Пробирка номер восемь

– А как вы думаете, с вашей профессиональной подготовкой, вы смогли бы понять суть его исследований, если бы он счел возможным вам о них рассказать?

– Да, я уверена, что суть я бы поняла, без технических подробностей.

– Вот видите, Анна Львовна… – повисла многозначительная пауза.

Что Ане должно было быть видно … впрочем, все было ясно: ей сейчас надо было просто промолчать. На подобных беседах, надо было только слушать и отвечать на конкретные вопросы. Ане все про это дело понимала. Ей бы и в голову не пришло ни задавать вопросы, ни пытаться что-либо объяснить. Тут были свои правила игры, и Аня их знала. Она просто сидела и ждала продолжения. Понятно, что ее не возьмут, но может еще что-нибудь сочтут нужным сказать.

– Вас, наверное, удивляет, что страна послала вас в Того учить детей физике, а вот сейчас у нас к вам вопросы…

– Эх, опытный, зараза, сразу понял, о чем она подумала. Именно это ей и пришло в голову.

– Ведь вы же, скорее всего, задаетесь этим вопросом?

– Ой, да задаюсь, задаюсь … давай, уже, телись … Аня серьезно смотрела на гебиста, надеясь, что на этот раз, он ее мысли не читает. Сейчас он явно ждал ее ответа.

– Да, нет. Это не одно и то же. Я понимаю. Вам виднее, где мне лучше работать. У отца действительно ответственная работа … Аня замялась.

– Ну вот, видите, вы и сами все понимаете. Того – развивающаяся братская страна, вставшая на путь демократических преобразований, наш долг им всемерно помогать, а тут … совсем другое дело. Представители капстран, с которыми вам пришлось бы работать, могут оказаться агентами спецслужб, и их мишенью вполне может быть тов. Рейфман, ваш отец. Поэтому в сложившихся обстоятельствах мы считаем нецелесообразным направлять вас на такую работу. А вы как, Анна Львовна, считаете?

– Да, я тоже так считаю. Формулировка 'нецелесообразно' была обтекаемой и типичной. Понес ее черт на эти курсы. Сама, правда что – дура.

– Я понимаю, о чем вы думаете. Заканчивали курсы, старались, а тут … не понадобилось. Жаль. Так, ведь? Но, мы можем вам помочь в поисках работы. Вам, ведь, нужна работа?

– Ага, этого еще не хватало! Идти к ним в контору, да, ни за что. Так сразу и не откажешься …

– Спасибо за вашу готовность мне помочь. Я тогда скорее всего пойду на преподавательскую работу. Она мне знакома. Я должна подумать. А насчет курсов, не беспокойтесь. Знания никогда не бывают лишними. Мне там было очень интересно учиться.

– Всего хорошего, Анна Львовна. Было приятно с вами побеседовать. Успехов вам! Если надумайте обратиться ко мне за помощью в трудоустройстве, звоните. Вот вам мой телефон.

– Хрен я тебе позвоню. Еще чего! Ладно … проехали.

Аня вышла за дверь и почувствовала, что устала. Теперь ей было ясно, что ей с самого начала не стоило даже и рассчитывать на техническое бюро. Глупость она сморозила. Отец ей, кстати, говорил, что не стоит … Не послушала. Как всегда. Надо же быть такой дурой! Да, ладно. Черт с ними. Обойдется. Лишь бы гебист отвязался. Не хватало ей конторы за спиной. Она, конечно, и так была всегда за спиной, особенно, учитывая папу, ее образ жизни, диплом, работу в Того … но, как бы они совсем уж не начали дышать в затылок! У Ани испортилось настроение. Родителям придется сказать, что не взяли. Папа скажет, что он 'говорил', а мама … мама просто расстроится, будет еще больше за нее бояться. Хотя, куда уж больше. Аня вовсе не была наивной, события ее жизни полностью вытеснили из ее сознания последние проблески простодушия. Не дай бог ей не удастся отвязаться от ГБ. От них всего чего угодно можно было ждать. Что предложат? Быть стильной дорогой проституткой и болтать с клиентами в постели? Стучать на друзей? На тех, у кого она брала самиздат? Разрешат работать в Интуристе при условии, что она будет писать на своих 'капиталистов' рапорты? Посадят на прослушку разговоров из номеров? Ну, да, так вполне могло бы быть, Ане стало не по себе. С ребятами ей уж точно не следовало ничего этого обсуждать. Она совершенно не была уверена, что они 'там' не служили, ни один из них. Аня, как и ее родители, привыкла быть предельно осторожной.

Вот какая у нее была неделя … Феликс начал как-то забываться. Да, черт с ним. И вдруг вечером, мама позвала ее к телефону. Это был он: низкий голос, культурная речь, прекрасная артикуляция всех гласных. Так разговаривают не в первом поколении интеллигентные люди. Их такому и не учит никто. Само получается. Впрочем, все эти нюансы речи и улавливают такие же, как они сами. Нерушимые культурные коды, недоступные непосвященным.

' Ага, Маринка дала ему мой телефон' – сразу подумала Аня.

– Аня? Добрый вечер! Мне ваш телефон дала Марина. Ничего? Вы не сердитесь, что я позвонил?

– Так, так …церемонно. Вот, значит, как ты хочешь играть? Ладно.

– Да, нет, что вы, Феликс. Марина правильно сделала. Как вам в голову пришло, что я могу рассердиться.

– Ну, тогда, хорошо. Я рад слышать ваш голос. Мы можем сегодня встретиться? Впрочем, вы, может быть, заняты. Я не должен быть слишком настойчив.

– Да, хватит этих цирлих-манирлих… Нет, Феликс, у меня как раз свободный вечер. И, конечно, мы можем встретиться. Дайте мне немного времени на сборы и я приеду, куда вы скажете.

– Нет, нет, Аня, я сам за вами заеду … ну скажем через пол-часа. Марина мне дала ваш адрес. Выходите к подъезду …

– Ничего себе: адрес узнал. Значит был уверен, что поедет, что я захочу его видеть. Интересно. Прекрасно, посмотрим … еще раз на этого Феликса.

Аня повесила трубку и побежала одеваться. Ее охватил восторг странного ожидания, возбуждающего нетерпения. Что надеть, что надеть … куда мы пойдем? Так, оденемся скромно и стильно: узкая серая юбка, черный обтягивающий свитер с ярким шарфом, и толстые дорогие чулки без шва. Сапоги, дубленка … нет не шапка, а пуховый свободно облегающий голову платок. Косметика минимальная.

– Ты это куда, на ночь глядя?

– Мам, ты за свое? Ну, хватит. Я – не маленький ребенок.

– А кто тебе звонил? Я его голос не узнала.

– Мам, ты что хочешь узнать? Имя? Должность? Звание?

– Аня, ты что, совсем не умеешь по-человечески разговаривать? Что я у тебя такого особенного спросила?

Из кухни выглянул отец, которого вся ситуация насмешила.

– Анька! Да, ты никак на свидание собралась? Это же хорошо. Мама просто хочет что-нибудь про молодого человека узнать … что ты злишься?

– Никакой он не молодой человек.

– Господи. Как это? Он, что, Ань, старый? Старше меня?

– Ну, пап … Ладно, я пошла … не ждите. Все со мной будет в порядке.

Когда Аня вышла на улицу машина уже стояла. Серые новые Жигули. Феликс вышел и открыл перед ней дверцу.

А потом … а что потом. Все было как-то странно, не 'по правилам'. Аня была уверена, что они поедут в ресторан, может какой-нибудь клубный : в дом Актера, или в что-нибудь в этом роде, но они поехали прямо на Садово-Кудринскую. Вошли в его уютную квартиру, Феликс помог ей раздеться и повел на кухню. Там был накрыт стол, кое-что он вытащил из холодильника. Еды было немного, одни закуски. Никакого горячего, но что Аню удивило больше всего – это отсутствие выпивки, просто минеральная вода. Потом Феликс сварил кофе и достал маленький венгерский торт Марику. Он наклонился к ней через стол и взял в свою руку ее ладонь:

– Аня, вы, ведь, знаете, почему я вас пригласил к себе. Это был не вопрос, а утверждение. Следовало сказать правду, хотя это и было странно. А поиграть …

– Да, знаю. Аня серьезно смотрела прямо в его пронзительные глаза.

– Я понял, что вы знаете, потому что вы согласились. Я уверен, что мы хотим одного и того же. Я редко ошибаюсь …

По правилам игры Феликса следовало немедленно наказать за самонадеянность, и сделать вид, что 'ничего она не хочет', 'ничего она не знала…', но каким-то образом Аня почувствовала, что любые попытки применить обычную тактику будут неуместными, что она его разочарует, и все кончится … С ним нельзя было играть … ломать привычную ожидаемую комедию.

– Да, вы, Феликс, не ошибаетесь. Я согласилась, и тут нечего обсуждать.

– Вот и отлично. Красивые женщины часто бывают неумны и мне действует на нервы их поведение. Признаюсь, что мне не хватает терпения на брачные игры.

В спальне он сел в кресло, а Аня начала раздеваться при оранжевом свете торшера. Феликс не отводил от нее глаз, смакую каждую минуту их близости. Он не спешил, не бросался, не суетился. Впрочем, кончил он довольно быстро, а потом сказал: «Вы, Аня, наверное, удивились, что мы ничего не выпили? Мне не нужен алкоголь для любви. Он искажает мои ощущения. А у вас не так?» Аня даже и не знала, так это для нее, или нет, но ее поразило, что он ей после всего говорит 'вы'. Так у нее еще никогда не было.

Домой она вернулась утром, и родители ей ничего не сказали, видимо отец провел с матерью беседу …

Тут как раз нашлась для Ани работа в спецшколе, где у нее были часы по физике и по французскому. Она не слишком даже горевала, что не удалось преподавать предмет на французском. Нет – так нет. С Феликсом они встречались всегда у него дома, не ходили ни в рестораны, ни в кафе, пару раз были в театре. Ане было понятно, почему он ее не приглашал в рестораны. Потому что у них совсем не было этапа ухаживания, Феликс его исключил, доведя их отношения до кристальной ясности. Они хотели друг друга и получали, так как были взрослыми, самодостаточными людьми, несущими ответственность за свои поступки, и ни у кого не спрашивающими разрешения. Мама пыталась расспросить Аню о новом молодом человеке, но тщетно … Аня была не готова ей ничего рассказывать. Отец не задавал никаких вопросов, так как прекрасно знал, что Аня молчит, потому что для нее не пришло время откровений и решений.

Однажды в ночь на воскресенье Аня, как у них было уже заведено, осталась у Феликса ночевать. Они спокойно проспали всю ночь, а утром сонной Ане показалось, что кто-то открывает входную дверь своим ключом. Она лежала рядом с Феликсом, не открывая глаз, балансирую между сном и явью, еще не вполне проснувшись, но звук ключа слышался все отчетливее. Дверь хлопнула и Аня услышала женский голос:

– Феликс, ты дома? Ну, хорошо, не буду тебя будить. Хотела с тобой кофе попить, ну ладно. Спи, милый. Я поехала. Я с дачи ехала … зашла вот на минутку. Папа остался …