Поющий о свободе. Жизнь великого йогина Миларепы

– Он едва начал всходить, – отвечал я.

Чуть позже я заметил:

– Посевы едва ли выросли настолько, чтобы среди них могли укрыться голуби.

– Пшеница заколосилась, – произнес я спустя какое-то время.

– Пора, – сказал лама.

Он дал мне в попутчики посыльного, который уже бывал в наших краях. Мы переоделись странствующими монахами и отправились в дорогу.

Старейшины из моей деревни не могли припомнить такого благоприятного года. Они издали закон, запрещающий кому-либо собирать урожай по своему усмотрению. Мы прибыли за день до того, как должна была начаться жатва. Я расположился в соседней деревне.

После того как я произнес заклинание, на небе показалось маленькое облачко, едва ли величиной с воробья. Разочарованный, я призвал всех охранителей поименно. Я вспомнил о несправедливостях, которые нам пришлось терпеть от жителей деревни, сбросил покрывало и заплакал. Внезапно в небе сгустились огромные черные тучи. В следующее мгновение град уничтожил весь урожай и покрыл долину до третьей отметки кладки домов, оставив на скалах глубокие выбоины. Селяне рыдали, видя гибель своего урожая.

Тут же налетел порывистый ветер и начался ливень. Мы с помощником укрылись в пещере, обращенной на Север. Там мы развели костер из ветвей тамариска и расположились отдохнуть.

В тот вечер несколько мужчин из деревни возвращались с охоты, минуя нашу пещеру. Они ходили за дичью, чтобы принести жертву по случаю небывалого урожая.

– Этот Добрая Весть наслал на нас несчастье, – говорил кто-то из них. – Он уже многих лишил жизни! Теперь же из-за его колдовства мы потеряли весь урожай. Только попадись он нам в руки! Мы вырвем его трепещущее сердце, и каждый из нас съест кусочек его плоти и выпьет каплю его крови.

С этими словами они спускались вниз с горы. Раны в их сердцах были неизлечимы. Вдруг охотники поравнялись с нашим убежищем, и старший сказал:

– Тихо! Говорите шепотом! Из пещеры тянет дымом. Кто бы это мог быть?

– Это наверняка Добрая Весть. Он не заметил нас. Если мы, мужчины нашей деревни, не убьем его сейчас, то он точно уничтожит все эти земли, – и они начали приближаться.

Мой попутчик шепнул:

– Уходи без меня. Я притворюсь тобой, выйду и скажу им, что это была моя месть. Мы встретимся снова через четыре дня в трактире в Дингри.

Он был храбр и полностью уверен в своих силах. В тот момент я страстно хотел еще хотя бы раз увидеть маму. Тем не менее, опасаясь врагов, я быстро скрылся и поспешил в Ньянанг. Но по дороге на меня набросилась собака, и я не сумел вовремя добраться до места встречи.

Моего товарища окружили разгневанные селяне, но он смог прорваться через их кольцо и бежать. Когда они остались далеко позади, он сбавил шаг. Они стреляли ему вслед, а он метал в них огромные камни.

– Я нашлю проклятие на всякого, кто отважится выступить против меня! – громогласно восклицал он. – Скольких мужчин я еще не убил из мести? Что же это случилось с вашим прекрасным урожаем? Не мое ли это возмездие? Я прокляну все эти земли, от верхушек до самых низин, если вы не будете добры к моей матери и сестре. И те, кто останется в живых, увидят, как их род будет истреблен до девятого колена. Смерть и разорение настигнут эту страну, и все из-за меня! Поживите и увидите! Поживите и увидите!

Бранясь, они отступили и повернули назад.

Мой спутник добрался до Дингри раньше меня. Он спросил хозяина трактира, не появлялся ли тут йогин, похожий на него. Тот покачал головой:

– Нет, он не приходил. Но все вы, так называемые йогины, не дураки выпить. В соседней деревне сейчас устраивают пивную пирушку. Спеши туда. Если у тебя нет кружки, я одолжу тебе.

Хозяин дал ему деревянную кружку, глубокую и серую, как лицо Ямы, Властелина Смерти. Мой товарищ отправился в харчевню, где проходило торжество. Там он увидел меня. Он подошел, сел рядом и спросил:

– Почему ты не явился в назначенное место?

– Вчера, когда я просил подаяние, меня за ногу укусила собака. Поэтому я не мог быстро идти. Но это уже не важно.

Мы покинули праздник и вскоре прибыли в Кхьёрпо. Увидев нас, чародей воскликнул:

– Отлично! Вы оба хорошо поработали!

– Кто был здесь до нас и рассказал тебе обо всем?

– Приходили божества-охранители, и их лица светились, как полная луна. Я поблагодарил их за все, – ответил лама.

Он сиял от радости.

Вот как я совершил темные поступки, отомстив своим недругам.

Так говорил Учитель. На этом завершается третья глава о том, как он истребил врагов. Здесь описаны деяния Миларепы в мирской жизни.

Часть II

Вторая часть содержит девять глав. В них повествуется о том, как Миларепа продвигался по Пути к высочайшему совершенству Просветления.

в главе первой отвращение к злу и раскаяние заставят Милу пуститься на поиски совершенного Ламы.

в главе второй Мила найдет Ламу, покорится ему и пройдет через невероятные испытания. Так он полностью очистится от загрязнений, возникших из–?за злых поступков и умственных замутнений.

в главе третьей Мила добьется благосклонности Ламы и получит от него устные наставления, ведущие к зрелости и Освобождению.

в главе четвертой, медитируя в присутствии Ламы, он получит первые ростки опыта и постижения.

в главе пятой, применяя устные поучения Марпы, Мила до совершенства доведет свою практику. Следуя указаниям, пришедшим к нему во сне, он покинет Ламу.

в главе шестой, снова убедившись в тщете мирского существования, он поклянется посвятить свою жизнь медитации.

в главе седьмой, следуя наставлениям Ламы, Мила отречется от всех мирских привязанностей, уйдет в горное отшельничество и полностью посвятит себя практике и крайнему аскетизму.

в главе восьмой благодаря медитации Мила станет пробужденным и принесет пользу Учению и всем существам.

в главе девятой, завершив все дела, он растворит свое физическое тело во всеобъемлющем пространстве истины, чтобы зародить духовное стремление во всех живущих.

Глава первая

Поиски Дхармы

Речунг сказал:

– Учитель, ты ведь совершал и добрые поступки. Однако нет более ценных действий, чем те, что посвящены Дхарме. Как ты встретился с Учением Будды?

И Досточтимый продолжил:

– Я был полон раскаяния за все зло, которое причинил своим колдовством. Жажда Дхармы так овладела мной, что я не мог ни есть, ни спать. Когда я двигался, мне хотелось сесть, а когда сидел, мне хотелось вскочить.

Я не осмеливался признаться ламе-чародею в своей печали и страстном желании Освобождения. Я продолжал служить ему, но все более отчаянно мучился вопросом: «Как же мне стать на путь истинного Учения?»