Лэндон и Шей. Разбитые сердца

Пару секунд мы оба молчали, прежде чем я снова прочистил горло. Я не любил тишину и плохо ладил с неловким молчанием.

– Всего один поцелуй, Цыпа. Я никому не расскажу.

– Ты бережешь секреты так же, как бережешь девушек. То есть никак – не считая Моники.

– Моника не моя девушка.

– Это не отменяет того факта, что она считает тебя своим парнем.

Я слегка ухмыльнулся.

– Завидуешь ей?

– Завидую, что ей приходится иметь дело с таким парнем, как ты? Ни в коем случае.

– Как скажешь, Цыпа.

– Я бы хотела, чтобы ты перестал называть меня Цыпой, – отрезала она. – Я ненавижу это прозвище.

– Хочешь, чтобы я придумал что-то новое, милашка? Я могу называть тебя Сладкие Щечки.

Она вздрогнула от отвращения. Чудно. Не было ничего, что нравилось бы мне больше, чем ее злость.

– Это тоже не подходит.

– Буду над этим работать.

– Или ты можешь просто называть меня по имени.

– Нет, Шей – слишком уродливое имя, чтобы я произносил его вслух.

– Ненавижу тебя.

– Ненавижу тебя сильнее.

– Я ненавижу тебя больше всех на свете.

Я хмыкнул.

– Ты действительно думаешь, что сможешь заставить такого парня, как я, влюбиться в тебя?

– Да. Я настроена положительно. Читать людей очень просто, в том числе и тебя.

– Ты не можешь меня прочитать, Шей.

– Могу, как открытую книгу.

– Хорошо.

Я полез в карман, вытащил телефон и включил фонарик, освещая наше небольшое пространство.

– Прочти меня.

Она приподняла бровь.

– Ты уверен, что хочешь, чтобы я это сделала? Читать людей – это мой особенный дар, и тебе может не понравиться то, что я скажу.

– Мне никогда не нравится то, что ты говоришь, так что действуй.

Она расправила плечи и вытянула руки так, словно собиралась поднимать штангу.

– Хорошо. Ты фальшивка, Лэндон.

И это было оно? Грандиозное открытие?

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что я фальшивка?

– Именно это. Ты. Фальшивый. Именно этим. Фальшивый. В тебе нет ничего настоящего. Ты – ходячая ложь.

Я рассмеялся. Без шуток, я на самом деле громко и искренне рассмеялся, что со мной случалось нечасто. Это был глубокий, животный смех.

– О чем ты, черт возьми, говоришь? – спросил я. – Во мне все настоящее. Я самый большой реалист в этом сраном городе.

– Нет, – не согласилась она, покачав головой. – Ты фальшивый. Еще более фальшивый, чем новые сиськи Карли Патрик, которые она сделала на свое восемнадцатилетие.

– Что?! – выдохнул я, ошеломленный ее словами. – Я не фальшивка, Шей.

– Ничего страшного, Лэндон. – Она пожала плечами и принялась ковырять ногти. – Кажется, людям нравится твоя ложь.

– Я не фальшивка, – снова возразил я, и в этот момент моя кровь начала закипать. – Кроме того, я видел сиськи Карли вблизи и лично. Два торчащих вперед шара со стоячими сосками. В мире нет ничего более фальшивого, чем эти силиконовые арбузы. Во мне много плохих качеств, но фальшь к ним точно не относится.

– Хорошо, тогда ты можешь ответить на мой вопрос?

– Легко.

– Сколько людей знает, что тебе плохо?

– Что за сраный вопрос? – рявкнул я.

– Прямолинейный, – ответила она.

Она казалась такой хладнокровной, спокойной и собранной – это было одной из многих вещей, которые я в ней презирал. Как будто ее жизнь всегда была стабильной. Я мечтал о такой жизни и, видя, что она у нее есть, чертовски раздражался.

– Как давно тебе плохо, Лэндон?

Я взглянул на часы.

– Около трех минут, потому что быть запертым с тобой в этой каморке – сущий ад.