Его апатия

Она довольно долго молчала. Потом спросила:

– Вам это нужно для расследования?

– Да.

– Она умерла от рака, – сухо сообщила Фатима.

– Сколько ей было лет?

– Тридцать.

– Я должен задать вам еще один вопрос. Только поймите меня правильно. Мне нужно знать все обстоятельства, чтобы провести объективное расследование. Вы сказали, что хотели бы родить мужу сына. Но не можете. Я могу узнать почему? – Она молчала. – Алло, вы меня слышите? – спросил озадаченный Дронго.

– Слышу. Это тоже нужно для Омара?

– Я задаю вопросы не из праздного любопытства.

– Извините. У меня была операция. Очень сложная. И после этого я не могу рожать. Вы меня понимаете?

– Онкология? – безжалостно потребовал уточнения Дронго.

– Да. У вас еще есть вопросы?

– Нет, спасибо.

– До свидания. – Она положила трубку.

Дронго откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. «Когда человеку все равно, он бывает непредсказуем в своих поступках. Кажется, похожее случалось с Эдгаром Вейдеманисом, но об этом потом. Первую версию придется проверить. И вторую тоже, она вполне может наложиться на первую. У Омара нет будущего, и он зачем-то берет чужую вину на себя. И третья версия: его пытаются запугать, шантажируя безопасностью семьи или какими-то обстоятельствами. Нужно будет проверять все версии». Однако завтра ему предстоит два авиаперелета. От одной этой мысли портилось настроение. А на поезде ехать долго. Вот так и приходится летать раз сорок или пятьдесят в году. Плюс еще в Италию к Джил и сыну. Кажется, он летает в год больше опытных летчиков.

«Омар отказывается от адвоката – значит, считает дело предрешенным, – вернулся к своим рассуждениям Дронго. – Неужели он собирается следующие лет сорок сидеть в тюрьме? Этого я не понимаю. Или я просто не знаю еще чего-то важного?»

Глава 3

Ростов порадовал Дронго ясной, теплой погодой. В аэропорту его встречал старый знакомый – Константин Федяков, с которым он дружил больше десяти лет. В начале девяностых они познакомились в Москве и с тех пор неизменно относились друг к другу с большой симпатией и уважением. Константин работал в местном издательстве и в первой половине девяностых издавал детективную и прочую коммерчески выгодную литературу, которая хорошо продавалась по всем странам СНГ.

Федяков заранее заказал номер в отеле «Интурист», куда они сразу и поехали из аэропорта.

– Давно не был у нас в Ростове? – спросил Федяков. – А то ведь с тебя станется: заедешь и по занятости на глаза другу не покажешься.

– Больше десяти лет.

– Здесь все изменилось. – Федяков хохотнул. – Впрочем, сам увидишь.

– Я сюда по другому вопросу, – напомнил Дронго.

– Да я знаю. – Костя помрачнел. – Ты приехал на этот процесс, о котором, оказывается, весь город говорит. Напрасно ты приехал. Нужно было заранее мне позвонить. Я бы тебя отговорил ввязываться в это дело. Я вчера, как только ты сообщил, что приезжаешь, сразу заказал тебе номер, а потом поехал узнать подробности насчет суда над Омаром Нагиевым.

– Узнал?

– Лучше бы не узнавал, – признался Костя, – ты даже не представляешь, что у нас здесь творится. Оказывается, даже митинги проходят. Люди требуют, чтобы его расстреляли, он ведь целую семью тут вырезал! Такое не прощается.

– Неужели устроили открытый процесс?

– Конечно, открытый. Почти весь город на рогах стоит. Этого типа в тюрьме избили до полусмерти, он сейчас в больнице. Хорошо еще, что не убили.

– Ты считаешь, что такой самосуд может быть оправдан?

Костя взглянул на своего друга, затем снова посмотрел на дорогу. И ничего не сказал. Лишь через минуту он начал говорить:

– У нас уже восемь лет раненых и убитых привозят из Чечни. Сам должен понимать, как люди относятся ко всем «черным». Я не хочу тебя обидеть, но ты должен понимать чувства людей. Достаточно одной искры, чтобы начались погромы.

– Спасибо, что не сказал «к черножопым», – пробормотал Дронго. – Это из уважения ко мне?

– К тебе, – кивнул Костя, – к тебе. И поэтому давай я лучше закажу тебе билет на завтрашний рейс, и ты улетишь отсюда до того, как возобновится этот чертов процесс.

– Не улечу, – твердо ответил Дронго. – А то буду чувствовать себя, как негр в Алабаме в начале шестидесятых.

– Кончай валять дурака, – посоветовал другу Костя. – Ты будто не хочешь ничего понять: этот Нагиев убил троих, всю семью перебил, в том числе и ребенка. Его все равно задавят в нашей тюрьме. А если не успеют удавить, то приговорят к пожизненному заключению.

– Именно поэтому я и приехал, – заметил Дронго. – Тебе не кажется, что он может быть невиновен?

– Ага! И ты приехал его спасти, да? Ну прямо фильм о расовой дискриминации: город против черных, негра обвиняют в убийстве белого, приезжает мудрый шериф и находит настоящих убийц. Только это в кино бывает, Дронго. Ты ведь все прекрасно понимаешь. Нагиев сам во всем сознался…

– Если бы тебя избивали до полусмерти, ты бы тоже признался – хоть в убийстве Авраама Линкольна, хоть в покушении на папу римского, – заметил Дронго.

– А ты бы не признался? – в сердцах спросил Костя.

– Не знаю, – честно ответил Дронго. – Но надеюсь, что нет. Мне всегда нравились слова Хемингуэя, который сказал, что человека можно убить, но нельзя победить.

– Вот поэтому твоего Нагиева и убьют. – Костя явно разозлился. – Ты можешь мне объяснить, зачем приехал? Проводить самостоятельное расследование? Так тебе просто не дадут его проводить. А еще и голову проломят, как этому убийце. Ничего ты здесь сделать не сможешь. Лучше давай вечером к нам домой на ужин, а утром я отвезу тебя в аэропорт.

– Нет. – Дронго был тверд. – Я не люблю отступать. Хочу понять, что произошло на самом деле.

– Господи, ну почему ты такой упрямый! – Костя вздохнул. – Все равно же уедешь. После того как его осудят.

– Наверное, – согласился Дронго. – Но мне очень хочется сыграть на стороне Бога.

– Что? – не понял Костя. – Ты стал верующим?

– Не совсем. Я агностик, мне каждый раз бывает страшно представлять, насколько невероятна Вселенная во времени и пространстве. Человеческий ум не в состоянии охватить такие масштабы. Но если есть некий Высший Разум, то в систему должна быть заложена и энтропия Зла. К сожалению, в мире слишком много людей, играющих на другой стороне. Бог, конечно, всемогущ, но иногда нужно помогать и ему.

– Хочешь помочь? – Вопрос прозвучал насмешливо.

– Хочу, – очень серьезно ответил Дронго. – Мне важно понять, почему Омар Нагиев признался в таких страшных преступлениях. Ты знаешь, что он закончил школу с золотой медалью и получил диплом с отличием Московского авиационного института?

– Полагаешь, что отличники не бывают убийцами? – изумился Костя. – Кто тебе это внушил?

– Бывают, – согласился Дронго, – только не такими. И не нужно ерничать. Нагиеву могут дать пожизненное, а у него сын растет.