Обозначенное присутствие

– Согласен, – быстро кивнул Гасанов, – можете просить все, что хотите.

– Вы завтра действительно собираетесь покинуть эти места?

– Обязательно.

– Тогда сделаем так. Сегодня вечером мы вернемся в Москву вместе с вашим помощником. Пусть он поедет со мной и останется со мной на связи. Насколько я понял, ему вы доверяете больше остальных.

– Пожалуйста. Так будет даже удобнее.

– Теперь снова вернемся к Узуну Фаруху. У вас с ним был совместный бизнес?

– Да, – кивнул Гасанов, – дело в том, что я в семьдесят девятом окончил институт искусств. Попал по распределению на киностудию, работал помощником кинорежиссера, потом вторым режиссером. В те времена молодым не очень-то разрешали снимать фильмы. У нас была своебразная очередь. А я женился сразу после института, когда мне было двадцать три года. Моей супруге тогда было двадцать лет, и она еще училась в педагогическом. На зарплату в девяносто пять рублей и стипендию в сорок прожить было практически невозможно, хотя наши родители нам и помогали. У нас на студии тогда снимали фильм в Прибалтике, и Узун Фарух вышел на меня через моего двоюродного брата. Попросил привезти какие-то майки, какие-то рубашки, которые там выпускали. Мы оформили багаж как кинематографический груз и отправили в Баку. Потом оказалось, что там были не только рубашки. Фарух предложил мне работать с прибалтами, и я согласился. Время было такое… Все воровали и все чего-то ждали. В восемьдесят первом у нас родился Бахруз. Через год умер Брежнев, к власти пришел Андропов, все сразу изменилось, и нашу группу взяли. Всех, кто был связан с Фарухом. Конечно, он был самым главным, но он поступил благородно, взял почти все наши грехи на себя. Все время пытался нас выгораживать, рассказывал, что мы были обычными курьерами и ни о чем не догадывались, когда перевозили его грузы. Хотя я тогда был уже фактически его компаньоном и имел свою небольшую долю в наших совместных делах.

На свободу я вышел уже при Горбачеве. Через год родилась дочка. Я подумал, что нам лучше переехать в Москву. Сначала в Москве было сложно. Мы жили на съемной квартире, дочь пришлось оставить в Баку у бабушки. Начал заниматься цветочным бизнесом, опыт переправки грузов у меня уже был. Поставлял цветы в Москву и в Ленинград. Знаете, кто был моим оптовым покупателем в Ленинграде? В жизни не поверите, если назову его фамилию. Он потом стал самым известным «демократом» в России. Таким либеральным и радикальным.

Потом начали поставлять различные товары, компьютеры, продовольствие. Особенно тяжело пришлось в конце девяностого и в девяносто первом, когда продовольствие возили под охраной. Но постепенно все наладилось, я купил небольшую квартиру, перевез в Москву дочь. Потом уже стало легче. Меня познакомили с одним из крупных банкиров, у которого работало много «наших». Мы вместе зарабатывали большие деньги. У него были свои люди в правительстве и в московской мэрии. Но я чувствовал, что все это ненадежно. И вовремя отошел от дел с этим банкиром, еще до того, как его стали преследовать и разорять. Тогда я начал работать с московскими властями напрямую. Это оказалось даже прибыльнее, чем я думал. Достаточно было взять любой участок в городе и даже ничего не строить. Просто подождать и потом продать участок с разрешением на строительство в три или в четыре раза дороже первоначальной стоимости. Даже с учетом всех взяток это было очень выгодно. Еще мы поставляли комплектующие изделия для разных заводов, которые контролировали знакомые и родственники московской власти. Вы знаете, что меня поражает в Москве? Это система взаимных обязательств, уже много лет действующая в столице. Все построено на договоренностях, взаимных уступках, взаимной выгоде. Как только уберут из этой вертикали первое лицо, все сразу рухнет. Грохот будет такой, что мало не покажется. Ужасно интересно посмотреть, что тогда будет с городом. Хотя это не мое дело. Я и так потерял на этом проклятом кризисе огромные деньги. А теперь еще вынужден все бросить, чтобы прятаться в Европе и не возвращаться в Москву до тех пор, пока вы не найдете убийцу.

– Что ж, достаточно откровенно, – кивнул Дронго, – только я полагаю, что вы предусмотрели не все, что может с вами произойти. А если вас заставят вернуться в Москву? Вы полностью исключаете такую возможность?

– Кто меня заставит, – усмехнулся Мастан Халилович, – это уже невозможно. Я ведь частное лицо, а не государственный служащий. Где хочу, там и живу. Сколько хочу, столько здесь и остаюсь.

– А если заставят вернуться? – продолжал настаивать Дронго.

– Каким образом?

– Например, захватят вашего сына или дочь и потребуют вашего возвращения. Если человек, желающий убрать вас, пошел на такой изощренный трюк с вашим постельным бельем, то от него можно ждать чего угодно.

– Черт подери, – растерянно произнес Гасанов, поднимаясь из кресла, – кажется, такую возможность я не предусмотрел. Неужели вы думаете, что нам грозит и такая опасность?

– Усильте охрану своих близких, – посоветовал Дронго, – хотя бы на ближайшие несколько дней. А еще лучше, если вы предложите им покинуть Россию и присоединиться к вам. Я думаю, что вы не совсем правы, когда думаете только о собственном спасении. Отец семейства просто обязан отвечать за свою семью.

– Вы правы, – быстро согласился Мастан Халилович, берясь за телефон, – о такой опасности я даже не думал.

– И еще, – безжалостно добавил Дронго, – подумайте о том, насколько защищен ваш бизнес. Возможно, кто-то просто хочет отнять его. Такой вариант вполне вероятен.

– Может, мне вообще лучше пустить себе пулю в лоб, чтобы спасти своих детей, гарантировать безопасность семьи и сохранность своего бизнеса? – разозлился Мастан Халилович.

– Не нужно так шутить, – очень серьезно ответил Дронго, – иногда собственная смерть бывает лучшим выходом, чем другие варианты. Будем пока рассматривать самый приемлемый для вас случай – с возможным покушением Узуна Фаруха.

– Вы специально пытаетесь меня испугать? – зло уточнил Гасанов.

– Я всего лишь пытаюсь очертить возможные варианты. И учтите, что чем богаче человек, тем больше людей его ненавидит. Это аксиома, господин Гасанов. Известная всем и каждому. И еще один вопрос. Насчет вашей близкой знакомой.

– Это обязательный вопрос? – спросил Мастан Халилович, сжимая в руках свой мобильный.

– Ей тоже понадобится охрана, – невозмутимо сказал Дронго, – вы можете мне назвать ее имя?

– А вы можете гарантировать, что об этом никто не узнает?

– Во всяком случае, не от меня. Кто это такая?

– Лиана Сазонова. Она супруга известного человека. Я бы не хотел, чтобы вы каким-то образом потревожили ее…

– Она ваша любовница?

– Мы с ней иногда встречаемся.

– Она замужем?

– К сожалению…

– Так кто ее супруг?

– Вы дали мне слово…

– Кто ее супруг? – терпеливо повторил свой вопрос Дронго.

– Ростислав Сазонов, – ответил Гасанов, отводя глаза, – высокопоставленный сотрудник кабинета министров. Достаточно?

– Вполне. Только на сегодня. И учтите, что вам придется и в дальнейшем выслушивать мои неприятные вопросы. Последний вопрос. Чтобы лучше понять ваш характер. Зачем вы так рискуете? В вашем положении у вас могла быть любовница без такого опасного придатка, как ее высокопоставленный супруг?

– Не знаю. Она мне нравится. Мы знакомы уже несколько лет. Обычную содержанку или проститутку легко купить. Но это меня только раздражает. Никакого интереса. А с Лианой все не так. Но она замужем. Поэтому я не мог приглашать ее куда попало. Нужно было соблюдать некоторые правила.

– Теперь все понятно. Вы еще и человек, склонный к рискованным авантюрам. Теперь у меня все. Позвоните в Москву и усильте охрану ваших близких. А я пока попытаюсь узнать про вашего бывшего компаньона и уточнить, как погибла ваша прачка.

– Значит, вы согласны мне помочь? – обрадовался Гасанов.

– Я собираюсь найти убийцу несчастной женщины и отравителя вашей собаки. Хотя бы ради этого мне стоит взяться за расследование столь необычного дела. А теперь давайте договоримся о том, как мы будем с вами связываться. Мне нужен номер вашего телефона, который вы будете включать каждый раз ровно в полдень и в шесть часов вечера на одну минуту. Если я вам не звоню, то вы его выключаете. Вы все поняли?

– А почему выключаю? – не понял Мастан Халилович. – Я могу дать вам номер телефона, который будет включен всегда.

– Вот это меня как раз и беспокоит. Дело в том, что при современных технических возможностях вычислить, где именно вы находитесь, будет совсем нетрудно. При желании это можно сделать даже при выключенном телефоне. Но когда телефон включен, то подобный поиск значительно облегчается. А я бы не хотел потерять вас до того, как закончу это расследование. И дело здесь не в деньгах, как вы могли бы подумать, а в моей профессиональной гордости. Если вас убьют, то это будет очевидный прокол в моей работе.

– Только прокол? – невесело усмехнулся Гасанов. – И ничего больше?

– Вы хотите, чтобы я признался вам в своей большой любви? Или симпатии к деятелям, подобным вам? Этого не будет. У нас с вами должны быть с самого начала только деловые отношения. Я пытаюсь найти человека, который хочет вас убрать, и сохранить вам жизнь. И сделаю для этого все, применив свое умение и опыт. Но друзьями мы не станем, и на брудершафт с вами пить я не смогу. И не хочу.

– Все понятно, – кивнул Мастан Халилович, – а вы еще и жестокий человек.

– Нет. Я очень жестокий. Просто иногда притворяюсь добрым, – сказал Дронго, – но с годами это у меня получается все хуже и хуже.

Глава четвертая

Вечернего рейса в Москву не было, и они забронировали два билета на утренний рейс швейцарской авиакомпании. Дронго разместился в отеле, договорившись с Асадовым, что встретится с ним завтра утром, когда тот заедет за ним, чтобы отвезти в аэропорт. Вечером к нему в номер пришел Эдгар Вейдеманис. Он снял номер в отеле напротив, чтобы иметь возможность беспрепятственно следить за своим другом.

Эдгар постарался пройти незамеченным, чтобы не вызывать подозрения у обслуживающего персонала.

– Что там у тебя за незнакомец? – уточнил Дронго.