Повесть о двух городах

– Было двое.

– И оба они сошли ночью?

– Да.

– Мистер Лорри, посмотрите на подсудимого, – не он ли был одним из этих двух пассажиров?

– Не могу сказать, он это был или нет.

– Не похож ли он на кого-нибудь из тех двоих?

– Оба они были закутаны, ночь была очень темная, и мы все держались так осторожно и так сторонились друг друга, что я опять-таки ничего не могу сказать.

– Мистер Лорри, посмотрите еще раз на подсудимого. Если представить его себе закутанным, как те два пассажира, могли бы вы по его сложению, по росту сказать, что он никак не мог быть одним из них?

– Нет.

– Вы не решились бы сказать под присягой, что он не был одним из них?

– Нет.

– Стало быть, вы по меньшей мере допускаете, что он мог быть одним из них?

– Да. Но только мне помнится – те двое, так же как и я, очень боялись разбойников, а у подсудимого совсем не робкий вид.

– А вам, мистер Лорри, не приходилось наблюдать, как люди нарочно прикидываются робкими?

– Разумеется, приходилось.

– Мистер Лорри, поглядите еще раз на подсудимого. Можете ли вы с уверенностью сказать, видели ли вы его когда-нибудь раньше?

– Видел.

– Когда?

– Спустя несколько дней после той поездки я возвращался из Франции, и в Кале подсудимый сел на тот же пакетбот, что и я, и мы вместе ехали в Англию.

– В котором часу он взошел на пакетбот?

– Часов в двенадцать ночи, может быть чуть попозже.

– Стало быть, глубокой ночью. И это был один-единственный пассажир, который явился на борт в такое неурочное время?

– Да, он случайно оказался один-единственный.

– Не приписывайте это случайности, мистер Лорри. Я спрашиваю: это был единственный пассажир, явившийся на борт посреди ночи?

– Да.

– Вы ехали один, мистер Лорри, или у вас были спутники?

– Двое спутников, – джентльмен и молодая леди. Они здесь.

– Они здесь. Вы разговаривали с подсудимым во время плавания?

– Почти нет. Море было бурное, переезд долгий и трудный. Я лежал не вставая чуть не с самого начала и до конца путешествия.

– Мисс Манетт!

Молодая девушка, которая недавно привлекла внимание всего зала и на которую сейчас снова устремились взоры всех присутствующих, поднялась со своего места. Ее отец поднялся вместе с ней, не выпуская ее руки, которую она продела ему под руку.

– Мисс Манетт, посмотрите на подсудимого.

Стоять лицом к лицу с этим живым состраданием, пылкой юностью и красотой оказалось для подсудимого много трудней, чем стоять лицом к лицу со всей этой толпой. Точно он стоял вдвоем с ней на краю вырытой для него могилы и все это жадно устремленное на него любопытство сейчас уже было бессильно заставить его держаться с прежним спокойствием. Его правая рука судорожно перебирала лежащие перед ним сухие травы, раскладывая их узором цветочной грядки в саду. Тщетно силясь сдержать прерывистое дыханье, он стискивал дрожащие губы, и вся кровь, отхлынув от них, приливала к его сердцу. А большие синие мухи снова зажужжали над ним.

– Мисс Манетт, вы когда-нибудь видели подсудимого раньше?

– Да, сэр.

– Где?

– На том самом пакетботе, о котором здесь только что говорили, и во время того же переезда.

– Вы и есть та юная леди, о которой упоминал свидетель?

– Да, к великому моему несчастью, это я.

Жалобный мелодичный голос замер, и раздался резкий отрывистый окрик судьи:

– Воздержитесь от неуместных замечаний, извольте отвечать на вопросы, которые вам задают.

– Мисс Манетт, вы разговаривали с подсудимым во время путешествия?

– Да, сэр.

– Припомните, о чем у вас был разговор. В мертвой тишине, наступившей в зале, она заговорила тихим голосом:

– Когда джентльмен взошел на корабль…

– Вы имеете в виду подсудимого?

– Да, милорд.

– Так извольте называть его «подсудимый».

– Когда подсудимый взошел на корабль, он сразу заметил, что мой отец, – она окинула любящим взором стоящего рядом отца, – изнемог от усталости и что ему плохо. Отец мой был так слаб, что я боялась увести его со свежего воздуха и устроила ему постель на палубе, у спуска в каюту, и сама села тут же рядом, чтобы присмотреть за ним. Других пассажиров, кроме нас четверых, в эту ночь на корабле не было. Подсудимый был так добр, что попросил у меня позволения помочь мне устроить отца получше, укрыть его от ветра и дождя. Я не знала, как это сделать, потому что не представляла себе, с какой стороны будет ветер, когда мы выйдем из гавани. Он сам за меня все сделал. Он отнесся к моему отцу с большим участием, и я уверена, что сделал это от всей души. С этого все и началось, а потом уж мы с ним разговорились.

– Разрешите вас прервать. Он явился на пакетбот один?