Доблесть великанов

– Я уже обращала ваше внимание, что вы слишком эмоционально воспринимаете это расследование, – сухо заметила дама. – Ваша задача – вычислить этого человека, а правовую или нравственную оценку дадим ему мы сами. И еще… Мы беспокоимся за вас, господин эксперт. Появились слухи, что один из членов нашего клуба, которого вы до сих пор не смогли вычислить, решил подстраховаться. Понимая, что с бандитами Прасси ничего не получилось, он нанял профессионального «охотника», который, возможно, уже появился где-то рядом с вами.

Дронго угрюмо молчал.

– Будьте внимательны и осторожны, – сказала напоследок дама, – по нашим сведениям, это профессионал вашего класса, господин эксперт. Только вы – аналитик, а он – убийца. Поэтому мы усилим вашу охрану. В конце концов, это и в наших интересах. Но вы должны знать об этом.

– Вам известны его приметы или имя?

– Пока нет. Но мы предприняли энергичные меры для того, чтобы узнать, кому именно поручили вашу ликвидацию. Полагаем, что достаточно скоро мы это узнаем. А пока – до свидания.

Стало понятно, что уходить должен Дронго. Без излишних церемоний.

«Может, это вообще голограмма, и ее нет в комнате, – поднявшись, недовольно подумал он, – а ее голос – всего лишь имитация голоса известного американского политика, занимавшего высшие посты в американской государственной системе? – Дронго усмехнулся. – Тоже мне, фокусники. Великий Гудвин, волшебник Изумрудного города. Кажется, он принимал гостей, скрываясь каждый раз под очередной маской».

– Господин Лоусон будет по-прежнему работать вместе с вами, – сообщила она.

– А госпожа Луань? – насторожился Дронго.

Она ответила не сразу. Но ответила:

– Госпожа Луань временно вас покинет. Вместо нее у вас появятся другие помощники, о которых вам сообщат. У вас есть еще вопросы?

– Нет, – растерянно ответил Дронго. Впервые за время разговора он растерялся. Это была самая неожиданная новость, которую он услышал.

Дама подняла голову. Все-таки это была не голограмма.

– Тогда до свидания. Желаю вам удачи, – сказала она.

Ему послышалось, что в ее голосе прозвучало нечто человеческое, возможно, даже участие?

Интерлюдия

Судья внимательно слушала адвоката. До этого выступал прокурор, который пытался доказать, что выпускать Альфредо Прасси под любой залог ни в коем случае нельзя, так как он может помешать расследованию и начнет запугивать свидетелей или вообще исчезнет из города. Прокурор гневно перечислял все возможные преступления задержанного и настаивал на его безусловном аресте. Он слишком увлекся риторикой и явно любовался своим ораторским красноречием, чем вызывал некоторое раздражение у судьи. Когда говорят много, суть дела тонет в словесах. Прокурор произнес тридцатиминутную речь и готов был обвинить Прасси не только во всех возможных смертных грехах, но и назвать его едва ли не главным мафиози страны.

Адвокат прочувствовал эту ситуацию, видя нарастающее раздражение и нетерпение судьи, поэтому в несколько раз сократил свою речь, решив ограничиться десятью минутами. Он возражал против доводов прокурора, ссылаясь на репутацию господина Прасси, который считался образцовым гражданином, исправно платил налоги, был хорошим семьянином и владел имуществом на несколько десятков миллионов долларов, являясь владельцем компании «Пилигрим». Он излагал все эти факты коротко, емко, стараясь не превышать добровольно установленный лимит времени. Судья слушала его более внимательно. Ей было около пятидесяти, и она отличалась принципиальностью и решительностью. В молодые годы она работала адвокатом, и это всегда подсознательно сказывалось на ее решениях, которые были юридически безупречны и нравственно точны. Она искренне полагала, что презумпция невиновности – один из самых основных принципов американского судопроизводства, и никто не может быть признан виновным до решения суда. Поэтому, выслушав адвоката, обратилась к прокурору:

– Господин Прасси женат и имеет двоих детей, а также владеет достаточно крупными активами, что не позволяет подозревать его в желании покинуть нашу страну или наш город, чтобы избежать ответственности. Что касается возможного запугивания свидетелей, то вы обязаны доказать, что он действительно является главой организованного клана мафии. Насколько я поняла, таких доказательств у вас пока нет. Ваша обязанность – охранять свидетелей, которые будут давать в суде показания против господина Прасси. Сегодня нам стало известно, что один из ваших основных свидетелей уже согласился давать показания и сейчас проходит по программе защиты свидетелей. Ваша задача – выставить этого свидетеля на судебных слушаниях и убедить присяжных в том, что Альфредо Прасси действительно является руководителем организованного клана мафии. Для этого у вас есть все необходимые факты и конкретный свидетель. Значит, вы можете подготовиться к процессу и доказать вину господина Прасси. А пока я назначаю залог… – При этих словах сам Альфредо Прасси, его адвокат и помощник, сидевшие рядом с ним, улыбнулись. – …залог в два миллиона долларов, которые должны быть внесены сегодня до шести часов вечера.

У Прасси и его адвоката вытянулись лица. Судья ударила своим молоточком, показывая, что решение принято. Прокурор усмехнулся, взглянув на Прасси, бормотавшего какие-то ругательства. Два миллиона долларов лишних денег предстояло найти в течение нескольких часов, вытащить их из оборота и внести залог.

– Что это за сумма? – прохрипел Прасси, на всякий случай понизив голос, чтобы его не услышала судья. – Почему два миллиона долларов? Что это за безумный залог? Она могла назвать и двадцать миллионов.

В американском судопроизводстве судья – фигура исключительная. Она могла услышать его слова, вернуться на свое место и тут же отменить свое решение, объявив, что отказывается от залога и сажает подозреваемого в тюрьму на два месяца.

– Во всяком случае, это лучше, чем тюрьма, – прошептал адвокат.

– Иди к черту! – зло прошипел Прасси.

Он подозвал к себе своего помощника. Тот отдыхал на Бермудах, откуда срочно вернулся в Нью-Йорк, услышав об аресте своего патрона. Это был молодой и красивый итальянец с копной роскошных волос и породистым лицом, делавшим его похожим на актера из голливудских фильмов.

– Лучано, мне нужно знать, где находится этот эксперт, который помог посадить меня на эту скамью и из-за которого я должен теперь оставлять в суде два миллиона долларов.

– Мы все сделаем, – кивнул помощник.

– И еще. Нужно найти хорошего русского «охотника», чтобы разобрался с этим экспертом. Здесь сейчас много таких ребят, – тихо напомнил Прасси.

– Я все понял, босс. – Лучано оглянулся на стоявших неподалеку журналистов и добавил: – Не нужно здесь ничего говорить, чтобы вас не услышали. Только он не русский. Ребята все узнали. Хотя иногда и живет в Москве.

– Мне все равно, кто он по национальности. Пусть даже китаец, – повысил голос раздраженный Прасси, не обращая внимания на умоляющее лицо адвоката. – Найди специалиста, чтобы разобрался с этим «китайцем». И начни искать прямо сегодня.

Он увидел ухмыляющиеся лица обвинителя и его помощника. Прасси понимал, что показания на суде свидетеля, которого они теперь охраняют, может привести к его безусловному осуждению и аресту, и выход на свободу под залог в два миллиона долларов всего лишь временная отсрочка перед многолетним заключением, грозившим ему. По совокупности всех его преступлений судья вполне могла вынести приговор в двадцать или тридцать лет. И тогда до конца своей жизни он будет видеть небо через решетку своей камеры. При одной этой мысли Прасси готов был разорвать на куски кого угодно, в том числе судью, прокурора, свидетелей, даже своего адвоката. Но прежде следовало найти человека, который посадил его на эту скамью и сумел убедить Сальваторе дать показания против своего босса.

– Найди мне нужного человека, – жестко повторил он, обращаясь к своему помощнику.

Глава 2

В коридоре его ждал Кевин Лоусон. На часах было около четырех. Он мрачно посмотрел на Дронго и спросил:

– Поговорили?

– Очень приятная беседа, – кивнул Дронго, – просто чудесная. Выяснилось, что мы почти завалили наше расследование и все делали неправильно, включая освобождение Вирджинии и помощь в аресте господина Прасси.

– Насчет Вирджинии, думаю, ты поступил правильно, а насчет Прасси не уверен, – пояснил Лоусон, – час назад нью-йоркский судья отпустила его под залог в два миллиона долларов.

– Прекрасно! Если у человека есть два миллиона долларов, здесь считают, что под эту сумму можно отпускать негодяя, – разозлился Дронго. – А судье не сообщили, что сеньор Прасси, возможно, глава клана мафии, и его нельзя отпускать ни при каких обстоятельствах?

– Требуются весомые доказательства для подобных обвинений, – покачал головой Лоусон, – а нашего знакомого Сальваторе Мелони вместе со всей семьей уже эвакуировали для проведения по программе защиты свидетелей, и он не смог сегодня появиться в суде. Но это предварительные слушания. Заседание суда по делу Прасси состоится только через два месяца.

– А за это время он уберет и запугает всех свидетелей, – мрачно проговорил Дронго, – и сделает так, что к тому времени не останется ни одного человека, готового дать против него показания.

– Кроме Сальваторе Мелони, которого как раз сейчас прячут вместе с семьей в другом штате, – напомнил Лоусон.

Они спустились вниз, в холл отеля, чтобы пройти в свое крыло. Их сопровождали сразу двое охранников.

– Вирджиния поедет в другое место, – сообщил Лоусон. – У нас двадцать минут, чтобы собрать свои вещи и выехать из отеля. Эти господа будут нас сопровождать.

– Нет, – упрямо ответил Дронго, – сначала я должен ее увидеть.

– Это необязательно, – возразил Лоусон, отводя глаза, – давай уедем. Ты сможешь поговорить с ней по телефону. У нас только двадцать минут.

– Если ты мой напарник, то должен хотя бы говорить правду, – строго произнес Дронго. – Что произошло? Почему сначала она спала, а сейчас я не могу ее увидеть?

– Ты сможешь поговорить с ней по телефону, – повторил Лоусон, – ее сейчас увезут в другое место.

– Извини, – решительно сказал Дронго, – я иду к ней.

– Она себя плохо чувствует, – схватил его за руку Лоусон.

– Именно поэтому я иду к ней, – уже не колеблясь, заявил Дронго, направляясь к номеру Вирджинии Луань. Отец у нее был американцем китайского происхождения, а мать – француженкой.