Зеркало вампиров

Она всегда подозревала его в самых ужасных преступлениях, проверяя, не оставляет ли он свет в туалете или ванной комнате, убирает ли за собой в кухне. Более того, она бдительно следила, чтобы их квартира не превратилась в «бардак», по ее выражению.

– Добрый вечер, – устало поздоровался Павел, – что случилось?

– Мы собираем деньги на электрика, – строго сказала Варвара Александровна. Она говорила почти басом, всегда четко выговаривая слова, словно читала лекцию нерадивым ученикам. Впрочем, раньше она была воспитательницей в детском доме, и привычка поучать осталась в ней на всю жизнь. Под носом у нее темнела полоска усов. Муж ушел от Варвары Александровны много лет назад, и она жила со своей сестрой, занимая две лучшие комнаты в квартире.

– Опять? – удивился Павел. – Мы же собирали месяц назад.

– У нас опять сгорела проводка. Кто-то пользуется дополнительными электроприборами, – сообщила соседка и тут же уточнила: – А вы не знаете, кто?

– Нет, конечно, – пробормотал Павел. – Можно, я заплачу завтра? Я получу расчет на киностудии и заплачу.

– Вы ушли с работы? – подозрительно спросила Варвара Александровна. – А на что вы теперь будете жить?

– Я не ушел с работы… – Спорить или возмущаться не было никаких сил. Да и бесполезно. Павел знал это по собственному опыту. – Я перешел работать на телевидение.

– На наше телевидение, – фыркнула соседка, – там один разврат и обман. Ничего хорошего. Вас взяли работать на телевидение?

– Да.

– И вы будете теперь вести передачи? – удивленно спросила она.

– Нет, меня взяли оператором.

– Я так и думала. Для ведущего вы слишком нетелегеничны, – победно заявила Варвара Александровна, – но вообще-то это гнусное место. Вы напрасно ушли с киностудии.

– Я как-нибудь обойдусь собственным умом, – рискнул пробормотать Павел.

– Не хамите, молодой человек, – сразу же перешла в наступление Варвара Александровна, – у вас ведь временная прописка в столице. И учтите, что мы вас с трудом переносим.

Он почувствовал, что сейчас не выдержит, но следующие слова соседки ошеломили его.

– Это еще и опасно, – сказала она. – Сегодня вечером убили Алексея Миронова. Он, по-моему, был единственным приличным человеком в этой компании и…

Увидев его ошеломленное лицо, она замолчала. Он повернулся, взглянул на часы. Сейчас по другому каналу должны передавать новости. Он бросился к телевизору, забыв закрыть дверь, переключился на другой канал. И увидел лежащего на полу подъезда Алексея Миронова. Ведущий скорбным голосом сообщал, что сегодня в подъезде своего дома убит известный тележурналист Алексей Миронов. Камера крупно показывала убитого.

– Не может быть, – выдохнул Павел, – не может быть…

Он продолжал что-то бормотать, соседка испуганно заглянула в комнату. Она хотела что-то добавить, но когда он повернулся и она увидела его лицо, то внезапно поняла, что ей лучше молча удалиться. Что она и сделала. Павел продолжал стоять перед телевизором, слушая подробности о смерти Миронова.

Через два дня были похороны. Павел стоял в огромной толпе журналистов, пришедших отдать последний долг убитому коллеге. Выступали потрясенные преступлением друзья погибшего, уже была сформирована специальная группа для расследования убийства, в нее вошли сотрудники прокуратуры, ФСБ и МВД. Во всех газетах были опубликованы некрологи и репортажи. Казалось, что преступление будет раскрыто через неделю, через две, через месяц, через два, через год…

Глава 2

В этот раз ему прислали новое издание трудов Теодора Моммзена. Кроме фантастики, которая помогала развитию воображения, он любил читать все, что относилось к эпохе Римской империи, поражаясь, сколь точно повторяются перипетии распада мировых империй в разные времена. И теперь он наслаждался, листая «Историю Рима», когда раздался телефонный звонок.

– Добрый вечер, – раздалось в трубке. Он узнал знакомый голос Владимира Владимировича.

– Кажется, опять по мою душу, – пошутил он.

– Ты, как всегда, прав. Впрочем, ты ведь знаешь, я не беспокою тебя по пустякам.

Владимир Владимирович был бывшим сотрудником советской разведки, давно вышедшим на пенсию. Он выполнял в Москве негласную роль связного Дронго, проверял информацию, передавал просьбы заказчиков, которых в последние годы становилось все больше и больше.

– Что-нибудь случилось?

– Пока нет. Но некоторые люди хотели бы встретиться с тобой. И обговорить кое-какие моменты интересующих их вопросов.

– Это достойные люди?

– Весьма. Они достаточно интересные и достаточно влиятельные. Ты меня понимаешь?

Когда Владимир Владимирович говорил так, к его словам стоило прислушиваться. Больше двадцати лет он был нелегалом ПГУ, а теперь работал в музее новой службы внешней разведки России. Как шутили знакомые – в качестве живого экспоната.

– Вы хотите, чтобы я прилетел в Москву? – уточнил Дронго.

– По-моему, ты сам этого хочешь, – резонно заметил его собеседник.

– Когда?

– Чем быстрее, тем лучше. Думаю, если ты не поторопишься, они попытаются сами выйти на тебя.

– Серьезные люди, – пробормотал Дронго, – хорошо, Владимир Владимирович. Завтра прилечу в Москву. Можете назначить встречу на послезавтра.

– Ты еще не взял билет, – ворчливо заметил старик.

– Ну, с этим проблем не будет, – засмеялся Дронго.

На следующий день он вылетел в Москву. Он давно уже попеременно жил в двух городах, разделяя свое существование между столицами двух государств, некогда объединенных единой страной. Самолеты, которые он ненавидел, стали неотъемлемой частью его жизни, и он уже привык подавлять смятение при посадке в авиалайнеры.

Москва встретила его дождем и холодом. Весна в этом году явно запаздывала, и в апреле на улицах города было все еще слякотно и промозгло. Приехав домой, он принял душ, поставил чайник и лишь после этого позвонил Владимиру Владимировичу.

– Я уже в Москве.

– Оперативно, – похвалил его старик. – Ты можешь заскочить ко мне прямо сейчас?

– Мы ведь договаривались на завтра.

– Будет лучше, если ты приедешь прямо сейчас, – настаивал Владимир Владимирович, и Дронго устало согласился.

– Сейчас приеду. Но я даже не успел чаю попить.

– Это поправимо, – хмыкнул Владимир Владимирович.

Через полчаса он уже сидел в уютной квартире Владимира Владимировича, наслаждаясь горячим чаем, приготовленным для него стариком.

– Как ты долетел?

– Это дань вежливости, или вы так начинаете разговор?