Царские и шамилевские крепости в Дагестане

Как противодействие этому, Шамиль в 50 верстах от Хунзаха приказал начать возводить укрепление.

В цитадели дислоцировался 4-й батальон Апшеронского полка, который был обеспечен всем необходимым на 7 месяцев.

Старшим в укреплении являлся подполковник Педяш. Шамиль пришел к мысли о необходимости истребления хунзахского и зирянинского укреплений.

Об этом стало известно Педяшу. Он рапортом донес начальству о волнениях среди горцев Нагорного Дагестана, имеющих далеко идущие цели.

В связи с этим генералу Клугенау было велено собрать крупные силы войск в Темир-Хан-Шуре и в случае надобности как можно скорее оказать помощь гарнизонам Хунзаха и Зиряни.

А пока суд да дело было решено улучшить дорогу на Хунзах, и до 1-го июля 1839 г. обеспечить гарнизон продовольствием и дровами. На всякий случай, чтобы упредить события, туда прибыл с отрядом генерал Фезе. В связи с этим жители Ашильты и Игали бросили свои дома и, переправившись через Андийское Койсу, ушли в Гумбет.

Таким образом, в 1838 году гарнизон был обеспечен продовольствием до середины следующего года. Дрова успешно заготавливались. В цитадели возникли новые бастионы и каменный пороховой погреб.

Видя надежность укрепления, генерал Фезе в сентябре покинул Хунзах. В 1841 г. активные действия Хаджи-Мурата привели к тому, что царское командование вынуждено было предпринять ряд мер, дабы удержать Аварию в своих руках. Оно решило гарнизон Хунзаха увеличить еще на одну роту. В конце января с апшеронцами туда же вступил генерал-майор Бакунин, инспектировавший укрепления в Дагестане. Лазутчики принесли известие, что несколько известных наибов во главе с Шамилем 10-го февраля собираются вторгнуться в Аварию.

По получению первого известия, Бакунин, собиравшийся отправиться в Зиряни, предпочел остаться в Хунзахе, чтобы руководить обороной, на случай нападения со стороны мюридов.

Хунзахское укрепление. Водопад 98 метров.

Бакунин почему-то не стал ждать 10 февраля, а с 4-го числа отправился к Цельмесу, там завязал бой и таким образом разрядил атмосферу. После этого отряд вернулся в Хунзах. Неуспех Хаджи-Мурата в цельмесских событиях не поколебал его имя как выдающегося храбреца. В начале 1842 года многие точки Аварии занимали мюриды Шамиля, а в руках царских войск оставались Хунзахская горская плоскость и такие пункты, как Цатаних, Гоцатль и Ахалчи.

В сентябре Шамиль сделал очередную попытку овладеть Аварией. Перед этим в Харахи русские потерпели жестокое поражение, где одними убитыми оказалось 11 офицеров и около 120 низших чинов.

Теперь у Клугенау имелось около 1500 солдат и офицеров, а у имама в 10 раз больше. Жители Аварии, зная о поражении русских в Харахи и видя превосходство сил на стороне мюридов, легко могли стать на сторону восставших. В таком случае судьба Хунзаха была бы предрешена. Командующий войсками решил двигаться к цитадели, где в достаточном количестве имелось продовольствие и снарядов. Кроме того, малодоступность укрепления давала надежду на долгую оборону.

В Хунзахе был сформирован сводный батальон апшеронцев в 700 человек. В первых числах сентября Хаджи-Мурат потеснил из Обода батальон кабардинцев. Узнав об этом, генерал Клугенау отправил подполковника Пассека со всей кавалерией в Обода, а оттуда приказал следовать в Хун-зах с кабардинцами и батальоном апшеронцев, расположенных в Ахалчи.

Пассек обстрелял Обода из артиллерии, заставив Хаджи-Мурата уйти в Тануси. Соединившись с апшеронцами, Пассек благополучно вошел в Хунзах.

8-го сентября Шамиль к тем мюридам, что были с ним, присоединил еще 2 тыс. человек пришедших с Кебет-Магомой. На следующий день имам без боя вошел в укрепление Ахалчи, где гарнизон прапорщика Залетова состоял из 370 солдат и унтер-офицеров. Каждый день то имаму, то Кебет-Магоме удавалось захватить небольшие гарнизоны русских войск.

Положение Хунзаха в этих условиях становилось критическим. К этому времени снарядов и зарядов оставалось ограниченное количество, продовольствия – на один месяц, а соли – на несколько дней. Фуража для лошадей внутри цитадели вовсе не было.

В связи с таким положением Клугенау приказал апшеронцам занять пространство между башнями. Оборона передовой линии возлагалась на надежного Пассека. В башнях были поставлены меткие стрелки. На трех высотах устроены батареи с амбразурами. Кроме того, с каждого семейства хунзахцев в качестве аманатов были взяты по одному человеку. У местных жителей купили соль. Сухарей стали отпускать по 200 гр., зато по 400 гр. мяса. Заготовили фуража для лошадей на 10 дней.

Всем этим хунзахскому отряду воспользоваться не пришлось. Уже 12 сентября стало известно, что князь М. З. Аргутинский идет на помощь окруженным, но, прежде чем оказаться в Хунзахе, ему пришлось взять несколько населенных пунктов, а самому в одном из боев получить ранение.

Аварии та и другая стороны придавали особое значение. Перед наступательными действиями весною 1843 г. решено было основательно укрепить Хунзахскую цитадель: расположить в ней три комплектных батальона; устроить сообщение с Темир-Хан-Шурой; усилить оборону Хунзаха; все пункты, как Хунзах, так и вне его снабдить артиллерией; все войска в Хунзахе обеспечить полушубками и т. д. и т. п.

Однако Шамиль в 1843 г. имел как никогда блестящие военные успехи. Он окружил Темир-Хан-Шуру, заняв перед этим десятки укреплений царских войск. В их числе оказались Тануси, Зиряни и Ирганай. В связи с этим отступление гарнизона из Хунзаха исключалось, иначе он по дороге в Темир-Хан-Шуру должен был погибнуть.

Все-таки Хунзах, в конце концов, оказался в руках восставших. В начале марта 1850 г. Шамиль созвал в нем своих наибов: обсуждалось предположение о военных действиях весною наступившего года. Совещание шло очень шумно, было продолжительным и особых результатов не приняло. Царило некоторое уныние. И было от чего. Находясь почти круглый год в набегах, сражениях, горцы почти забыли о мирных занятиях, возложив все на женские плечи, многие мюриды были ранены, покалечены, погибли в боях. А Шамиль ставил все новые задачи, звал на защиту Родины. Так прошли еще 8 с лишним лет. В августе 1859 года, следуя за Шамилем, главнокомандующий русскими войсками князь А. Барятинский прибыл в Хунзах. Переночевав здесь, на следующий день он спустился в Гидатль, откуда отправился в Гуниб, где на имя Александра II послал телеграмму такого содержания: «Теперь осаждаю Гуниб, где заперся Шамиль с 400 мюридами».

А от Хунзахской цитадели до наших дней почти ничего не сохранилось.

Зиряни (Зирани)

24 июля 1836 г. Клугенау произвел рекогносцировку вверх по Кази-кумухскому Койсу в направлении селения Зиряни. От этого населенного пункта дорога шла в горы, где находился аул Балахани. После обзора местности генерал пришел к мысли, что путь к названному пункту из Зиряни труднопроходим. Кроме того, ущелье не только заграждено природными препятствиями, но и целой системой завалов, устроенных мюридами. Удивляло то, что горцы, наблюдавшие за рекогносцировкой генерала со свитой, в их сторону не произвели ни одного выстрела. Поэтому штабс-капитану Боргенгейму без особых затруднений удалось снять карту местности и сделать его описание.

В тот же день отряд Клугенау двинулся в сторону плоскости и 26 июля прибыл в Темир-Хан-Шуру.

В октябре русские войска во главе с генералом Реутом прошли через Зиряни и Ирганай. Генерал Е. Головин военному министру Чернышеву от 18 августа 1838 года доносил: «При Зирянах, на правом берегу Койсу, соорудили прочно и красиво новое укрепление, с надеждой для гарнизона оборонною, стены оного сделаны из… кирпича на каменном фундаменте.

На противоположном же этому укреплению берегу, – говорится далее в донесении, – для защиты переправы, построен из камней люнет.

Помещения для гарнизона в этих укреплениях некоторые закончены, а другие с успехом устраиваются.

«… Переправа при зирянинском укреплении производится паромом без затруднения и поспешно. Предназначенного же там моста в нынешнем году нельзя устроить, ибо лес, заготовленный для него, оказался невыгодным. Годный же лес находится в 25 верстах от Зиряни на Гимринском хребте, перевозка коего потребовала бы значительного наряда подвод из шамхальских владений…»

Для защиты дороги, ведущей из Темир-Хан-Шуры в Хунзах, решено было в Зирянах устроить мостовое укрепление на одну или две роты. И, когда все это устроилось, то Шамиль в Балаханах собрал старейшин ряда близлежащих аулов, чтобы обсудить меры по уничтожению укреплений, возникающих то в одном, то в другом месте, как грибы после дождя.

Затем состоялся еще один сход старейшин в Кудухе, т. к. волнения, как пожар охватили Ирганай, Ашильта, Аракани, Анди и другие пункты.

Собравшиеся пришли к мысли, что с приходом весны необходимо напасть на гарнизон Зиряни, а затем двинуться в Аварию с целью захватить Хунзахскую цитадель.

Все эти планы стали известны русскому командованию. С целью предупредить волнения генерал Фезе из Темир-Хан-Шуры направился в Зиряни, где в это время происходили работы по устройству паромной переправы.

По его же приказу из Шуры в Зиряни стали перебрасывать продовольствие и боеприпасы. Кроме того, был дан приказ туда же направить пушки и снаряды.

Автор «Истории Апшеронского полка» Л. Богуславский в первом томе своего труда на стр. 480 сообщал, что для гарнизона укрепления Зиряни и Хунзахской цитадели доставлено 1370 четвертей сухарей и 90 четвертей крупы. Генерал Фезе вторично прибыл в Зиряни и остался доволен произведенными работами. Было от чего радоваться: все делалось прочно из кирпича и камня. В Зирянах находились 4 роты. Одну отправили на Гимринский хребет, чтобы заготовлять лес, а оставшиеся роты должны были продолжать строительные работы и заодно охранять укрепление.

В 1839 году Шамиль дает свое знаменитое сражение на Ахульго, так что Зиряни и другие укрепления на время остаются вне поля действия горцев.

Зирани.

После того, как гора Ахульго перестала защищаться, оставшиеся в живых войска Граббе двинулись из-под еще дымящихся развалин крепости Шамиля в Темир-Хан-Шуру по аробной дороге. Солдаты и офицеры Зиряни осеняли себя крестом, понимая какие потери понесли их товарищи во время 90-дневных боев на Ахульго.

В декабре 1840 года, как доносил комендант Зирянинского укрепления, переправа через Койсу была повреждена льдом. Стояли большие холода, выпал глубокий снег. В это время в Зирянах находилась одна рота Апшеронского полка.

В ноябре месяце 1841 г. унцукульцы позволили мюридам занять ботлихское ущелье. Это затрудняло сообщение Темир-Хан-Шуры с Аварией и Зирянами. В связи с этим по приказу генерала Клугенау в Зиряни был отправлен сводный батальон. Горцы, видя опасность, ушли из Балахани в Унцукуль.

В это время 12 апшеронцев, следуя из Зиряни в Цатаних, расположились на ночлег близ родника, рядом находились развалины башни. Мюриды, заметя их, хотели взять апшеронцев в плен, если не удастся – истребить. Первый натиск закончился неудачно. Во время второго броска, апшеронцы во главе с унтер-офицером Иваном Куркиным ударили в штыки и сумели занять башню. Атаки следовали друг за другом. Видя бесполезность этого, мюриды предложили солдатам сдаться. 24 часа держались последние. На следующий день пришла им помощь. И. Куркин из 12 своих воинов потерял одного солдата убитым. Это событие было отмечено генералом Клугенау в особом приказе. В ноябре 1842 г. Шамиль имел подавляющие успехи над противником. В его власти находились весь Северный и Нагорный Дагестан. В руках царских войск удерживались укрепления Темир-Хан-Шуры, Евгеньевское около Чиркея и Зиряни.

Аварский отряд 16 ноября выступил из Хунзаха и на другой день, теряя по дороге людей, прибыл в Зиряни, где и оставался, т. к. был окружен многочисленным отрядом Хаджи-Мурата. Отступать в Шуру не было возможности в связи с тем, что Бурундуккалинская башня на Гимринском хребте сдалась горцам.

В Зирянинском укреплении в то время находились две роты во главе с Пассеком. 6-го декабря 1842 г. выпал снег, ударили морозы, достигавшие 15° ниже нуля. Однако осажденные духа не теряли. От подполковника в Шуре был получен рапорт, в котором он извещал, что противник не особенно активен и почти не стреляет из орудий. Неудобства состояли в том, что, во-первых, в укреплении имелись более 120 больных. Во-вторых, на человека в день выдавалось 300 грамм сухарей. Крупы давно не было, так же, как и мяса. Пассек уговорил солдат есть конину. В этом деле пример подал священник Даниил Потруженко. Лошадей же, т. к. не хватало фуража, кормили корнями деревьев и листьями, доставляемыми из-под снега.