Один раз в миллениум

– Дорогой Эдик Халупович. Если меня перевернуть и вытряхнуть все тайны, которые я знаю, думаю, что их можно собрать в многотомное собрание сочинений. Поэтому не беспокойтесь и спокойно излагайте мне ваши проблемы.

– Да, да, конечно. Извините меня.

Он смущенно улыбнулся, взглянул на бутылку коньяка и продолжил:

– По натуре я человек увлекающийся. Вы были правы, я не всегда был такой. Окончил МВТУ имени Баумана, попал по распределению на «почтовый ящик», как тогда называли военные предприятия. Маленький городок, все друг друга знают. Я там провел целых пять лет. Потом перевели в другой «ящик». И так до восемьдесят восьмого года, пока не разрешили кооперативы… Меня тогда только перевели в Москву. У нас оказалось немного свободных денег, знаете, тогда на военных предприятиях очень неплохо платили. Нас было три компаньона. И мы вложили все деньги в компьютеры. Тогда компьютерный бум в стране только начинался и нужны были люди, хоть сколько-то понимающие в этом вопросе. В общем, дела у нас пошли совсем неплохо. К девяносто первому году у нас было около восьми миллионов рублей, огромные по тем временам деньги. А потом Гайдар с его реформой нас немного прижал. Пришлось начинать с нуля. Вы же помните, какая тогда была инфляция. Но на компьютеры все равно был большой спрос. И через пять лет на нашем счету было больше пяти миллионов долларов. В девяносто седьмом было уже пятнадцать. Один мой компаньон уехал в Израиль, а другой в Америку. Я тогда решил остаться. Откуда было знать, что потом случится.

Халупович налил себе коньяка, затем, долив коньяк в бокал Дронго, поднял свой.

– Хороший коньяк, – словно убеждая самого себя, пробормотал он и выпил залпом, как будто это был виски или водка.

– Мне осталось около восьми миллионов долларов, – продолжал Халупович, – и мне захотелось развернуться. Вы даже не представляете, как я жил в девяносто седьмом – первой половине девяносто восьмого года. Снимал виллы в Сен-Тропе. Жил рядом с принцессой Дианой, она как раз в августе проводила там время со своим любовником, перед тем как погибнуть в Париже. Я начал расширять свое дело. Какое это было время, вы наверняка помните.

Он тяжело вздохнул.

– Кто мог тогда подумать, что будет дефолт девяносто восьмого. Весной уже чувствовались первые признаки катастрофы, когда Черномырдина поменяли на Кириенко. Но я ничего не хотел замечать. Даже деньги отказывался получать. Считал себя миллионером. Мне платили семьдесят пять процентов, а оставшиеся двадцать пять – после внедрения компьютеров. Доллар стоил шесть рублей, был стабильно зафиксирован, и мне казалось, что все будет в порядке. В начале августа я прилетел в Москву, и мы отметили день рождения моего друга в «Праге». А потом улетел отдыхать в Ниццу. Никогда не забуду, как восемнадцатого августа сидел в ресторане, а за соседним столиком разместился какой-то тип в полосатой майке. Он достал мобильный телефон и начал говорить, улыбаясь своему собеседнику. Но постепенно улыбка начала сползать с его лица. Сидевшая рядом с ним молодая женщина с ребенком не понимала, что происходит. Сначала они поужинали, а он все еще говорил. Затем терпеливо ждали. Затем пошли по магазинам, а он все еще сидел за столиком, не притрагиваясь к еде и продолжая говорить. Нужно было видеть его лицо в этот момент! Он говорил по телефону в общей сложности несколько часов. И тогда я понял, что произошло нечто непоправимое.

В общем, тогда объявили дефолт. Что было потом, вы знаете. Банки закрывались, рубль рухнул, все полетело в тартарары. Из моих денег мне удалось спасти миллиона полтора. Пришлось закрыть фирму, чтобы рассчитаться с долгами.

– Невеселая история, – сказал Дронго после того, как его гость замолчал, – надеюсь, вы не пришли просить у меня взаймы. У меня вряд ли найдутся такие деньги.

– Нет, – улыбнулся гость, – ценю ваш юмор. Но, слава богу, с этим у меня все в порядке. Мне даже удалось снова открыть фирму и несколько поправить дела. Правда, сейчас я беру деньги вперед и никому не доверяю. Я имею в виду – ни одному отечественному банку. Все деньги держу за рубежом, так надежнее. Но дело не в этом… Я думал, что все мои проблемы уже закончились. Но, оказывается, ошибался. В общем, я сам виноват. Этот дефолт так стукнул меня по голове, что я стал немного сентиментальным. Когда положение несколько стабилизировалось, я решил вспомнить всю свою жизнь. У каждого из нас есть свои воспоминания. У некоторых приятные, у некоторых не очень. Поэтому я решил коллекционировать приятные воспоминания. В жизни у меня были три женщины, встречи с которыми я запомнил. Три мгновения в моей жизни. Плюс жена. Вы скажете, что это мало для сорока четырех лет.

– Не скажу, – серьезно ответил Дронго. – Дело в том, что я не считаю количество женщин самым главным в жизни мужчины. Это тот случай, когда качество гораздо важнее. Некоторым везет еще больше, чем вам. Они встречают одну женщину и на всю жизнь. Это не так мало – четыре женщины в вашей жизни.

– Если бы четыре, – неожиданно грустно усмехнулся Халупович, – на самом деле я бабник. Элементарный бабник. Жена, конечно, ни о чем не догадывается. Я имел в виду четырех женщин, которые были в моей жизни. К которым я испытывал какие-то чувства. А остальные… вы, наверно, меня понимаете. У меня бывали и другие женщины.

– Не понимаю, – холодно заметил Дронго, – я полагал, что мужчина спит с женщиной, которая ему нравится, и для этого не нужны другие женщины.

– В таком случае вы не бабник, – вздохнул Эдуард Леонидович, – а мне нравится в отношениях с женщинами процесс узнавания, тайна каждой из них, их взаимоотношения друг с другом.

– В каком смысле?

– В смысле карнавала. Когда у меня появились большие деньги, я начал позволять себе встречаться с женщинами. Сразу с несколькими. Вы меня понимаете?

– Нет.

– Мне было интересно, – Халупович чуть смущенно улыбнулся, – чувствовал себя, как на приеме у врача. Понимаете, к сорока годам хочется чего-то нового, каких-то особых ощущений. Женщин у меня было много. Некоторым я платил огромные деньги. После моего скитания по «почтовым ящикам», где приходилось утешаться вдовами или распутными бабенками, я мог себе позволить встречаться с теми, с кем захочу. Это мне понравилось. Постепенно я начал экспериментировать. Некоторые переходят на наркотики, некоторые становятся бисексуалами. Но я абсолютно нормальный мужчина. К тому же наркотики сказываются на работе, а это недопустимо в серьезном бизнесе. На алкоголь меня тоже особенно не тянуло.

Он взглянул на бутылку и улыбнулся:

– Это всего лишь для храбрости. Одним словом, я нормальный человек. Но однажды я позвал двух девушек – для себя и своего друга, а тот не приехал. И мне понравились обе девушки. Им было уже уплачено, и они обе остались. Это было так здорово. Потом я пригласил трех. Тоже понравилось. Нет, даже не так. Мне очень понравилось. С тех пор я стал приглашать девушек, заранее заказывая их по знакомым адресам. Причем я вызывал девиц из разных мест. Нужно было видеть, как они знакомились друг с другом. Это была настоящая драма, карнавал. Они немного ревновали друг друга, немного завидовали, приглядывались к невольным подругам. Даже следить за ними было ни с чем не сравнимым удовольствием. Однажды я зашел слишком далеко. Пригласил сразу пять. Трех из одного места и двух из другого. И вы знаете, это до сих пор лучшее мое воспоминание в жизни. Пять молодых красивых женщин – и я между ними. Если есть рай, то я был немного в раю. Я до сих пор помню всех их по именам. Это было красиво! Мы были вместе часа четыре, а когда я наконец поднялся с постели, они все вместе, все пять, вдруг начали мне аплодировать. Представляете? Это было так необычно. Только не думайте, что я хвастаюсь. Мне обычно говорят, что такого не может быть. Но я не вру, честное слово. Зачем мне вас обманывать, какой резон? Они мне аплодировали, и это было лучшее воспоминание моей жизни.

– В следующий раз закажу для вас диплом «заслуженного бабника», – пробормотал Дронго. – Вам не кажется, что вы несколько увлеклись? По-моему, вам доставляет удовольствие ваш рассказ. Или вам нужно было кому-то исповедаться?

– Конечно, нет. У меня случилась трагедия, и я пришел к вам за помощью. Мне нужно было все рассказать, чтобы вы меня поняли. Я не сентиментальный человек, но когда у тебя столько знакомых женщин, невольно вспоминаешь и другие отношения. Я решил вспомнить женщин, с которыми меня связывали не просто воспоминания. Три женщины, которых я любил и которым, как мне казалось, очень нравился. Кончается год, век, тысячелетие. Вот я и решил устроить себе такой праздник. Один раз в миллениум. Я разыскал их, нашел в других городах и вызвал в Москву. Я хотел познакомить их друг с другом.

– Надеюсь, вы не собирались проделывать с ними тот же эксперимент, что и с девочками по вызову?

– Нет, конечно. Ничего плохого. Посидеть за чашкой чая, просто познакомиться и поговорить. Кроме того, прошло много лет, – улыбнулся Халупович, – а эти дамы в возрасте, гораздо старше моей жены. Я собирался разместить их в разных отелях, чтобы потом преподнести сюрприз. У меня есть квартира для подобных целей. Каждая из женщин приехала на квартиру, чтобы посмотреть, где я живу. Конечно, я там не живу, но квартира неплохая. Три комнаты в центре города. Об этой квартире знают только мои близкие друзья, которые бывали у меня в гостях. Жена, конечно, ничего не знает. Женщины бывали у меня и раньше. А раз в неделю приходила домработница и убирала квартиру. Все было как обычно. Все три женщины, которых я разыскал через много лет, пришли ко мне в гости, по очереди, с интервалом в один час. Встретиться они никак не могли. Ничего между нами не было. С каждой я выпивал бокал шампанского, а затем вызывал машину, чтобы отвезти в отель. Вечером я должен был выехать в аэропорт, туда прилетал наш главный поставщик из Германии. Для него был заказан VIP-салон. Хорошо, что я решил ехать. Можно сказать, мне опять повезло. Я уехал в аэропорт, а домработница пришла как обычно. Потом сотрудники милиции мне сказали, что она пила воду из бутылки, которая стояла на кухне. И в ней оказался яд. Не представляю, как он туда попал. Несчастная женщина умерла на месте. Я был в это время в аэропорту, это могли подтвердить несколько свидетелей. Я собирался поехать на дачу, но должен был заехать домой, чтобы запереть дверь. Я долго стучал, но никто мне не открыл. Выяснилось, что дверь была заперта изнутри. Я стучал так громко, что собрались соседи. Тогда пришлось вызвать милицию. Я подумал, что в квартире воры. Хорошо, что мы вызвали милицию. Иначе я не представляю, как мог бы оправдаться. И мы обнаружили труп несчастной женщины. Как вспомню этот ужас, становится страшно. Эксперты установили, что смерть наступила мгновенно. И случилось это примерно в восемь часов вечера, как раз в тот момент, когда я встречал своего гостя в аэропорту. У меня оказалось железное алиби, меня запомнили и пограничники, и таможенники, и сотрудницы VIP-зала. Меня не стали задерживать и отпустили вчера утром. Жене я соврал, сказав, что был на даче. И с тех пор – а прошло уже два дня – хожу как убитый. Кому и зачем могла понадобиться моя смерть? Я ведь не сомневаюсь, что убить хотели не эту несчастную женщину, о существовании которой не знал никто, кроме меня. Но кто и зачем хотел моей смерти? Я два дня размышляю над этим ужасным случаем и не могу ничего для себя решить.

– Прокуратура возбудила уголовное дело?

– Да. И меня уже допросили. Вот поэтому я и пришел к вам. Абсолютно дикий случай, о котором даже страшно рассказывать. Тем не менее знающие люди посоветовали мне обратиться именно к вам. Они считают, что вы лучший эксперт в городе, лучший специалист по подобным запутанным делам.

Глава вторая

Дронго молчал несколько минут, обдумывая ситуацию, затем спросил:

– В доме ничего не пропало?

– Ничего. В квартире было пять тысяч долларов, и они остались лежать на месте. Ничего не пропало. Кроме того, дверь была заперта изнутри, а на седьмой этаж не так-то легко попасть. На балконах у меня жалюзи. Я их всегда держу закрытыми.

– Погибшая давно работала у вас?

– Полтора года. Очень исполнительная и тихая женщина. У нее осталась внучка, которую она воспитывала. Мать уехала куда-то в Югославию, а отец ребенка давно их бросил. Как вспомню, так мороз по коже. Я уже поручил своему секретарю присмотреть за ребенком. Девочке тринадцать лет, и у нее никого нет. Ее привезли к нам в офис и пока поселили в моей комнате отдыха. У нас круглосуточная охрана, и с девочкой ничего не может случиться. Конечно, я возьму на себя организацию похорон, но тело мне пока не выдали.

Он вздохнул и снова взял бутылку. Потом невесело усмехнулся:

– Под такой рассказ лучше глушить водку, чем этот коньяк. Он только усиливает напряжение. У вас можно курить? – спросил он.

– Вообще-то нет, – ответил Дронго, – но иногда, в виде исключения, я разрешаю это своим гостям. Сейчас принесу пепельницу.

Он поднялся и вышел на кухню. Вернувшись обратно, он поставил на стол пепельницу и большую бутылку водки.

– У меня есть водка, – предложил Дронго, – кажется, «Абсолют». Держу для своих гостей. Это водка с перцем.

– Спасибо, – улыбнулся Халупович, – я же сказал, что почти не пью. Обойдусь коньяком, – он достал сигару с уже обрезанным концом и щелкнул зажигалкой. Комната наполнилась ароматом дорогой сигары. Халупович налил себе коньяка и макнул сигару в рюмку.

– Вот такая у меня невероятная история, – наконец произнес он. – Но самое интересное, что буквально перед выездом в аэропорт мне кто-то позвонил. Какая-то женщина. На мой мобильный телефон. И сказала, что мне угрожает опасность. Представляете? Получается, что эта незнакомка знала о готовящемся покушении.

– Вы сообщили об этом следователю?

– Да. Они проверили этот звонок. Звонили из телефона-автомата. Откуда-то с Кузнецкого Моста.

Дронго мрачно кивнул и спросил:

– Этих женщин, которых вы пригласили, вы давно не видели или поддерживали с ними какие-то связи?

– Конечно, нет. Одну из них я не видел лет двадцать. Вторую – пятнадцать… Они очень изменились. Мой друг Эльмар, осетин, он сейчас работает в Вашингтоне, в нашем посольстве, как-то сказал мне, что не нужно встречаться с женщинами, которых ты знал раньше. Это приводит к невероятному разочарованию.

– Никогда не возвращайтесь туда, где вы были счастливы, – прокомментировал Дронго. – Ваш друг дал вам неплохой совет, почему же вы его не послушались?

– Не знаю. Я же говорю, что стал сентиментальным. Решил, что нужно собрать в Москве женщин, о которых хранил приятные воспоминания. Вот и вызвал в Москву этих трех. Одной из них мне даже пришлось помогать с получением визы.

– Давайте по порядку. Вы нашли трех женщин, с которыми когда-то были близки. Вы не видели их много лет, не знаете, что с ними было и как они теперь живут.

– Кое-что знаю, если сумел их найти.