Код Забвения. Книга третья
Белькасем обходила их не как врач, а как скульптор, оценивающий материал. Ее взгляд был сканером, считывающим малейшие колебания.
– Карпов. Сожми кулаки, – скомандовала она мягко, но не допуская возражений.
Алексей мотнул головой и сжал ладони. Костяшки побелели от усилия.
– Вижу подавленную агрессию. Источник – страх неудачи. Контрпродуктивно. Прекрати.
Она перевела взгляд на Арики.
– Те. Дыхание.
Арики попытался выровнять его, но получилось прерывисто и глубже нормы.
– Гипервентиляция на фоне тревожного ожидания. Классика. Не борись с ним. Дыши так, если нужно. Твое тело знает лучше.
Наконец, Чин.
– Дэвид. Подними брови.
Чин удивленно моргнул, но подчинился.
– Слишком контролируемая мимика. Попытка полного подавления эмоционального отклика. Опасно. Приводит к резкому срыву, когда контроль неизбежно ослабнет.
Она отошла к столу, где на планшете бежали кривые их биометрических данных, снятых браслетами мониторинга.
– По объективным показателям, – голос ее был ровным, как у диктора, зачитывающего погоду, – вы все – на грани. Карпов – на грани нервного срыва, маскируемого гиперактивностью. Арики – на грани панической атаки. Чин – на грани эмоционального истощения.
Она обернулась, и впервые за весь осмотр в ее глазах появилось что-то человеческое – не сочувствие, а суровая решимость.
– И сейчас я скажу вам то, чего вы от меня не ожидаете. Вы – годны.
Карпов недовольно хмыкнул:
– Годны для чего? Для того, чтобы там, в гробнице, тронуться умом?
– Нет, – Белькасем покачала головой. – Вы годны, потому что понимаете свои слабости. И сейчас вы перестанете быть тремя отдельными людьми с тремя отдельными наборами проблем.
Она шагнула к ним, уменьшая дистанцию до интимной.
– Забудьте, кто вы там, на корабле. Там, во льду, вы – один организм. Карпов – это руки и голова. Он принимает решения и действует. Арики – это нервы и интуиция. Он чувствует угрозу там, где ее не видно. Чин – это кости и позвоночник. Он обеспечивает структурную целостность и не дает вам развалиться.
Ее слова висели в воздухе, тяжелые и четкие, как команды.
– Если один откажет – откажут все. Ваша задача – не геройствовать. Не добыть артефакт любой ценой. Ваша задача – вернуться. Все трое. Любой ценой. Поняли?
Тишина. Даже Карпов молчал, переваривая. Идея была проста, как все гениальное. Они были не командой, а единым целым. Это было не утешение. Это была тактика. Формула выживания.
Чин первым кивнул, его взгляд стал чуть менее отстраненным.
– Понял. Мы – система.
– Именно, – подтвердила Белькасем. – А теперь идите. Одевайтесь. И вернитесь. Системой.
Трое людей – доброволец, сомневающийся и прагматик, – теперь связанные не только общей целью, но и навязанной им странной идентичностью, молча вышли из кают-компании. Их молчаливый шаг по коридору в сторону шлюзовой, где ждали скафандры, был похож не на марш героев, а на движение деталей одного механизма. Механизма, который должен был выстоять в ледяной пустоте, чтобы не стать его частью навсегда.
* * *
Шлюзовая камера «Светлячка» была тесной и аскетичной. Свинцовый свет аварийных ламп отражался в глянцевых поверхностях скафандров, превращая трех людей в странных, неуклюжих существ. Воздух выкачивался с монотонным шипением, и с каждым павшим гектопаскалем тишина становилась все более оглушительной.
Карпов, Арики и Чин стояли спиной к внутреннему люку, лицом к массивной створке, за которой лежала пустота. Они молча проверяли друг друга: Карпов грубо дергал за карабины на поясе Чина, тот в ответ щелкал по плечевому клапану Арики. Арики, в свою очередь, проверял показания на запястье Карпова. Действия были выверенными, почти ритуальными. Они уже не были тремя людьми. Они были системой. Организмом.
Внезапно в их шлемах прозвучал голос Звягинцева, но не по закрытому каналу, а на общую связь корабля. Он был ровным, металлическим, лишенным всякой эмоциональной окраски.
– Внимание, экипаж. Капитан говорит. В соответствии с решением командования, начинаем операцию «Наследие». Цель – обследование объекта нуль-один-тета и извлечение артефакта. Операционная группа выходит на поверхность. Весь экипаж – по местам. Будьте наготове.
Объявление прозвучало как гром среди ясного неба. Оно не оставляло места сомнениям. Путь назад был отрезан. Теперь об этом знал каждый на корабле. Почти сразу же голос капитана снова зазвучал в их шлемах, но на этот раз тише, с легкой хрипотцой, слышной только им троим.
– Группа, это капитан. Счастливого пути.
Больше ничего. Ни напутствий, ни персональных удачи. Только констатация факта и прощание, которое могло оказаться последним.
Карпов повернул голову, глядя на Арики и Чина через визоры шлемов. Он не видел их лиц, только свое искаженное отражение в их темных стеклах. Он кивнул. Коротко, резко. Чин в ответ поднял руку в знакомом жесте – большой палец вверх. Арики закрыл глаза на секунду, его грудь вздымалась под скафандром в глубоком, медленном вдохе. Когда он открыл их снова, в них была та самая решимость, что пробивалась сквозь слой страха.
Карпов развернулся к шлюзу. Его рука в толстой перчатке легла на большую красную кнопку отпора шлюзовой двери.
– Пошли, – его голос прозвучал хрипло в общем канале. – За работу.
Он нажал кнопку.
Раздался глухой, передавшийся через костюм скрежет механизмов. Массивная внешняя створка шлюза, медленно и неумолимо поползла в сторону.
Белая, ослепительная поверхность ледяного спутника d-7, усыпанная мириадами звезд. И прямо перед ними – зияющая чернота тоннеля к пробоине в борту корабля-призрака. Могильный холод потянулся из открывшегося проема, будто дыхание самого космоса.
Три фигуры замерли на краю. Карпов сделал первый шаг в пустоту. За ним, как тени, двинулись Арики и Чин. Включились маневровые двигатели ранцев, выдав короткие, почти бесшумные импульсы. Они не полетели – они начали медленное, контролируемое падение в направлении гигантской ледяной глыбы, в которой угадывался зловещий силуэт корабля-призрака.
Створка шлюза начала медленно закрываться, отсекая вид на уходящую группу. Последнее, что видели на «Светлячке» – это три крошечные, одинокие фигурки, начинающие свой долгий спуск к безмолвной гробнице, висящей в двух километрах под ними.
Глава 4. Сердце тьмы
Три фигуры медленно парили в черной пустоте, словно семена, брошенные в бездонный колодец. Включившиеся маневровые двигатели ранцев выдавали короткие, почти бесшумные импульсы, корректируя их падение. Над ними, стремительно уменьшаясь, превращаясь в сияющую спичечную коробку, висел «Светлячок». Под ними расстилалась ослепительно-белая, испещренная трещинами поверхность спутника d-7, а на ее фоне – угрожающий, неправильный силуэт корабля-призрака, вмурованный в лед.
Голос Ван дер Вегта прозвучал в общем канале, нарушая гипнотическую тишину их падения. Он был четким и сухим, как техническое руководство.
– Группа, подтвердите стабильность спуска.
Карпов, чей скафандр был ближе всех к ледяной глыбе, ответил первым, его голос, искаженный модулятором, был спокоен.
– Спуск стабилен, «Светлячок». Продолжаем по заданному вектору.
– Принял, – откликнулся Ван дер Вегт. – Основная задача – не разведка и не оценка технологий. Это – процедура безопасности. Мы не можем рисковать «Криптой», пока она связана с энергоархитектурой носителя. Неизвестные принципы, потенциальная нестабильность. Риск исключить нельзя. Вы находите главный распределительный узел и выполняете механическую отсечку. Физическую. Полную.
Арики, летевший следом за Карповым, молча проверял крепление своего инструмента – длинного шеста с изолированными кусаками-«костяной пилой», разработанной специально для перерезания силовых шин.
– Поняли, командир, – Карпов парировал, его взгляд был прикован к темному провалу тоннеля, что стремительно приближался. – Обесточим его похоронную урну, прежде чем забрать саму урну.
– Именно так, инженер, – подтвердил Ван дер Вегт. – Арики, инструмент №4 показал наилучшие результаты. Чин, ваш приоритет – мониторинг эфира. Любой, даже фемтовольт, скачок – немедленное отступление по протоколу «Призрак».
– Так точно, – коротко бросил Чин, не отрывая взгляда от показаний сканера на запястье.
В канале на мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием троих людей. Затем раздался голос Звягинцева, низкий и властный.
– Карпов. Связь – каждые пять минут. На подходах к узлу – немедленный доклад. Вы там не одни.
– Понял, капитан, – ответил Карпов. Он сделал шаг к краю пропасти, его ботинок врезался в лед. – Работаем по протоколу. Никакого героизма.
Он посмотрел вниз, на темнеющую в глубине пробоину, затем обернулся к своим людям.
– По тросу. Без лишней скорости. Арики, за мной. Чин, замыкающий.
Карпов первым шагнул в пустоту, страховочный трос с мягким щелчком начал разматываться. Он не падал, а медленно скользил вниз по гладкой ледяной стене, уходя в синеватый мрак. Арики, отдав честь Чину, двинулся следом. Чин остался на секунду наверху, бросая последний взгляд на удаляющийся «Светлячок», прежде чем последовать за ними в глотку ледяного склепа.
Погружение в тоннель было похоже на вползание в гигантскую ледяную вену. Свет от фонарей на их шлемах преломлялся в мириадах кристаллов, создавая слепящее, хаотическое сияние. Гладкие, оплавленные стенки уходили вниз, в непроглядную синеву. Они скользили по тросам почти бесшумно, лишь изредка касаясь ботинками ледяной поверхности, чтобы оттолкнуться и избежать столкновения со стенкой.
– Видимость отличная, – раздался в канале голос Чина, звучавший неестественно громко в этой давящей тишине. – Туннель чист. Дроны поработали на совесть.
Карпов, шедший первым, лишь хрипло кряхтел в ответ, экономя воздух. Его взгляд был прикован к темнеющей внизу цели. С каждым метром пробоина в корпусе корабля-призрака становилась все четче. Она была огромной, с рваными, зазубренными краями, словно гигантский кусок обшивки вырвало изнутри чудовищным взрывом. Металл вокруг нее был почерневшим и покрытым толстым слоем инея.
– Контроль, группа на подходе к объекту, – доложил Карпов, замедляя спуск. – Расстояние пятьдесят метров. Вижу точку входа. Выглядит… негостеприимно.
– Принято, – ответил Звягинцев. – Продолжайте.
Они зависли в нескольких метрах от пробоины. Оттуда, из черной глотки, веяло холодом, который казался еще глубже, чем космический вакуум вокруг. Это был холод смерти, законсервированной на миллионы лет.
– Сканеры ничего не показывают, – монотонно прокомментировал Чин. – Ни радиации, ни энергоизлучений. Абсолютный ноль. Как и доложили дроны.
– Тем лучше, – буркнул Карпов. – Арики, готовь инструмент. Чин, ты с нами. Страховку закрепи за выступ у входа. Нам не нужен неконтролируемый уход на орбиту из-за тупой неловкости.
Арики отстегнул от пояса свой шест с «костяной пилой», его движения были выверенными и спокойными, но сквозь визор было видно, как он сглотнул. Чин, тем временем, закрепил карабин троса за массивный выступ оплавленного металла у самого края пробоины.
Карпов сделал последний рывок и мягко приземлился на наклонную, покрытую инеем палубу прямо у входа. Его ботинок с хрустом провалился в ледяную пыль. Он замер на секунду, вслушиваясь в тишину, будто ожидая, что из тьмы ему что-то ответит.
– Я внутри, – его голос прозвучал приглушенно, поглощенный гнетущей массой корабля.
Повернувшись, Алексей подал руку Арики, помогая тому перебраться через опасный край пробоины. Чин последовал за ними, последним отстегнув трос, но оставив его как путь к отступлению.
Три фонаря, словно щупальца света, впервые за миллионы лет пронзили внутреннюю тьму корабля-призрака. Они освещали длинный, уходящий вглубь коридор. Стены были покрыты инеем, с потолка свисали странные, обледеневшие конструкции. Повсюду валялись обломки, застывшие в хаотичных позах.
– Господи, – тихо выдохнул кто-то на «Светлячке», его голос был тут же заглушен шиканием отключенного микрофона.
Карпов медленно провел лучом фонаря по стенам, выискивая знакомые очертания в аномальной архитектуре.
– Ладно, призраки, – прошептал он так, чтобы слышали только его команда. – Где у вас тут сердце бьется? Вернее… где оно перестало биться. Арики, веди.
Арики, уже оправившись от первого шока, кивнул и, достав свой сканер, уверенно двинулся вперед, в глотку ледяного склепа. Его тень, уродливо искаженная, поползла по стенам рядом с тенями давно исчезнувших хозяев этого корабля.
Они двигались медленно, как во сне, где каждое движение дается с усилием. Низкая гравитация заставляла их слегка взлетать над полом с каждым шагом, лишь ненадолго касаясь его ботинками, которые оставляли четкие следы в вековой ледяной пыли. Три луча фонарей метались по коридору, выхватывая из мрака фрагменты кошмара.
Заиндевевшие стены были покрыты сложными, нечеловеческими барельефами, теперь изуродованными трещинами и слоем инея. Повсюду валялись обломки – искривленные балки, разорванные панели, непонятные агрегаты, покрытые белым пухом замерзшего конденсата. Воздух (вернее, его полное отсутствие) казался густым от вековой пыли, висящей в невесомости.
– Никакой органики, – констатировал Чин, его голос был ровным, как у хирурга, констатирующего смерть на операционном столе. – Сканеры не фиксируют следов биологического разложения. Только металл, лед и вакуум.
– Может, они и не были органическими? – предположил Арики, его луч скользнул по странному, похожему на сросшиеся кристаллы, узору на стене.
– Неважно, кем они были, – оборвал его Карпов. – Важно, где у этого динозавра был спинной мозг. Ведешь, Арики?
– Ведем, – тот внимательно смотрел на свой планшет, где схема, построенная дронами, накладывалась на тепловизор. – Архитектура… странная. Не иерархическая, как у нас. Больше похоже на нейронную сеть. Но основные силовые магистрали должны сходиться к центру корпуса. Следуйте за мной.
Они поплыли дальше, глубже в лабиринт. Коридоры раздваивались, уходили вверх и вниз, создавая ощущение, что они внутри гигантского, замороженного организма. В одном из отсеков их лучи выхватили из тьмы несколько застывших силуэтов. Существа в некоем подобии скафандров или просто экзоскелетов, намертво вмёрзшие в лед. Их позы были неестественными, конечности вывернуты. Один из них, самый крупный, словно заслонял собой проход, его «рука» с растопыренными щупальцами-пальцами была вытянута вперед.
– Матерь божья… – сдавленно выдохнул кто-то на «Светлячке».
Чин на секунду задержал на них луч.
– Причина смерти – быстрая разгерметизация и последующая заморозка. Видны множественные кристаллические повреждения в тканях… или в том, что их заменяет.
– Не отвлекайся, – жестко сказал Карпов, но и сам не мог оторвать взгляда от этого ледяного памятника агонии. – Они уже ничего нам не сделают. Ищем узел.
Арики, побледневший, отвёл взгляд и увереннее ткнул пальцем в планшет.
– Вот. Следующее ответвление налево. Кабельные каналы здесь самые массивные. И посмотрите на стены.
Они свернули в новый коридор, более широкий. На стенах здесь была видна та самая символика, что и на Артефакте из Пояса Койпера – сложные спирали и точки. Она повторялась с навязчивой частотой, как мантра, и была выполнена из какого-то иного материала, не покрытого инеем.
– Маркировка, – сказал Арики. – Как на земных электрощитовых. Мы на правильном пути. Приближаемся.
Карпов остановился, подняв руку в сигнале «стоп». Они стояли перед массивным арочным проемом, ведущим в огромное, темное пространство. Из него, словно щупальца, выходили десятки толстых, оплетенных кабельных шин, уходящих в разные концы корабля.
– Контроль, группа на подходах к главному распределительному узлу, – доложил Карпов, и в его голосе впервые прозвучала не просто усталость, а тяжесть момента. – Входим для осмотра и выполнения протокола отсечки.
– Принято, – ответил Звягинцев, и в его голосе тоже не было привычной твердости, лишь сдержанное напряжение. – Будьте готовы ко всему.
Карпов перевел взгляд на Арики, потом на Чина.
– Готовы?
Оба молча кивнули.
– Тогда вскрываем.
* * *
Пространство за арочным проемом оказалось огромным, цилиндрическим залом. Их фонари, казалось, терялись в его высоте, не в силах достичь потолка. В центре, уходя вверх и вниз, стояла колоссальная конструкция, напоминающая кристаллическое дерево или застывший нервный узел. От нее во всех направлениях расходились пучки кабельных шин толщиной в человеческое тело, исчезая в стенах, превращая зал в подобие гигантского кабельного коллектора.
Все было застывшим, мертвым, покрытым толстым слоем инея. Ни малейшего свечения, ни гула, ни вибрации. Только давящая, абсолютная тишина, нарушаемая ровным дыханием троих людей в скафандрах.
– Фантастика, – прошептал Арики, его голос полон благоговейного ужаса. – Даже мертвое, оно поражает.
– Сосредоточься, – жестко сказал Карпов, медленно продвигаясь вперед, его луч выхватывал причудливые конструкции, похожие на сплетения стеклянных волокон и металлических жил. – Где здесь сделать надрез?
Арики поплыл к центральному «стволу», Чин остался у входа, непрерывно сканируя эфир.
– Смотрите, – Арики указал на место, где несколько самых толстых шин сходились в массивный узел, напоминающий муфту. – Это главный распределительный хаб. Если мы перережем магистрали здесь, мы изолируем весь кормовой сектор, включая отсек с «Криптой».
– Делай, – приказал Карпов. – Чин, как эфир?
– Тишина, – тот не отрывал взгляда от экрана. – Мертвая тишина. Никакой реакции на наше присутствие.
Арики отстегнул от пояса свой инструмент – длинный шест с «костяной пилой» на конце. Он представлял собой не лезвие, а генератор когерентного потока частиц, способный перерезать любую известную молекулярную связь. В вакууме он будет работать бесшумно.
– Контроль, приступаем к отсечке, – доложил Карпов.
– Принято. Осторожно, – ответил Звягинцев.
Арики прицелился, упер шест в специальное гнездо на своем предплечье для стабилизации и сделал глубокий вдох.
– Поехали.
Он нажал на курок. Ни звука. Ни вспышки. Но на поверхности первой магистральной шины, в сиянии их фонарей, стала проявляться тонкая, аккуратная линия. Она углублялась, и через несколько секунд шина молча разъединилась, ее концы чуть разошлись в невесомости. От места разреза потянулась струйка мельчайшей ледяной пыли.
– Первая линия разорвана, – доложил Арики, его голос дрожал от напряжения.
Он перевел инструмент на следующую шину. Повторил процедуру. Снова бесшумное, аккуратное разделение.
– Вторая…
Карпов наблюдал, его челюсти были сжаты. Он смотрел на эту методичную работу, на то, как они, словно хирурги, ампутируют мертвые конечности гигантского трупа.
– Третья… Главный контур кормового сектора изолирован.
Арики опустил инструмент, его плечи опали. Работа была сделана.
Чин провел окончательное сканирование.
– Подтверждаю. Целевой сектор корабля, включая отсек с «Криптой», полностью отключен от всех основных энергосетей. Энергоархитектура нейтрализована.
Карпов медленно выдохнул, пар от его дыхания на мгновение затуманил визор изнутри.
– Контроль, протокол отсечки выполнен. Объект безопасен для извлечения «Крипты».
На том конце несколько секунд царила тишина, будто на мостике «Светлячка» все тоже переводили дух.
– Принято, группа, – голос Звягинцева звучал с вновь обретенной твердостью. – Отличная работа. Возвращайтесь к точке входа и готовьтесь к эвакуации груза.
Карпов повернулся к Арики и похлопал его по плечу сквозь толщу скафандра.
– Хорошая работа, самурай. Теперь можно и за сокровищами.
Троица медленно поплыла обратно по лабиринту коридоров. Настроение изменилось. Давящий ужас сменился своего рода мрачной решимостью. Задача была выполнена, путь к цели – открыт.
– Ничего не произошло, – заметил Чин, все еще не отрывая взгляда от сканера. – Абсолютно ничего. Ни всплесков, никакой реакции на наше вмешательство. Это… странно. Даже мертвая система должна была хоть как-то отреагировать на такое грубое вторжение.
– Может, они были не такими параноиками, как мы? – предположил Карпов, его луч фонаря скользнул по заиндевевшему барельефу. – Или их технологии были настолько выше, что не предполагали такого примитивного вандализма.
– Или они просто знали, что защищаться уже не от кого, – тихо добавил Арики.
Они снова проплыли мимо отсека с застывшими тенями. Теперь, на обратном пути, они казались не просто жертвами, а молчаливыми свидетелями. Карпов на секунду задержался, глядя на того, кто заслонял проход.
– Что ты там увидел, приятель? – прошептал он так, чтобы его не слышали на «Светлячке». – От чего ты пытался их спасти?
Ответом была лишь вечная мерзлота.
Вскоре они снова оказались у пробоины. Сияние ледяного тоннеля казалось неестественно ярким и добрым после абсолютной тьмы корабля-призрака.
– Контроль, группа возвращается к точке входа, – доложил Карпов. – Задание выполнено. Система отсечена. Готовы к эвакуации и получению дальнейших инструкций.
– Принято, – ответил Звягинцев. Голос его звучал устало, но удовлетворенно. – Возвращайтесь на борт. Отличная работа. Ожидайте…
Внезапно голос капитана прервался. На секунду в канале воцарилась тишина, а затем его сменил взволнованный голос Вадхвы, прорвавшийся в общий эфир:
– Капитан! С «Криптой»! Мы только что подключили диагностический зонд… Она… она подает признаки активности!
На мостике «Светлячка» послышалась суматоха.
– Что? – резко спросил Звягинцев. – Какая активность?
– Слабый, но стабильный энергетический всплеск! Внутренняя батарея или… или что-то еще. И… и она начала передачу! Узкополосный цифровой поток! ГЕЛИОС пытается декодировать!
Карпов, Арики и Чин замерли у входа в пробоину, глядя друг на друга через визоры. Ледяной холод, казалось, снова пробрался внутрь их скафандров.
– Карпов, – голос Звягинцева снова был в эфире, твердый и быстрый. – Ускоряйтесь. Возвращайтесь немедленно. Ситуация изменилась.
– Понял, – коротко бросил Карпов. Он посмотрел в черную глотку корабля-призрака за спиной, потом на тоннель к своему кораблю. – Возвращаемся. Быстро.
Они рванули вверх по тоннелю, оставив за спиной молчание склепа, которое теперь, казалось, было не таким уж и безмолвным.
Глава 5. Крипта во льду
Воздух в кают-компании был густым и спертым, словно его не меняли со времен «Сигма-Омеги». Его вибрирующая плотность казалась осязаемой, как желатиновая масса, наполненная частицами усталости, страха и подавленной ярости. В центре этого напряжения, словно тигр в клетке, мерно расхаживал Звягинцев. Его тень, отбрасываемая аварийным светом, скользила по стенам, пульсируя в такт его шагам.
За столом, на котором мерцала голограмма корабля-призрака с зияющей чернотой в кормовом секторе, сидели остальные. Прия Вадхва, обычно холодная и собранная, сейчас напоминала натянутую струну, готовую лопнуть. Ее пальцы судорожно теребили край планшета.
– Он говорит! – ее голос сорвался на высокую, почти истерическую ноту. – Вы понимаете? Все эти годы, всю дорогу от Земли, мы слушали тишину! А теперь… теперь он говорит с нами! Узкополосный цифровой поток, структурированные пакеты! А мы сидим здесь и трясемся, как мыши в норке!
Кенджи Такахаши сидел с идеально прямой спиной, его лицо было маской имперского самурая, но в глазах горел холодный огонь одержимости.
– Прия права в своей эмоциональной оценке, хотя и не в форме, – его голос был ровным, как луч лазера. – Капитан, этот сигнал – не просто активность. Это ключ. Возможно, единственный, который у нас когда-либо будет. Без него «Крипта» – не более чем ящик с красивыми, но немыми кристаллами. Мы обязаны извлечь ее, пока передача не прекратилась. Это не возможность. Это необходимость.
Лукас Ван дер Вегт, сжимая в руках свой ригель с безупречными протоколами, был голосом обреченного на провал рационализма.
– Мы не знаем природу сигнала! – он ударил костяшками пальцев по столу. – Это может быть записанная петля. А может быть – и я считаю этот сценарий наиболее вероятным – маяк. Маяк, который приведет сюда возможно того, кто их уничтожил. Мы выполнили протокол безопасности, мы минимизировали риски. Любые дальнейшие действия являются неоправданной эскалацией. Мы должны анализировать данные дистанционно, а не лезть в пасть к дракону.
Звягинцев остановился, упершись руками в стол. Его массивная тень накрыла голограмму.
– Выполнили? – его голос прозвучал как удар хлыста. – Только что отчитались об успехе, а ваш «обезвреженный» объект уже строчит в эфир! Какие еще гарантии вы можете мне предложить, инженер? Что он не взорвется, когда вы к нему прикоснетесь? Что не запустит протокол самоуничтожения всего корабля?