Стихотворения

Шеф-повар Антон Митрофанович
ненавидит всякую снедь:
ему бы селедки да хлеба кусочек.
А супруга пророчит мужу голодную смерть
и готовит ему повкуснее – а он не хочет.
Она идет к нему с блюдами, как на свидание,
но пончики портятся, прокисает рагу
и лежат нетронутыми караси в сметане,
как французские гренадеры в подмосковном снегу.
Полковник Антон Севастьянович
ненавидит шаг строевой:
человеку нужна раскованная походка.
Но он марширует, пока над его головой
клубится такая рискованная погодка.
Я, нижеподписавшийся, ненавижу слова,
слова, которым не боязно в речах поизноситься,
слова, от которых кружится говорящего голова,
слова, которые любят со звоном произноситься.
Они себя кулачками ударяют в свинцовую грудь,
выкрикиваются, выпеваются трубно…
Слова, которым так хочется меня обмануть,
хотя меня давно обмануть уже трудно.

(концерт, 1985)

* * *

После дождичка небеса просторны,
голубей вода, зеленее медь.
В городском саду флейты да валторны.
Капельмейстеру хочется взлететь.
Ах, как помнятся прежние оркестры,
не военные, а из мирных лет.
Расплескалася в улочках окрестных
та мелодия – а поющих нет.
С нами женщины – все они красивы —
и черемуха – вся она в цвету.
Может, жребий нам выпадет счастливый:
снова встретимся в городском саду.
Но из прошлого, из былой печали,
как ни сетую, как там ни молю,
проливается черными ручьями
эта музыка прямо в кровь мою.

(концерт, 1985)

* * *

Из жизни прекрасной, но странной,
и короткой, как росчерк пера,
над дымящейся свежею раной
призадуматься, право, пора…
Призадуматься и присмотреться,
поразмыслить, покуда живой,
что там кроется в сумерках сердца,
в самой черной его кладовой.
Пусть твердят, что дела твои плохи,
но пора научиться, пора,
не вымаливать жалкие крохи
милосердия, правды, добра.
И пред ликом суровой эпохи,
что по-своему тоже права,
не выжуливать жалкие крохи,
а творить, засучив рукава.

(концерт, 1985)

* * *

Что-то дождичек удач падает нечасто,
впрочем, жизнью и такой стоит дорожить.
Скоро все мои друзья выбьются в начальство,
и, наверно, мне тогда станет легче жить.
Робость давнюю свою я тогда осилю.
Как пойдут мои дела, можно не гадать.
Зайду к Юре в кабинет, загляну к Фазилю,
и на сердце у меня будет благодать.
Зайду к Белле в кабинет, скажу:
«Здравствуй, Белла!»
Скажу: «Дело у меня. Помоги решить».
Она скажет: «Ерунда. Разве это дело?»
И, конечно, сразу мне станет легче жить.
Часто снятся по ночам кабинеты эти,
не сегодняшние – нет, завтрашние – да.
Самовары на столе, дама на портрете…
Вообщем, стыдно по пути не зайти туда.
Города моей страны все в леса одеты.
Звук пилы и топора трудно заглушить.
Может, это для друзей строят кабинеты.
Вот построят, и тогда станет легче жить.

(концерт, 1985)