Схизматрица

У края пробоины, захваченный ветром, разбился пятнистый патрульный роболет. Струя воздуха мгновенно унесла обломки наружу.

Рукав задергался под напором жидкости, и из насадки хлынул гейзером серо-зеленый пластик. Прилипая к стеклу, он быстро затвердевал.

Под напором воздуха заплата содрогалась, однако держалась. Постепенно пластик заливал пробоину, и рев сделался тише, перейдя в негромкий свист.

Загерметизировав пробоину, люди еще некоторое время продолжали качать пластик. Потревоженные тучи сочились дождем. Тут Линдсей заметил еще одну группу фермеров, стоявших вдоль оконной панели. Сблизив головы в противогазах, они указывали куда-то вверх.

Линдсей поднял взгляд.

Вихрь вырвал из слоя туч клок, сквозь полукруглую прогалину Линдсей увидел купол Восьмой орбитальной армии. Вокруг него на земле лежали, не шевелясь, крохотные фигурки в белых скафандрах.

Линдсей навел на них камеру. Фанатики из Восьмой орбитальной… Некоторые, видно, пытались укрыться в куполе – у шлюза, с распростертыми руками, лежали Друг на друге сразу несколько тел.

Пиратов с аэростата не было видно. Линдсей поначалу решил, что они отступили на посадочную площадку, но неожиданно одного заметил: разбившегося о ближайшую светопанель.

– Замечательное кино, – сказал Рюмин. – Но соваться туда было бы идиотизмом чистой воды.

– Я как-никак твой должник, – отвечал Линдсей, рассматривая трупы. – Схожу-ка туда.

– Давай я лучше отправлю робота. Там скоро появятся мародеры.

– Вот я с ними и познакомлюсь. Могут пригодиться.

Он перешел по мостику на грунтовую панель. Легкие жгло, однако Линдсей решил обойтись без маски. Репутация стоит риска.

Миновав владения Черных Медиков, он пересек еще одну светопанель, и направился к куполу Восьмой орбитальной армий. На третьей сельхозпанели никто, кроме них, не жил, ее оставили после того, как на ней поселилась какая-то особо заразная пакость. От сельского хозяйства остались лишь реденькие пучки стеблей – высотой по щиколотку. Жилища и надворные постройки в пастельных тонах, разграбленные, но не разрушенные, единственная неорганика в царстве гнили, казались каким-то немыслимым чудом.

Купол затворников был сооружен из обрезанных и подогнанных друг к другу пластиковых дверей. Вокруг, недвижно лежали тела – как-то странно вывернув руки и ноги, словно смерть настигала их прежде, чем они успевали упасть. Что самое удивительное, сцена не вызывала ни капли ужаса. Словно мертвые были не люди, а какие-то безликие пластиковые куклы. Да и сама принадлежность их к людям была обозначена лишь воинскими знаками отличия на плечах. Линдсей насчитал восемнадцать тел.

Стекла противогазов изнутри покрывал налет влаги.

Поблизости негромко зажужжали моторы. Две машины, заложив крутой вираж, приземлились, взбороздив полозьями землю. Прибыли двое пиратов с аэростата.

Линдсей навел на них камеру. Спешившись, они вынули из прорезей кредитные карты, и самолеты улетели.

Пираты, полусогнув ноги, что говорило о непривычности к притяжению, подошли к Линдсею. Их красные комбинезоны были украшены серебристыми изображениями скелетов в натуральную величину.

Пират, что повыше ростом, ткнул ногой близлежащий труп.

– Вы видели? – спросил он по-английски. – Что это их?..

– Их убили роболеты, – ответил Линдсей. – Они «физически угрожали конструкциям».

– Восьмая орбитальная армия, – пробормотал высокий пират, рассмотрев наплечную нашивку.

– Фашисты. Вонючки антинародные, – буркнула сквозь респиратор его спутница.

– Вы их знаете? – поинтересовался Линдсей.

– Да уж встречались, – отвечал первый пират. – Хотя не думали, что они теперь здесь. Да, – вздохнул он, – накладочка вышла… Как вы полагаете, там, внутри, кто-нибудь остался?

– Разве что мертвые. Роболеты вооружены рентгеновскими лазерами.

– Вот как… А жаль. Хоть бы одного собственными руками…

Линдсей левой рукой изобразил жест службы внешнего наблюдения: за нами следят. Высокий пират быстро поднял взгляд. Солнечный луч сверкнул на серебристом черепе-маске, закрывавшем его лицо.

Затем глаза его, прикрытые металлизированным серебристым стеклом, уставились на Линдсея:

– Слушай, гражданин, а ты-то чего без маски?

– Вот моя маска, – сказал Линдсей, коснувшись рукой лица.

– Посредник, значит? Работу ищешь? А то у нас последний дипломат только что гикнулся. Невесомость как переносишь?

– Осторожнее, господин президент, – вмешалась его спутница. – Вспомните конфирмационные слушания.

– Не встревай в официальные переговоры, – раздраженно отрезал президент. – Я представлю нас. Я – президент Горняцкой Демократии Фортуны, а это моя супруга, спикер парламента.

– Лин Дзе, от «Кабуки Интрасолар». Театральный импресарио.

– Это – наподобие дипломата?

– В общем, да, ваше превосходительство.

Президент кивнул.

– Не доверяй ему, господин президент, – предупредила спикер.

– Внешние сношения – прерогатива исполнительной власти, так что заткни хлебало, – рыкнул президент. – Слушай, гражданин, у нас сегодня был жутко тяжелый день. Нам же, понимаешь, давно пора в Банк – грязь со шкуры содрать, выпить по-человечески, а тут – нате вам, пожалуйста – вылезают откуда-то эти фашисты со своей зенитной хреновиной и наносят нам, значит, превентивный удар. Аэростату кранты, и даже этого блядского булыжника мы лишились.

– Весьма прискорбно, – согласился Линдсей.

Президент почесал в затылке:

– Ну да, в таких делах планировать трудно. Приходится решать на ходу. – Он помолчал. – Ладно, херня все. Пошли туда; может, добыча подвернется.

Спикер парламента вынула из кобуры, висевшей на красном плетеном поясе, ручную электропилу и принялась пилить стену купола. Замазка, скреплявшая пластиковые панели, легко поддавалась.

– Если хочешь жить, входить надо там, откуда не ждут, – пояснил президент. – Никогда не входи через шлюз: черт его знает, что там приготовлено.

Он что-то сказал в микрофон-браслет, пользуясь каким-то непонятным для Линдсея жаргоном.

Затем пираты вышибли вырезанный кусок панели и ступили внутрь. Линдсей, не прекращая съемки, последовал за ними. Поставив панель на место, женщина залила швы герметаком из маленького пульверизатора.

Сдернув черепообразную маску, президент втянул носом воздух. Его веснушчатое, невыразительное лицо украшал нос пуговкой; сквозь короткие рыжие волосы глянцевито просвечивала кожа. Все трое вошли в камбуз Восьмой орбитальной. Здесь стояли кресла и низкие столики, возле микроволновой печи лежали штабелем брикеты протеина, а в углу громко бурлили несколько ферментационных баков. У дверного проема на полу лежала мертвая женщина с красным, обожженным лицом.

– Добро, – сказал президент. – Поедим. Спикер сняла маску, явив миру худощавое лицо с маленькими, подозрительными глазками. Подбородок и шею ее покрывала красная сыпь.