Тайна венской ночи

– А наша «Главная дочь» тоже живет в «Мариотте»? – уточнил Руслан.

– Конечно, нет. Она живет в «Империале», где селятся обычно все «коронованные особы». Пойдемте, пойдемте, а то действительно становится холодновато. Нужно будет выпить что-нибудь согревающее.

Они поднялись и пошли в сторону отеля. Дронго осторожно встал, чтобы увидеть эту троицу. Давид был среднего роста, полноватый, рыхлый, в светло-коричневой дубленке. Волосы на круглой голове завивались кольцами. Руслан был высокого роста, в длинном пальто, ходил без головного убора. Дронго мог видеть его только со спины. Молодая женщина была в сером пальто, на голове беретка. Она была ростом чуть ниже Руслана, но выше Давида. У нее были высокие сапоги, которые смотрелись несколько вычурно с ее серым пальто.

Он снова направился к памятнику. Здесь суетилась новая группа японских туристов, каждый из которых мечтал сфотографироваться рядом со Штраусом. Несмотря на вечерний час, они щелкали своими фотоаппаратами, не скрывая восторгов. Дронго прошел дальше. Перешел улицу. И увидел, как к зданию отеля подъехал огромный «Майбах» с дипломатическими номерами. Выскочивший с переднего сиденья мужчина лет сорока быстро открыл дверь. Он был выше среднего роста, коренастый, широкоплечий, с выбритым черепом, похож на профессионального спортсмена или «качка». Обычно с правой от водителя стороны на заднем сиденье располагается посол или другое значительное лицо, согласно протоколу и правилам безопасности. А уже рядом с ним, с левой стороны сидит его супруга. Здесь все было несколько иначе. На месте посла сидела молодая женщина лет тридцати пяти – сорока. У нее было породистое лицо, зеленые глаза, чувственные губы. Небольшой нос был явно подвергнут пластическим процедурам. Несмотря на дурной тон, каковым считалось ношение мехов, на ней была шуба из шиншиллы, наверняка ценою в целое состояние. В руках она держала сумочку от «Hermes». Такие обычно делались по индивидуальному заказу и стоили не одну тысячу долларов. У нее было равнодушное, усталое выражение лица. Нет, даже не усталое. Такие пресыщенные лица бывают у людей, которых уже ничто не может удивить. Помощник поспешил подать ей руку, помогая выйти из салона автомобиля. С другой стороны вышел ее муж, очевидно посол, который улыбался, следуя за супругой. Было заметно, что, несмотря на все ее ухищрения, он выглядел гораздо моложе ее.

У него было круглое лицо, очки придавали ему интеллигентный вид, делая похожим на повзрослевшего Гарри Поттера. Вместе они вступили в просторный холл отеля «Мариотт». Дронго вошел следом. Женщина оглянулась на мужа.

– Нас никто не встречает? – спросила она по-русски.

Элита среднеазиатских государств обычно говорила по-русски. Дети первых секретарей и президентов часто говорили на этом языке даже лучше, чем на своих родных. Русский и английский являлись своеобразными паролями для детей новых элит.

– Не знаю, – несколько растерялся муж, взглянув на часы, – мы, кажется, подъехали немного раньше.

– Все равно они должны были ждать нас в холле отеля, – лениво заметила супруга посла. Она не была раздражена, ее просто удивляло отсутствие встречающих. Возможно, она уже давно перестала злиться по пустякам. Оглянувшись по сторонам, женщина сбросила свою шубу на руки помощнику, даже не посмотрев в его сторону, уверенная, что он подхватит шубу.

– Узнайте, в чем дело, – потребовал посол у своего помощника. Тот бросился к стойке портье, бережно прижимая к себе шиншилловую шубу. Но когда он еще только подходил к портье, из кабины лифта уже выходили супруги Галимовы. Муж был в вечернем темном костюме, его супруга – в длинном темно-синем платье. Они сразу направились к прибывшим. Супруга Галимова была среднего роста, миловидная, с характерным азиатским разрезом глаз. Ей было около тридцати, и она была заметно моложе своего мужа.

– Здравствуй, Рахиля, – поцеловала она прибывшую супругу посла.

– Здравствуй, Айша, – поцеловала и ее «Главная дочь». Очевидно, они были в хороших отношениях.

Мужчины обменялись друг с другом крепким рукопожатием, а затем каждый поцеловал супругу другого.

– Здравствуй, родственничек, – добродушно произнесла Рахиля, – вот мы и прибыли по твоему приглашению. Хотя «Империал» мне не очень понравился. Старый и пыльный. Нам дали сьют, где останавливался Черчилль, но от этого номер нисколько не стал лучше. Нужно жить в современных отелях. Говорят, что здесь есть неплохой «Хилтон Плаза».

– На Новый год все места уже забронированы, – напомнил супруг.

– Нужно позвонить нашему послу в Вене, пусть подсуетится, – равнодушно предложила Рахиля. – Ну, какая у нас на сегодня программа?

– Сначала поднимемся к нам, – предложил Галимов, – потом отправимся на ужин.

Все четверо двинулись к расположенным слева от стойки портье кабинам лифтов. Посол забрал шубу у своего помощника.

– Ждите здесь, – приказал он, махнув рукой.

Помощник согласно кивнул. Когда вся четверка скрылась за створками кабины лифта, он достал мобильный телефон. Набрал номер.

– Мы прибыли в «Мариотт», – сообщил он на своем языке. Дронго его понял. Все языки тюркской группы похожи друг на друга, и он хоть и не все, но все же понимал.

– Она встречается со своей троюродной сестрой и ее мужем, – добавил помощник. – Да, господин Галимов тоже здесь. Я все понял. До свидания.

Он убрал телефон в карман. В этот момент в холле появился молодой мужчина. Увидев помощника, он направился к нему. Дронго стоял недалеко и мог слышать их разговор.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался мужчина. Его мадьярский акцент сразу выдавал в нем господина Фаркаша, с которым разговаривал Давид и который жил в четыреста шестьдесят четвертом номере. Ему было под пятьдесят. Его волосы были подозрительно однородного каштанового цвета; очевидно, он их красил. Характерный мадьярский тип лица со слегка раскосыми глазами.

– Здравствуйте, господин Фаркаш, – радостно приветствовал его помощник.

– Вы уже привезли своих боссов?

– Обоих, – подтвердил помощник, – и главного босса, и нашего посла.

– Как у них настроение?

– Нормальное. Мы ехали через Прагу, сделали там небольшую остановку. Хотя нашему Главному Боссу там не понравилось. Она высказалась именно в таком роде. После Берлина Прага кажется слишком скучным и провинциальным городом.

– Как вы считаете, я смогу убедить их помочь мне?

– Нужно будет решить, как именно вам лучше с ними говорить, – осторожно предложил помощник. – Может, лучше поговорить сначала с господином послом, чтобы он согласился уговорить свою супругу помочь вам?

– Господин Баграмов, я согласен на все ваши условия, – сообщил Фаркаш, понижая голос, – как вы скажете, так я и сделаю. И можете не сомневаться, что я готов платить вам хорошие деньги. Но мне нужен конкретный результат, чтобы они могли убедить господина Галимова.

– Я постараюсь, – кивнул Баграмов, оглядываясь по сторонам, – но ничего гарантировать не могу. Вы должны понимать, что нашей хозяйке может не понравиться такое вмешательство в дела бизнеса. А уговорить посла будет очень сложно.

– Вы не просто помощник посла. Вы еще и их доверенное лицо, личный телохранитель.

– Говорите тише. Наша хозяйка не любит, когда ей напоминают об охране. Она считает, что может появляться везде, где ей нравится, и не думать о своей безопасности. Об этом обязаны думать мы, но она не хочет, чтобы телохранители стесняли ее личную жизнь. В Берлине она просто берет машину и уезжает, не сказав никому ни слова. А нам иногда приходится искать ее по всему городу, – пожаловался Баграмов.

– Это понятно, – согласился Фаркаш, – но мне необходимо, чтобы вы мне помогли. У меня просто нет другого выхода. Господин Давид Модзманишвили вообще предложил мне застрелиться, что я наверняка и сделаю, если вы не сможете договориться с послом. Фройляйн Вурцель обещала помочь мне, но я ей не очень доверяю.

– Правильно делаете, – усмехнулся Баграмов, – таким дамочкам вообще нельзя доверять.

Дронго смотрел на него и думал, как меняются люди даже внешне. Этот Баграмов словно вырос после того, как ушли посол и его супруга. При них он был меньше ростом, суетлив – готовый на все исполнительный служака, смотревший на своих хозяев почти влюбленными глазами. А теперь, в их отсутствие, он превратился в этакого вальяжного господина, рассуждающего о том, как можно уговорить посла, и готового получить за свои услуги «соответствующее вознаграждение». Одним словом, это были два разных человека.

«Разве можно за это критиковать того или иного чиновника?» – подумал Дронго. Как много людей встречал он в своей жизни, которые продуманно льстили и угождали своим боссам и точно так же же намеренно изощренно издевались над своими подчиненными, превращаясь в свирепых монстров.

Всегда удобно быть независимым творческим человеком или бизнесменом, не зависящим от настроения других. Но подобное могут позволить себе очень немногие. В основном каждый человек уже в молодости встраивается в какую-то вертикаль, в которой и движется с тем или иным успехом. Конечно, идеально, если человек свободен, имеет свои независимые взгляды и умеет их отстаивать. Но таких не любят и не ценят. Вертикаль безжалостна по отношению к подобным людям. Их неумолимо выбрасывают. Нельзя позволить себе говорить правду о своем начальстве, нельзя критиковать его решения, нельзя высказывать свое мнение, отличное от мнения непосредственного руководства. Только при соблюдении этих непременных условий можно выжить в вертикали власти и сделать себе карьеру.

В бизнесе немного иначе. Умный руководитель – а глупый просто не сможет возглавить крупную компанию – сразу понимает, что он должен выдвигать людей талантливых, смелых, умеющих мыслить независимо. Ведь дураки и подхалимы ему просто не нужны. Это обязательно скажется на его бизнесе – и, значит, на его личных интересах. А вот в вертикали государственной власти многие чиновники предпочитают добросовестных исполнителей независимым одиночкам, которые будут только раздражать их и мешать коллективу слаженно выполнять поставленные задачи.

Возможно, поэтому самые талантливые идут в творчество, самые умные – в бизнес, а самые терпеливые и амбициозные – в политику. У каждого своя дорога и своя судьба, которую, в конечном итоге, выбирает сам человек.

– Я подумаю, как лучше поговорить с господином послом, – пообещал Баграмов, – вы же завтра будете вместе встречать Новый год.

Они прошли дальше, в сторону кафе. Дронго направился к лифту.

«Интересно, – подумал он, – кажется, эта компания собирается встречать вместе Новый год. Здесь замешано столько интриг, что хватило бы и на целый год, чтобы с ними разбираться. Восьмой стол, – вспомнил Дронго. – Если учесть, что он вместе со своей семьей будет сидеть за пятым, то наверняка они окажутся недалеко друг от друга. Нужно будет уточнить».

Он повернул в глубь зала и направился к офису, в котором выдавали билеты на новогоднее торжество. Прошел мимо большого магазина сувениров и оказался у дверей офиса. Оттуда как раз выходил высокий мужчина. Он мельком взглянул на Дронго и прошел дальше. Сыщик вошел в офис и увидел двух молодых женщин. Одной было лет двадцать пять, другой – не меньше тридцати пяти. Обе женщины приветливо улыбнулись.

– У меня заказаны билеты, – сказал Дронго, обращаясь к ним по-английски, – нам говорили, что у нас пятый столик. Четыре места.

– Скажите, как вас зовут, – предложила одна из сотрудниц.

Он назвал фамилию и имя. Она быстро проверила данные по компьютеру и согласно кивнула.

– Пятый столик, – сообщила она, – я сейчас выдам вам ваши билеты.