Правило профессионалов

– В каком отеле вы остановились?

– «Аль-Мансур эль Мелиа», – выговорил Дронго непривычное название своей гостиницы.

– Он будет у вас завтра утром.

– Мне нужно оружие.

Араб покачал головой.

– Это невозможно.

– Тогда хороший нож.

– Сколько угодно. Приезжайте завтра, и я вам подарю.

– Не надо. Лучше продайте. Сколько стоит хороший нож?

– Охотничий очень дорого. Может, даже две-три тысячи динаров.

«Это четыре-пять долларов», – подумал Дронго с удивлением.

– Хорошо, я приеду завтра за ним.

– Не нужно больше сюда приходить. Заки Афиф привезет вам завтра отличный нож. Это будет мой подарок.

– Сколько стоят ваши ковры?

– Смотря какие. Некоторые даже по двадцать тысяч динаров. Сейчас, правда, мало покупателей.

– У вас красивая дочь, – сказал на прощание Дронго.

Араб испугался еще больше.

– Я всегда делал для вас все, что мог. Никого не выдавал. Просто тогда меня сильно били. Не нужно ее трогать, прошу вас.

– Я просто восхищался ее красотой. Вы, очевидно, не поняли. А когда вас били?

– Пять лет назад. Тогда меня подозревали, что я иранский шпион. И долго, очень долго били. Тогда я рассказал, что иногда ходил в русское посольство. И меня оставили в покое.

«Пять лет, – подумал Дронго. – Конечно, сейчас этот испуганный до смерти тип вне подозрений».

– До свидания. – На девушку он больше не смотрел.

Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и вместе им никогда не сойтись, вспомнил Дронго слова Киплинга. Действительно, трудно понять логику восточного человека.

Поймав такси, он поехал в свою гостиницу, расположенную на самом берегу Тигра. В автомобиле не работала ни одна ручка подъема стекла. Это испытание кончилось у отеля, где Дронго протянул двести динаров, радуясь своему освобождению.

За ужином он обратил внимание на пожилого иракского профессора. Тот постоянно суетился, пытаясь оказаться полезным Дронго, протягивал ему соль, перец, масло, лимонную кислоту, радуясь, что успел первым. Его начала раздражать такая назойливость, пока наконец араб не обратился к нему с каким-то вопросом по-арабски. Тогда окончательно выяснилось, что он перепутал Дронго с другим ученым, прибывшим в составе их делегации. Соседи за столиком дружно смеялись над незадачливым иракцем. Дронго пытался успокоить покрасневшего ученого.

После того как все потянулись в чайную, Дронго, сделав контрольный круг, вернулся на место и вошел в бар, расположенный слева от лестницы. Стоя у дверей, он прекрасно видел, как изменилась походка «профессора», когда тот вышел из ресторана. Теперь это был солидный, уверенный в себе человек. Воровато оглянувшись, он заторопился к выходу, кивнув двум торговцам в вестибюле. Дронго постарался запомнить их лица.

Поднявшись в лифте на свой седьмой этаж, он прошел по коридору, доставая из кармана ключи. У самой двери Дронго вдруг услышал:

– Добрый вечер. Григорий Николаевич просил передать вам эту посылку.

Слова пароля Дронго помнил наизусть. Рядом с ним стоял работник МИДа, прибывший вместе с ним на конференцию: Дронго обратил на него внимание еще в пути, когда тот пересел в его автобус, мотивируя это своим опозданием.

– Кажется, я был прав, подозревая вас, – усмехнулся Дронго.

– Да, но вы не знаете, что за вами следят, – заметил мидовец. – Я сумел вычислить, кто является представителем английской разведки в нашей группе. Это профессор Мамедалиев.

Глава 3

После этих слов Дронго понял, что на его попутчика рассчитывать не приходится.

– Почему вы так решили? – улыбаясь, спросил он, когда они из номера вышли на балкон, плотно закрыв двери.

– Он все время вертится вокруг вас. Кроме того, он опоздал вместе со мной на первый автобус, чтобы попасть в ваш, четвертый.

– А почему вы решили, что представитель «Интеллидженс сервис» будет такой же дилетант, как вы?

Мидовец обиженно фыркнул:

– При чем тут дилетантизм? Я говорю о своих подозрениях.

– Вы работали раньше в Ираке? – спросил Дронго.

– Да, восемь лет.

– И по совместительству доносили в КГБ о своих коллегах. Верно?

– Не нужно меня оскорблять. Я выполнял свои профессиональные обязанности аккуратно и честно.

– Понимаю. Но сейчас положение немного изменилось. Если иракцы раньше подозревали, что вы работаете на КГБ, они могли смотреть на это сквозь пальцы. В конце концов вы честно закладывали своих сотрудников. Но если они хотя бы на мгновение поймут, что вы приехали сюда с целью ликвидировать их лучшего советника, вам конец. Вас бросят крокодилам, и я не дам за вашу голову ни одного динара.

– Я работаю в системе МИДа уже двадцать пять лет, – с вызовом ответил дипломат, – и пока никто никогда не говорил о моих оплошностях.

– Тогда с чего вы взяли, что профессор Мамедалиев – английский шпион? Доказательства у вас есть?

– Он остался со мной, чтобы попасть в ваш автобус. Раз. Он скрывал, что знает английский, – два. Это я установил вчера, случайно услышав его разговор с иностранцем. Кажется, с румынским режиссером, приехавшим на съемки в Багдад. Кроме того, он большой знаток арабского мира, много раз бывал за рубежом и является почти идеальной фигурой для установления любых контактов.

– Понятно, – вздохнул Дронго, – ничего конкретного. В вас говорят стереотипы мышления. Если человек много раз бывал за рубежом, значит, подозрительный тип. Если знает какой-нибудь язык, еще более подозрительно. А он просто никому не говорит о своем плохом английском потому, что блестяще знает арабский и фарси.

– А это что? – торжествующе достал из кармана клочок бумаги дипломат. – Тоже стереотипы моего мышления?

«Встретимся в пять часов внизу у лифта», – было написано по-русски.

– Вот видите, – с явной издевкой произнес дипломат, – мы тоже кое-что можем.