Последние поручения

– Наверняка это тебе, Уилсон.

– Очень смешно, мэм.

– Какая красивая жопка. Я бы ей вдул. Крепко вдул!

Детектив-суперинтендант Бернс исполнила почти полный разворот одним плавным движением, завершившимся чваканьем в туфле. Ее плохое настроение только что нашло того, кто его полностью заслуживал.

Когда она подошла к мужчинам, на их лицах варьировалась целая гамма чувств – от смущения до легкомысленного возбуждения школьников. Она не видела, от кого поступил последний комментарий, однако в этом и не было нужды. Человек этот весил килограмм на сорок больше нормы и отличался уникальной уродливостью. У него был нос луковицей, крысиные глазки и производящая впечатление коллекция подбородков. Он был единственным, кто оказался настолько туп, чтобы смотреть на нее с наглой усмешкой на лице, которое могло нравиться только его родной матери – да и то, в общем-то, вряд ли.

– Что ты сейчас сказал?

– Просто пошутил, дорогуша.

– И что же заставило тебя думать, когда я проходила мимо, выполняя свою работу, что я окажусь готова к твоим бесподобным сексуально озабоченным шуточкам?

Крысиные глазки посмотрели мимо нее на Уилсона.

– Господи, парень, она всегда такая унылая стерва?

Несколько его коллег расхохотались, хотя Бернс не без удовлетворения отметила, что минимум пара других смутилась.

– Да, я всегда веду себя как унылая стерва. Такая у меня работа, видишь ли. Мы, глупые маленькие женщины, не умеем справляться со стрессами действительно важного и нужного труда – такого, например, как рытье ям. Поэтому мы вынуждены посвящать себя куда более прозаичным радостям, например… – Бернс позволила себе толику позерства, вынув служебное удостоверение и раскрыв его одним красивым плавным движением, – службе в «Гарда Шихана» на должности детектива-суперинтенданта.

Улыбка «короля шуток» застыла, приобретя приятное сходство с трупным окоченением, – в тот момент, когда глаза уже уловили «ветер перемен», однако сигналы до лицевых мышц еще не добрались. В защиту мужика стоит сказать, что с таким лицом, как у него, это действительно было непросто.

– Видишь ли, к несчастью для тебя, я служитель закона при исполнении, и ты только что совершил преступление, предусмотренное Законом 1997 года «О преступлениях против личности без смертельного исхода», подраздел десять тире один: сексуальное домогательство. Полагаю, такой умный парень, как ты, наверняка знает, что за указанное преступление предусмотрен денежный штраф в размере пяти тысяч евро и тюремное заключение сроком до двенадцати месяцев.

– Но я же просто…

– …Пошутил, – закончила за него Бернс. – Да, ты уже сказал. Хочешь знать, сколько раз за свою карьеру в правоохранительных органах я выдвигала обвинение, доводила его до суда и не добивалась обвинительного приговора?

– Хорошо, послушайте, я…

– Ни разу. Ноль. Зеро. Полагаю, это число совпадает с тем, скольких женщин ты сексуально удовлетворил за все свое жалкое существование. Видишь ли, в отличие от тебя, я невероятно умело трахаю людей. И когда я их трахаю, они остаются оттраханными навсегда. Обвинительных приговоров за мной больше, чем ты съел горячих обедов, а, судя по твоему виду, это очень много. Подведем итог: ты только что потерял работу и тебе грозит двенадцать месяцев заключения. А еще ты поразишься, когда узнаешь, сколько услуг должны детективу-суперинтенданту Гарди граждане, отбывающие наказание в тюрьмах. Уилсон, помнишь Гэри Эббота?

– Да, босс. Торговец наркотой, которого мы взяли в прошлом году за убийство бейсбольной битой своего поставщика.

– Помнишь, как он был счастлив, когда я не подала в суд на его маму, хотя он держал свой тайник в ее гараже?

– Конечно, босс. Он рыдал как ребенок.

– Как думаешь, он будет рад устроить небольшое романтическое свидание с нашим новым другом?

– Я в этом уверен.

Детектив-суперинтендант Бернс одарила чудесным образом онемевшего болвана своей самой обаятельной улыбкой.

– Что ж, по крайней мере, ты наконец займешься сексом с кем-то, кому не надо за это платить. Итак, два варианта: покажи, где найти твоего начальника, чтобы мы могли организовать для тебя новую жизнь…

– Пожалуйста, не…

– Или… – перебила его Бернс, после чего сделала намеренно долгую паузу.

Ни «король шуток», ни кто-либо из его актеров второго плана больше не чувствовали в себе желания поговорить.

– Или, – повторила она, – «Макарена».

– Что?

– Я бы хотела посмотреть, как ты трясешь своей красивой жопкой.

– Кхм… Но как же я…

– За это не переживай, – вновь перебила она и указала на остальных мужчин. – Они споют для тебя хором – если, конечно, не хотят, чтобы я пошла и поговорила с вашим начальством о том, как они потворствуют антиобщественному поведению коллеги.

Пять минут спустя детектив Уилсон и детектив-суперинтендант Бернс расписались в карточке учета посетителей места преступления и подошли к палатке, установленной сотрудниками Технического бюро. Бернс оперлась об Уилсона, чтобы натянуть бахилы, прилагавшиеся к обязательному полиэтиленовому халату.

– Удивительно, что он вспомнил все слова, – заметил Уилсон. – Я про то, что «Макарена» – довольно старая песня, да?

– Ты намекаешь на мой возраст, Уилсон?

– О господи, нет, босс!

Бернс вздохнула. Постоянная необходимость держать строгий вид создает проблему: шутить становится намного сложнее. Иногда она подумывала о том, чтобы завести специальную табличку.

– Я знаю, что с вами шутки плохи, шеф.

– Мы работаем вместе больше года, Уилсон, и мне казалось, что тебе не нужно об этом напоминать. Кстати говоря… – Бернс кивнула в сторону завешенного пологом входа в палатку. – Даю последний шанс. Может, хочешь остаться снаружи?

– Ни в коем случае, босс.

– Ладно. Если что, это останется на твоей совести или… хотя бы на обуви кого-нибудь другого.

Детектив-суперинтендант Бернс посмотрела на часы – три двенадцать пополудни, – затем открыла полог палатки и вошла внутрь. В палатке находились шесть человек в комбинезонах Технического бюро, двое из которых фотографировали внутренности ямы, в то время как остальные наблюдали за ними сверху. Еще здесь стояли два стола, на каждом из которых лежали человеческие останки, накрытые белыми простынями.

– Всем добрейшего, – сказала Бернс. – Доктор Дивэйн здесь?

Дивэйн трудилась государственным патологоанатомом. Их с Бернс нельзя было назвать близкими подругами, но, по крайней мере, между ними установились очень хорошие рабочие отношения.

– Боюсь, что нет, – донесся голос со дна ямы. – Она в Великобритании на курсах. Вернется завтра. А пока придется потерпеть меня.

Изобразив улыбку, Бернс мысленно выругалась. Плохой день по-прежнему улучшений не сулил. Филипс работал заместителем Дивэйн. Он неплохо справлялся с обязанностями, однако обожал злоупотреблять техническим жаргоном и обладал таким специфическим чувством такта, что выбор патологоанатомии в качестве профессии казался вполне логичным, ведь мертвые редко склонны жаловаться.

Филипс поднялся по стремянке из траншеи глубиной примерно в два с половиной метра[6 - Английская система мер и весов переведена в Международную систему единиц.]. Он был высоким и худым. Бернс не могла сказать, привлекает ли патологоанатомия людей, не склонных к перееданию, или, наоборот, частое нахождение рядом с трупами снижает аппетит, но результат всегда получался один и тот же. Идентифицировать членов команды Технического бюро было непросто: все худощавые, в масках и одинаковых комбинезонах.

– Итак, что мы имеем?

– Массовое захоронение.