Альтернатива для грешников

– Он не хочет, – возразил Хонинов, – может, он и прав. Но если это организовал Горохов… – Он, не договорив, сжал кулаки.

– При чем тут Горохов? – спросил ничего не понимающий Дятлов.

– Пойдем посмотрим, что там случилось, – не ответил Хонинов, – и куда делась эта сучка, любовница Коробка, живущая в этой квартире. Она не подумала, что мы ее найдем и снесем голову за наших товарищей?

Глава 7

Думаете, мне очень хотелось провожать эту журналистку? Но Михалыч так выразительно на меня посмотрел, что я понял, как нужно поступить. На прощание он показал мне на сумочку, и у меня не осталось никаких сомнений. Нужно было только найти соответствующее место, чтобы сделать все так, как требовалось. Рядом, к сожалению, не было никакого строительства. Даже немного обидно: вся Москва перекопана, а здесь нет ни одного строительства. Если бы была какая-нибудь стройка, я бы повел нашу молодую нахалку через эту стройку и по дороге у нее «случайно» могла открыться сумочка и упал бы ее магнитофончик. Разумеется, все это нужно было сделать осторожно, чтобы эта настырная особа ни о чем не догадалась. Но стройки рядом не было, и нам сразу пришлось идти на улицу и ловить такси. Придется действовать нетрадиционными методами, решил я для себя.

Остановив машину, я галантно пропустил даму вперед и забрался рядом с ней на заднее сиденье. К этому времени магнитофон был уже у меня в руках. Теперь нужно было достать из него кассету так, чтобы она ничего не заметила. Она назвала адрес своего дома, и мы поехали.

– Вы давно знакомы с подполковником Звягинцевым? – спросила она, и я, признаться, даже обрадовался, так как во время разговора легче всего незаметно достать кассету.

– Несколько лет, – ответил я, стараясь не особенно много разговаривать.

– Он производит впечатление толкового человека, – осторожно сказала она. Неужели она считает, что я могу рассказать что-нибудь о нашей группе? Она и так слишком много сегодня узнала. Я киваю, проворчав нечто невразумительное. Кассету я уже достал, теперь нужно вернуть на место магнитофон.

– У вас часто случаются подобные выезды? – снова спрашивает дамочка. Почему она не может сидеть спокойно? Я даже забыл, как ее зовут. Кажется, Лариса.

– Знаете, Лариса, – осторожно говорю я, – мы обычно выезжаем не так часто, как вы думаете. Такие операции случаются не каждый день.

– Между прочим, меня зовут Людмила, – немного обиженно говорит она. Это, по-моему, единственное, что ее задело.

– Извините.

– А как вас зовут? – Это не очень большой секрет, но лучше, если бы я не называл своего имени. Дамочка должна знать только имя нашего командира и больше никого.

– Меня зовут Кирилл Константинов, – назвался я именем известного вора в законе, убитого нами полтора года назад. Пусть теперь называет мое имя, если захочет, в своих репортажах.

– Очень приятно. Я думала, что ваш командир так и не назовет никого. Хотя я слышала фамилию Мурашку или Петрашку. Он, кажется, молдаванин.

– Нет, вам показалось. Командир говорил «мурашка», – улыбаясь, объяснил я ей. Если Ион узнает, как я его называю, он обязательно набьет мне морду.

– Как интересно. А почему такое странное имя?

– Просто он умеет хорошо проводить обыски, и мы ласково называем его «мурашкой», – продолжаю отчаянно врать я. Она кивает, а я понимаю, что теперь в ее репортаже, если она захочет его написать без нашего ведома, будут фигурировать и Кирилл Константинов, и наш «мурашка». Представляю, как будут смеяться ребята.

На улицах довольно много машин, но к ее дому мы подъезжаем благополучно. Я выхожу и протягиваю деньги водителю. Она удивленно смотрит.

– Вы хотите подняться? – спрашивает она.

Еще чего. Почему я должен к ней подниматься? Вместо грудей у нее два маленьких холма, а ноги как палки. Непонятно вообще, кто она – девушка или парень. Такие мне никогда не нравились.

– Я просто хочу вас проводить до дома, – пробормотал я, – у нас такое правило. Все делать до конца.

– Хорошо, – улыбается она и идет первой. Теперь мне нужно ее догнать. Я успеваю сделать это прямо у подъезда, чуть споткнувшись о ступеньку и налетев на нее. Она оборачивается, и я успеваю всунуть магнитофон в сумочку. Как хорошо, что современные магнитофоны журналистов настолько малы, что так легко помещаются в сумочке. Уже когда мы входим в ее подъезд, я киваю ей:

– До свидания, Людмила. Теперь я запомню ваше имя.

– До свидания, – улыбнулась она мне, – я думала, вы проводите меня до самой квартиры.

– Я вижу, что у вас безопасно, – пошутил я и, кивнув на прощание, вышел во двор. Кассета у меня в кармане, теперь нужно срочно возвращаться. Почему-то на этот раз я искал машину дольше обычного. Наконец я остановил какой-то старенький «Запорожец». Пока я добрался до работы, прошло еще сорок минут. Вы когда-нибудь пробовали рано утром доехать в центр города? Если нет, то считайте себя счастливчиком. Утром в понедельник проехать в центр города почти подвиг. Примерно такой же, как выехать в пятницу вечером из города.

Как бы там ни было, я добрался до нашего здания в девятом часу утра. Когда я проходил проходную, показывая удостоверение, дежурный офицер недоверчиво взглянул на меня, потом на мое удостоверение, но ничего не сказал. Вообще-то у нас есть своя специальная база, но на работу мы ходим на Петровку, как и многие другие офицеры. Нам выделили там три комнаты, в которых мы и размещаемся.

Я шел по коридору, видя удивленные лица сотрудников. Их было не так много в эти утренние часы, в основном еще оставшиеся с ночи дежурные и занятые в ночные часы воскресенья на работе офицеры. А тут вдруг несколько ошарашенных людей, пока наконец мой товарищ Леня Свиридов из уголовного розыска не остановился, увидев меня.

– Ты откуда? – спросил он.

– Все оттуда, – махнул я рукой. Я в нашей камуфляжной форме, но без знаков отличия и без обычного снаряжения. Вот он и удивляется, решил я, еще не зная, что он мне сейчас скажет.

– А ты что, разве был не с ребятами? – спрашивает он.

– Конечно, с ними. А почему ты спрашиваешь? – Я хочу пройти дальше.

– Слушай, Никита, где ты был?

– Как это где? – начинаю я нервничать. – Конечно, с ребятами. Мы выезжали всей группой. Ты ведь сегодня дежурил, должен был знать.

– Это вы брали Коробка?

– Ну если знаешь, то зачем спрашиваешь?

Леня смотрит на меня и вдруг тихо спрашивает:

– Значит, тебе пока еще ничего не сказали?

– Что мне должны были сказать? – я чувствую, что он уже не шутит.

– Двое ваших ребят погибли полчаса назад. Передали нам в УВД, что двое сотрудников группы Звягинцева погибли во время взрыва.

– Врешь, – хватаю я его за грудь, – кто, кто погиб?

– Я не знаю. Я думал, ты уже все знаешь.

– Где телефон? – бросаюсь я в соседнюю комнату и хватаю телефон. Быстро набираю номер подполковника. Аппарат отключен, сообщает мне бесстрастный голос дежурной. Набираю телефон Зуева. На этот раз аппарат не отключен. Но он почему-то не отвечает. Что происходит? Я вспоминаю, что третий телефон у Хонинова. Набираю его номер. Наконец-то мне отвечает капитан.

– Что у вас случилось? – кричу я, с трудом сдерживая волнение.

– У нас несчастье, Никита. Погибли двое ребят.

– Кто? – глухо спрашиваю я.

– Зуев и Байрамов, – безжалостно говорит Хонинов, и у меня падает сердце.

– Как?

– Мы сейчас на месте, пытаемся разобраться. Они взорвались в квартире, которая принадлежала той самой суке, что сообщила нам о Коробке.