маршрутами, но я попросил водителя поехать кружным путем по Шеридан-роуд, пообещав вознаградить за это щедрыми чаевыми. Мы с Карли часто ездили этой дорогой, когда навещали ее родителей. Ей нравилось наблюдать за тем, как меняются окрестности: от зеленых лужаек Линкольн-Парка до академических кварталов университета Лойолы и Северо-Западного университета и дальше, к прибрежным поселкам Эванстон, Кенилуорт и Уиннетка.