Схизматрица Плюс

– Тогда я тебя убью. Адюльтер – уголовное преступление.

Космический корабль «Красный Консенсус» 13.10.16

Линдсея разбудил корабельный таракан, принявшийся щипать ресницы. В порыве отвращения Линдсей смахнул его, щелчком отправив куда-то в угол.

Спал он обнаженным, если не считать паховой чашки. Такие носили все мужчины – они предохраняли яйца от парения в невесомости и раздражения. Смахнув с комбинезона другого таракана, решившего полакомиться чешуйками отмершей кожи, он оделся и оглядел гимнастический зал. Двое сенаторов спали, прилепившись к стене подошвами и причудливо раскинувшись в невесомости. На шее женщины, подбирая капельки пота, сидел еще один таракан.

Если б не тараканы, воздух на борту постепенно превратился бы в густую взвесь чешуек отмершей кожи, пота и прочих трудноуловимых выделений. Лизин, аланин, метионин, карбаминовые соединения, молочная кислота, половые феромоны – постоянные потоки органики, испаряемые человеческими телами, незаметно насыщали воздух. Тараканы являлись жизненно необходимой деталью экосистемы корабля. Они подчищали мельчайшие капли жира и крошки пищи.

Тараканы, как насекомые крепкие и ко всему привычные, обосновались на корабле едва ли не с первого дня постройки и великолепно освоились с обстановкой. Благодаря химическим приманкам и отпугивающим веществам второго депутата их даже удалось в некотором смысле приручить. Но Линдсей до сих пор ненавидел их, не в силах спокойно наблюдать, как они копошатся и судорожно, рывками, перелетают с места на место. В такие моменты ему страстно хотелось оказаться где-нибудь в другом месте. В каком угодно.

Одевшись, Линдсей выплыл через затянутый мембраной люк. Пластволокно распалось от прикосновения на отдельные нити и мгновенно затянулось за ним. Ткань была тонкой, но герметичной и прочной, как сталь. Изделие шейперов. Скорее всего, краденое.

Привлеченный музыкой, он забрел в рубку управления. Здесь собралась большая часть команды. Президент, двое парламентариев и третий судья, нацепив видеоочки, смотрели шейперскую агитпрограмму. У консоли сидел главный судья, просматривая передачи, выловленные в пространстве корабельным зондом. Он был намного старше любого другого члена команды и никогда не участвовал в Карнавалах. Это, вкупе с высоким постом, делало его беспристрастным арбитром во всех делах.

– Есть новости? – громко спросил Линдсей, нагнувшись к самому наушнику судьи.

– Осада продолжается, – ответил старый механист без всякого видимого удовлетворения. – Шейперы держатся. – Пустые глаза его обежали приборную доску. – Хвастаются победой в Цепи.

В рубку вошла второй судья.

– Кетамина кто-нибудь хочет?

Первый депутат сняла очки.

– Хороший?

– Прямо из хроматографа. Сама делала.

– Вот в мое время Цепь имела вес, – сказал главный судья. В своих наушниках он не увидел и не услышал женщин. Вероятно, передача всколыхнула глубинные пласты его памяти. – В мое время не было цивилизованного мира, кроме Цепи…

Женщины, в силу давней привычки, не обращали на него внимания.

– И почем? – спросила первый деп.

– Сорок тысяч – грамм.

– Соро-ок?! Двадцать дам.

– Девочка, ты за вшивый маникюр с меня двадцать запросила!

Слушая их краем уха, Линдсей подумал: а не вступить ли в торг? ГДФ до сих пор имела собственные банки, и валюта ее, хоть до предела обесценившаяся, имела хождение в качестве единственного законного платежного средства среди одиннадцати миллиардеров. К несчастью, Линдсей, будучи новичком, уже по самые уши залез в долги.

– Корпоративная республика Моря Ясности, – проговорил старик, остановив взгляд пепельно-серых глаз на Линдсее. – Я слышал, ты работал на них.

Линдсей был поражен. Неписаные табу «Красного Консенсуса» запрещали обсуждение прошлого. Лицо старика просветлело от наплыва чувств и превратилось в отталкивающую маску – древние мышцы и кожа, десятилетиями не менявшие выражения, совсем утратили эластичность.

– Да, был как-то, проездом, – солгал Линдсей. – Впрочем, эти лунные дыры я плохо знаю.

– А я там родился…

Первый деп испуганно покосилась на старика.

– Ладно, сорок так сорок, – сказала она. Женщины ушли в лабораторию. Президент сдвинул видеоочки на лоб, одарил Линдсея сардоническим взглядом и демонстративно прибавил громкости в своих наушниках. Деп-два и убеленный сединами третий судья сделали вид, что ничего не заметили.

– В мое время в Республике был порядок. Система, – продолжал старик. – Семейства политиков – Тайлеры, Келланды, Линдсеи… Потом шел низший класс – беженцы. Как раз их приняли, перед самым Интердиктом… Мы называли их плебеями. Они покинули Землю последними, незадолго до того, как все пошло прахом. У них не было ничего. У нас были полные карманы киловаттов, семейные усадьбы… А они ютились в пластиковых хибарах.

Линдсей больше не мог бороться с любопытством.

– Ты был аристократом?

– Яблоки… – с тяжелой ностальгической тоской проговорил старый механист. – Ты видел когда-нибудь яблоко? Пробовал? Это такое растение.

– Я так и думал.

– Птицы… Парки… Трава… Облака… Деревья… – Электронный протез его правой руки тихонько зажужжал, и палец с проволочными сухожилиями щелчком согнал с консоли таракана. – Я так и знал, что эти дела с плебеями кончатся плохо… Даже пьесу об этом написал…

– Пьесу? Для театра? А как она называлась?

В глазах старика мелькнули отблески удивления.

– «Пожар».

– Так вы – Эван Джеймс Тайлер Келланд! – выпалил Линдсей. – Я… Я видел вашу пьесу. В архивах…

Линдсей доводился Келланду правнучатым племянником. Малоизвестный радикал, пьеса которого, проникнутая духом социального протеста, долго считалась утраченной, пока Линдсей, в поисках оружия, не отыскал ее в Музее и не поставил – в пику радикальным старцам. Те, кто выслал Келланда, удерживали власть на протяжении века – при помощи механистских технологий. Подошло время – они же выслали и Линдсея.

Теперь они – в картелях, подумал он. Константин, вождь плебеев, заключил с механистами сделку. Аристократия, как и предсказывал Келланд, заплатила за все. Они – Линдсей и Келланд – просто заплатили первыми.

– Так, значит, тебе попадалась моя пьеса?

Подозрение превратило морщины его лица в глубокие складки. Он отвел взгляд. Его пепельно-серые глаза были полны боли и скрытого унижения.

– И ты даже не предполагал…

– Извини, – сказал Линдсей. Старый родственник с металлической рукой неожиданно предстал в совсем новом свете… – Больше я не стану об этом вспоминать.

– Оно и к лучшему.

Келланд прибавил громкость наушников и вроде бы успокоился. Глаза его снова сделались тусклыми и бесцветными. Линдсей взглянул на остальных, ничего не заметивших из-за видеоочков. Ладно, будем считать, что ничего этого не было.

Космический корабль «Красный Консенсус» 27.10.16

– Плохо спишь, гражданин? – спросила второй судья. – Стероиды достают? Увеличивают активную фазу сна? Поправим.

Она улыбнулась, показав три обесцвеченных от древности зуба среди ряда блестящих фарфоровых.

– Был бы очень рад, – отвечал Линдсей, стараясь говорить повежливее.