Запах соли, крики птиц

На детей у Анны теперь не хватало терпения. Большинство практических забот упало на Эрику, и стоило детям начать хоть слегка ссориться, как Анна устранялась, предоставляя разбираться с ними сестре. Она бессильно бродила по дому, похожая на выжатый лимон, и пыталась отыскать то, что когда-то держало ее на плаву. Эрика безумно за нее волновалась.

– Анна, постарайся успокоиться. Может быть, тебе с кем-нибудь поговорить? Нам порекомендовали психолога, который считается просто великолепным, и я думаю, что тебе…

Анна резко оборвала ее.

– Говорю тебе, нет. Я должна справиться сама. Это моя вина, я убила человека. Я не могу изливать душу постороннему, мне необходимо разобраться своими силами. – Рука, державшая чашку, сдавила ее с такой силой, что косточки пальцев побелели.

– Анна, я знаю, что мы говорили об этом уже тысячу раз, но я повторяю: ты не совершала убийства, это была самооборона. И ты защищала не только себя, но и детей. Никто в этом не усомнился, ведь тебя полностью оправдали. Лукас убил бы тебя, вопрос стоял так: либо ты, либо он.

От слов Эрики лицо Анны слегка задергалось, а сидевшая в детском стульчике Майя почувствовала напряжение в воздухе и захныкала.

– Я… не… в… силах… говорить… об… этом, – сжав зубы, произнесла Анна. – Я пойду обратно наверх и лягу. Ты заберешь детей? – Она встала и оставила Эрику на кухне в одиночестве.

– Конечно, заберу, – ответила Эрика, чувствуя, как подступают слезы. Ей уже едва хватало сил. Кто-то должен что-либо предпринять.

Потом ей пришла в голову мысль. Она подняла трубку и по памяти набрала номер. Стоило хотя бы попробовать.

* * *

Ханна отправилась прямо в свой новый кабинет и начала обустраиваться. Патрик же дошел до каморки Мартина Мулина и осторожно постучал в дверь.

– Войдите.

Патрик зашел и привычно уселся на стул перед столом Мартина. Они много работали вместе и нередко сиживали друг у друга на стульях для посетителей.

– Я слышал, что вы выезжали на место ДТП. Жертвы есть?

– Да, водитель. Там разбилась одна машина. Жертву я опознал. Это Марит, хозяйка магазинчика на Афферсвеген.

– Вот дьявол, – вздохнул Мартин. – Какая нелепость. Она пыталась увернуться от косули или что-то в этом роде?

Патрик засомневался.

– На месте работали техники, и их отчет вместе с отчетом патологоанатомов, вероятно, даст окончательный ответ. Но вся машина буквально провоняла водкой.

– Вот дьявол, – повторил Мартин. – Иными словами, села за руль пьяной. Хотя мне кажется, что она в таком уличена еще не была. Возможно, поехала пьяной впервые или просто раньше не попадалась.

– Да-а, – медленно произнес Патрик. – Может, и так.

– Но? – сцепив руки за головой, спросил Мартин. На фоне белых ладоней его рыжие волосы казались особенно яркими. – По голосу слышу, ты чем-то смущен. Я тебя уже достаточно хорошо знаю, чтобы чувствовать, когда что-то не так.

– Эх, не знаю, – ответил Патрик. – У меня нет ничего конкретного. Просто что-то показалось мне… неправильным, но я толком не могу понять, что именно.

– Чутье тебя обычно не подводит, – озабоченно сказал Мартин, раскачиваясь на стуле. – Однако, пожалуй, нам лучше подождать результатов экспертизы. Как только техники и патологоанатом разберутся, мы будем знать больше. Может, им удастся найти объяснение тому, что показалось странным.

– Да, ты прав, – откликнулся Патрик, задумчиво почесывая голову. – Но… нет, ты прав, пока мы не узнаем побольше, строить предположения бессмысленно. Надо сконцентрироваться на том, что в наших силах. К сожалению, это означает, что сейчас надо ехать, извещать родных Марит. Ты не знаешь, у нее есть семья?

Мартин наморщил лоб.

– Насколько мне известно, у нее есть дочка подросткового возраста, а живет Марит с подругой. Об их совместном проживании немного шептались, но я не знаю…

Патрик вздохнул.

– Придется поехать к ней домой и разобраться.

Заглянув в телефонный справочник, они узнали, что Марит живет в высотном доме в нескольких сотнях метров от здания полиции, и через десять минут уже звонили в дверь квартиры. Оба тяжело дышали. Им предстояло выполнить самое ненавистное для полицейского задание. Только услышав за дверью шаги, они сообразили, что в такое время дня дома вполне могло никого и не оказаться.

Открывшая дверь женщина сразу поняла цель их визита: Мартин с Патриком увидели это по ее резко побледневшему лицу и по тому, как обреченно поникли у нее плечи.

– Ведь вы по поводу Марит, да? Что-то случилось? – Голос у нее дрожал, но она отступила в сторону, пропуская посетителей в прихожую.

– Да, к сожалению, у нас печальные новости. Марит Касперсен разбилась на машине. Она… погибла, – тихо сказал Патрик.

Женщина перед ними замерла на месте, словно ее сковало морозом и мозг не в силах посылать сигналы к мускулам. Ее сознание явно пыталось переварить полученную информацию.

– Хотите кофе? – наконец спросила она и, не дожидаясь ответа, двинулась подобно роботу в сторону кухни.

– Может, кому-нибудь позвонить? – спросил Мартин.

Женщина явно находилась в шоковом состоянии. Ее каштановые волосы были практично пострижены под пажа, и она непрерывно заправляла их за уши. Она была очень худенькой, одетой в джинсы и вязаную кофту типично норвежской модели, с красивым сложным узором и большими серебряными застежками с орнаментом.

Керстин помотала головой.

– Нет, у меня никого нет. Никого, кроме… Марит. И, естественно, Софи. Но она у отца.

– Софи – это дочь Марит? – уточнил Патрик и знаком отказался, когда Керстин, налив в три чашки кофе, вопросительно подняла пакет молока.

– Да, ей пятнадцать лет. Сейчас неделя Улы. Софи живет неделю у нас с Марит, а неделю у Улы во Фьельбаке.

– Вы с Марит были близкими подругами? – Патрик чувствовал некоторую неловкость, задавая такой вопрос, но не знал, как лучше подойти к нужной теме. В ожидании ответа он глотнул кофе: тот оказался хорошим, крепким, как раз в его вкусе.

Кривая усмешка на лице Керстин показывала: она понимает, что его интересует. Когда она заговорила, глаза у нее наполнились слезами.

– Мы были подругами в те недели, когда Софи жила здесь, и любовницами, когда она жила у Улы. Из-за этого мы… – Ее голос оборвался, по щекам потекли слезы. Она немного поплакала, а затем волевым усилием вновь заставила голос подчиняться и продолжила: – Из-за этого мы и поссорились вчера вечером. В сотый раз. Марит хотела сохранить наши отношения в тайне, а я задыхалась и хотела открытости. Она ссылалась на Софи, но это было лишь отговоркой. Она сама была не готова к косым взглядам и пересудам. Я пыталась объяснить ей, что от этого все равно не уйти, ведь на нас уже и так косятся и сплетничают. Заяви мы открыто о наших отношениях, народ поначалу, конечно, немного бы посудачил, но я твердо уверена, что постепенно все бы улеглось. Но Марит не решалась прислушаться ко мне. Она много лет прожила как самая обычная шведка – с мужем и ребенком, собственным домом, поездками в отпуск на машине с автоприцепом и так далее, – и мысль о том, что она может испытывать чувства к женщинам, загонялась ею в самые потайные уголки души. Но когда мы встретились, ей показалось, что все встало на свои места. Во всяком случае, Марит описывала мне это именно так. Она смирилась с последствиями, оставила Улу и переехала ко мне. Однако отстаивать свою позицию не отваживалась. Из-за этого мы вчера и поругались. – Керстин потянулась за салфеткой и громко высморкалась.

– В котором часу она ушла? – спросил Патрик.

– Около восьми. Думаю, в четверть девятого. Я поняла, что с ней что-то произошло. Она не могла исчезнуть на всю ночь. Но звонок в полицию ведь всегда оттягиваешь. Я думала, она поехала к кому-нибудь или просто бродила всю ночь, или нет, я даже не знаю, что на самом деле и думала. Когда вы пришли, я как раз собиралась начать обзванивать больницы и, если бы не обнаружила ее там, позвонила бы вам.

От слез у нее снова потекло из носа, и ей опять пришлось сморкаться. Патрик видел, как к горю и боли у женщины примешивается самобичевание, и ему хотелось сказать что-нибудь такое, что избавило бы ее хотя бы от упреков по отношению к себе. Но вместо этого ему приходилось все только усугублять.

– Мы… – Он поколебался, откашлялся и продолжил: – …мы подозреваем, что во время аварии она находилась под сильным воздействием алкоголя. У нее были… с этим проблемы?

Он отпил еще один глоток кофе, и на секунду ему захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда, от этой кухни с такими вопросами и горем. Керстин посмотрела на него с удивлением.

– Марит вообще не пила спиртного. Во всяком случае, с момента нашего знакомства, а это более четырех лет. Ей не нравился сам вкус алкоголя, она не пила даже сидра.

Патрик многозначительно посмотрел на Мартина. Еще одна странная деталь добавилась к тому неуловимому, что не давало ему покоя с тех пор, как он несколькими часами раньше осматривал место аварии.