Девять царств. Принцесса степей
Этот старый лис уже понимал причину, по которой мы прибыли именно к его дочери. Он действительно знает больше, чем кажется на первый взгляд. Только я хотел было поведать о волшебном зеркале, как он внезапно прекратил нашу беседу, сказав, что нам следует хорошенько отдохнуть после такой далекой дороги. Также он сообщил, что на следующий день для нашей делегации будет устраиваться большой пир. Я кивнул и не стал настаивать на продолжении разговора – дело непростое, и к нему надо подходить со свежей головой.
Выходя со мной из шатра, хан, немного помедлив, сказал, что его старшая дочь Цихай Лянь[20] – одна из магов их племени. Ей в этом году исполнилось восемнадцать, и сейчас она отправилась поклониться богам у моря Куюань, но скоро уже должна вернуться.
– Если она та, кто вам нужна, генерал, то придется подождать еще около трех дней.
– Она та, кто нужна его величеству, – поправил я его.
Я всего лишь солдат по имени Се Юйань – если бы я ждал такую девушку для себя, то что там три дня, и за всю жизнь не дождался бы.
Император однажды похвалил меня перед мастером Цзе: «Се Юйань лучше всех моих подданных умеет ждать». В то время мастер Цзе все еще был одним из самых близких к императору людей; без малого двадцать лет Цзе служил ему. Сам император сказал: «Без Цзе Хайтяня не было бы великой династии Чао». А еще он говорил: «Все вокруг восхищаются моими Ланьи, но они не знают, что все семь тысяч не стоят и мизинца мастера Цзе». Многие думали, что это вежливое преувеличение, которое император произносил в адрес многих подчиненных. Наш правитель, без сомнения, великодушен и мудр, но главная его сила заключается в способности видеть людей насквозь и использовать их в свою пользу. Я знаю, что тогда император говорил о ценности мастера Цзе абсолютно серьезно. Я вообще не помню, чтобы правитель лгал или льстил кому-то. Он всегда говорит серьезно, но часто придворные неверно толкуют его слова.
А потом мастер Цзе был казнен у ворот дворца руками Чжи Цзиньу. Этот Чжи Цзиньу – просто вышитая подушка[21], красивая пустышка, да и только. Он даже не умел как следует меч в руках держать, а ноги у него подкашивались при виде крови. Во время казни ему потребовалось нанести по шее Цзе Хайтяня целых семнадцать ударов, прежде чем все закончилось. Мастер умирал тогда поистине мучительной смертью, и даже его величество при виде этого не смог сдержать слез.
Ну что ж, а много ранее его величество похвалил мою выдержку и терпеливость перед мастером Цзе. А ведь на самом деле я просто ненавижу ждать. Ты никогда не готов к ожиданию, и это невозможно сделать, как ошибочно полагают некоторые; ожидание – это постепенное истощение, способное довести тебя до полного краха. Его величество сказал, что я самый терпеливый не потому, что у меня, этот крах наступает позже всех – причиной была моя уверенность в том, что, кроме меня, никто с такими задачами не справится. Зачастую способность делать что-то достигается не из-за крайней талантливости, а просто из-за отсутствия выбора. Многие люди не понимают этой истины, потому что не желают смириться с судьбой. А я принял свою судьбу.
И вот я на Ебэйском плоскогорье, в месте под названием Байма. Девушки здесь красивые, вино восхитительное, также слышал, что здесь есть горячие источники. Но я энергично потер лоб и начал ждать. Все равно эти прекрасные вещи не способны сильно скрасить мое ожидание. Может, оно займет намного больше трех дней. Я смогу окончательно убедиться, что нашел нужную девушку, только когда увижу ее своими глазами – как и сказал император.
Глава вторая
Я очень люблю позднюю осень, особенно утром. Каждая травинка на лугу уже пожелтела, и ее покрывает корка сверкающего кружевного инея. Когда взойдет солнце, эти кружева превратятся в капельки росы и растекутся по золотой траве. Это так прелестно!
Чу Е говорит, что осень на нашем плоскогорье далеко не самая красивая, а вот лес Иньгуань на горе Цзюйянь[22] в это время действительно восхитителен. В одну ночь листья всех деревьев на горе становятся огненно-красными и такими яркими, что начинает рябить в глазах. Опавшие листья, покрывающие землю леса, мягче самого толстого одеяла из медвежьей шкуры, и целый табун лошадей может проскакать по ним абсолютно бесшумно.
– Как-нибудь мы съездим вместе с тобой посмотреть на него, – пообещал он.
– Тоже мне, удивил! – Я показала ему язык. – Мне вообще леса не нравятся! Люблю луга и степи.
Чу Е сказал, что, хотя и степи Ебэя необъятны, они не сравнятся с Великой равниной царства Хань, что на Северном материке. Луга там тоже не охватить взором, но еще они густо покрыты сочной травой и прочими растениями. Весной эти луга превращаются в моря цветов с бутонами размером с чашу и стеблями высотой в пояс. Осенью же там появляется ярко-красная трава Аяо, которая еще прекраснее цветов.
– А когда ты успел побывать на Северном материке? – удивленно спросила я.
– К-хм, – Чу Е немного покраснел, – слышал это от торговца мехом родом из Хобэя[23]. Но мы можем вместе съездить и убедиться.
– Ну уж нет! – Я поморщила нос. – Вот на наших лугах трава по щиколотку и похожа на теплый домашний ковер. Это же намного лучше!
На самом деле, мне очень хотелось увидеть красные деревья леса Иньгуань и почувствовать аромат кустистой травы Аяо, но, услышав предложение Чу Е, я ни за что не могла согласиться. В племени все хвалят его наперебой, восхищаясь, какой он замечательный воин. Подумаешь, его часто отправляют в какие-то далекие дали, ну и что с того? Только этим и хвастается постоянно.
– Принцесса, ты что, замечталась о нашем великом воине? – Шаги моего коня шу[24] замедлились, и пегая лошадь Е Цзы догнала нас. Она заметила мой задумчивый вид и решила меня поддразнить.
– Сколько раз просила тебя не называть меня принцессой! – Я притворно нахмурилась. Принцессой была моя старшая сестра Лянь. Хотя мою матушку и уважают, но она имеет всего лишь статус наложницы. А покойная мать Лянь была главной женой хана, поэтому только сестре полагается титул принцессы. Пусть отец и обожает меня, тем не менее он очень серьезно относится к вопросу статуса. Многие называют меня принцессой Чжуянь, но это всего лишь прозвище, а не формальный титул.
– Да, глупая служанка понимает свою ошибку, принцесса Чжуянь, – хихикая, продолжила Е Цзы. Она не обратила никакого внимания на мою просьбу.
– Я действительно думала об этом дураке, и что? – В моей руке была желтая засохшая травинка, которую я стала легонько грызть.
Е Цзы вздохнула.
– Но ведь Чу Е не заслуживает того, чтобы его называли дураком. Он…
– А вот и дурак!
На самом деле знаю, что это неправда. Чу Е – один из умнейших людей нашего клана. Конечно, я это понимаю, но еще просто терпеть его не могу!
– Почему же тогда за таким дураком столько девушек бегает? – Е Цзы прикрыла рукой улыбку. Это действительно так – когда Чу Е мчался на своем черном коне по полю, он притягивал, словно магнит, взгляды очень многих.
– Ну ладно-ладно, но почему ты все меня с ним поженить хочешь? – недовольно воскликнула я. – Постоянно рассказываешь, какой Чу Е замечательный, – так надо тебе за него замуж выходить!
– Не говори ерунды! – Шея Е Цзы покраснела, и она протянула руку, чтобы ущипнуть меня за щеку. Я чуть пришпорила Ветерка и уехала вперед. Хотя Е Цзы и ловкая наездница, ее лошадь скачет намного медленнее, чем Ветерок.
Матушка с детства говорила мне, что я в голове могу держать одновременно только одну мысль. Если начинаю болтать о чем-то, то не могу даже налить чай как следует, поэтому, подавая напиток отцу, я держала рот крепко на замке. Как только принялась спорить с Е Цзы, тут же забыла о непослушном нраве Ветерка. Подруга сразу же помчалась так резво, что через несколько мгновений мы ворвались в выходившее на поле стадо скота. Мой Ветерок очень озорной и к тому же любит похвастаться. Несясь во весь опор, он наступал на длинные хвосты яков и распугивал их веселым ржанием, заставляя бедных животных разбегаться во все стороны. В один момент ржание лошадей и испуганное мычание яков слились в один громкий шум. Двое пастухов на старых клячах, услышав его, тут же развернулись и помчались к нам.
Я ни капли не волновалась, ведь подобное происходило уже не в первый раз. Е Цзы, посмеиваясь, смотрела на меня. Она такая же проказница, как и я. Пастухи остановили лошадей и слезли с них в тридцати шагах от нас. Каждый раз одно и то же – их удивленные взгляды уже были мне привычны.
– А где здесь можно выпить холодной родниковой воды? – спросила я их.
Вокруг нашего поселения много горячих источников. Даже в достаточно глубоком следе от лошадиного копыта может образоваться небольшая лужица родниковой воды. Ранним утром можно увидеть, как небо заволочено клубами горячего пара, поднимающегося от источников. Однако в окрестностях бьет и несколько холодных ключей, и вода в них ледяная даже в разгар лета. Пастухи всегда знали их точное расположение.
Они поспешно указали нам, что один находится на севере, а другой – на западе.
Я спросила, не пробовали ли они плавать в этих холодных источниках. Просто хотела узнать, можно ли сейчас купаться, но пастухи тотчас же без колебаний побежали к воде. Они такие смешные! Погода стояла уже нежаркая, можно было простудиться, прыгнув в такую холодную воду. Однако пастухи выглядели довольно счастливыми, услышав мои слова.
Е Цзы укоризненно толкнула меня. Вечно меня воспитывает. Она всего на два месяца старше, и ей еще даже шестнадцати лет нет, но ей очень нравится меня поучать.
– Ну давай я их обратно позову. – Я надула губы. – Это же просто шутка!
И все же парни готовы запрыгнуть в ледяную воду лишь по одному моему слову. Подумаешь, что несколько девушек постоянно на зад Чу Е смотрят?
– Чу Е совсем другой, – сказала Е Цзы. Стоит мне на мгновение о нем подумать, как она уже это понимает – ужасно смышленая. – Он один из воинов племени, один из величайших орлов нашей степи! А герой всегда должен быть в паре с красивой женщиной.
– Тогда пусть сестрица Лянь выходит за него замуж. – Я тут же пожалела, что сказала это.
– Старшая дочь вождя всегда отдается в жены принцу из другого племени, – тихо сказал Е Цзы.
Я считаю, что сестрица Лянь – настоящая красавица. Ее кожа чистая и белая, словно первый снег, а сама она высокая, как голубое небо весной. Лянь не только обладает неземной красотой, но и владеет многими тайными знаниями и умеет колдовать. Но отец почему-то ее совсем не ценит. Это одна из первых вещей, которую я поняла в своей жизни. Лянь очень хорошо ко мне относится, но она практически не жила с нами. Еще до ее совершеннолетия я знала, что сестра выйдет замуж за наследника вождя другого племени. Видела большинство этих так называемых принцев, и все они невыносимо вульгарны, как хоть кто-то из них может быть достоин моей замечательной сестры?
Я не подумала, сказав так о Лянь, и мне стало очень стыдно. В глубине души всегда казалось, что с ней обращаются как с марионеткой. А я люблю сестру.
Е Цзы на самом деле знает, что Чу Е мне не нравится. А вот я знаю, что она в него влюблена. Зачем Е Цзы так себя унижает? Она всего на два месяца старше меня, но ее взгляды на жизнь очень отличаются. Конечно же, по моему мнению, Чу Е ее тоже недостоин.
– Снежные цветы! – Я натянула поводья, когда легкий сладкий аромат коснулся кончика моего носа. Кажется, ветер несет этот запах с запада.
– С севера, да? – спросила Е Цзы. Она очень мило принюхивалась.
– С запада, – упрямо сказала я.
Е Цзы как-то странно посмотрела на меня. Не прошло и мгновения, как она вдруг произнесла:
– Принцесса Чжуянь, тот крылатый[25] когда-нибудь все-таки уйдет.
Мое лицо залилось краской.
Иногда мне кажется, что Янь Шэцзянь просто болван, а иногда – что у него весьма незаурядный ум.
Я сидел в седле, наблюдая, как небо постепенно светлеет, облака редеют, а тихий Байма постепенно просыпается и оживает. Цихай Чжэньюй пригласил нас выпить в его шатре. Он также сказал, что его старшая дочь Цихай Лянь вернется через три дня. Не знаю, сколько мне придется выпить вина, прежде чем смогу увидеть принцессу, так что я очень жду этого момента.
Но Янь Шэцзяню предстоит за это время сделать гораздо больше.
– Откуда ты знаешь, что Цихай Лянь – именно та, кого мы ищем? – спросил он меня.
– А я и не знаю, – сказал я. Раз никогда ее не встречал, то как могу быть уверен?
Янь Шэцзянь посмотрел на меня с большим удивлением:
– Как ты всегда остаешься таким спокойным? Если привезем не ту девушку, то… то…
Не знаю, о чем он подумал, но его голос стал холоднее. Немного помедлив, он встал и ушел, так и не закончив фразу. Но вскоре я услышал его смех, доносившийся из-за повозок. Должно быть, он болтал с воинами племени.
Янь Шэцзянь на целую голову выше меня. Даже от небольшого движения видно, как под двумя слоями ватного обмундирования перекатываются его мышцы. Я не представляю, где он смог достать своего коня, который внешне больше смахивает на быка. Обычное выражение его лица сложно было назвать дружелюбным, а пристальный взгляд его сощуренных глаз порой до слез пугает новобранцев. Однако Янь Шэцзянь удивительно легко заводит разговор с абсолютно любым человеком, и, где бы он ни находился, вокруг него всегда звучит смех.
Через некоторое время округу заполонило пение сильного голоса, доносящегося из-за повозок. Это определенно не был кто-то из моих людей. Откуда же у кого-то из нас, жителей низин, мог быть такой высокий и чистый голос?
Я не смог сдержать улыбку. Сколько же в мире песен, воспевающих прелесть женщин!
Из семи тысяч Ланьи только сотня входит в элитный отряд «Призрачные луки», и каждый из них был выбран мной лично. Иногда я не сразу понимаю ситуацию на поле боя, и тогда они проявляют свою сообразительность. Люди в верхушке императорской армии любят повторять: «За одиннадцать лет существования Ланьи ни один из них не пал на поле боя. Неудивительно, что генерал Се может ни о чем не беспокоиться». Если бы они могли назвать все семь тысяч воинов своего полка по именам, знали о способностях и сильных сторонах каждого, то были бы так же спокойны, как и я. В конце концов, душа человека сделана не из стали, и, если тревожить ее слишком часто, можно сильно ранить.
Цихай Чжэньюй все еще не давал мне полностью высказаться о цели визита.
Наши повозки были доверху нагружены предназначенными ему редкими драгоценностями, многие из которых даже мне прежде не встречались. Думаю, я видел в этом мире больше, чем Цихай Чжэньюй, потому что мой конь проскакал вдоль и поперек все три материка. Сокровища, при взгляде на которые мое сердце начинает биться чаще, должны, по крайней мере, заставить его вскинуть брови, не так ли? Но он просто не дает мне возможности достать их из сундуков!
– Доброта великого императора династии Чао столь безмерна, как бы я посмел сразу наброситься на его дары?
Этими словам он прерывал меня и продолжал:
– Через два дня моя дочь Лянь вернется, и это будут самые грандиозные Осенние смотрины Ебэйского плоскогорья – в Байма соберутся семьи вождей всех семи племен. Когда придет время, вы, генерал Се, покажете всем нам драгоценные дары императора, чем наверняка произведете впечатление на таких неотесанных горцев, как мы. Так что вы хотели сказать?
Цихай Чжэньюй так легко перебивал меня, даже не задумываясь о том, что это могло меня оскорбить, – значит, для него вопрос давно решен, и мое мнение не имело значения. Под взглядом сверкающих глаз Цихай Чжэньюя я мог только ответить:
– Вижу, что хан весьма прозорлив.
Мы называем их варварами, но на самом деле род Цихай и некоторые прочие знатные семьи из семи племен, можно сказать, царских кровей. Их предки в древности проиграли битву за власть и были изгнаны на плоскогорье. Но, если смотреть вглубь истории, в свое время их статус был ничуть не ниже нынешней императорской семьи. И после изгнания между семью племенами постоянно шли войны. Ванмо исконно были одним из слабейших племен, но ежегодные Осенние смотрины, которые они стали устраивать десять лет назад, сместили полюса влияния и стали даже популярнее традиционного праздника Весеннего урожая. Уж кто-кто, а Цихай Чжэньюй совсем не так прост!
На самом деле, власть династии Чао не распространяется на земли Ебэйского плоскогорья, и авторитет императора признается здесь не всеми. То, что нас здесь принимают с почетом, уже само по себе неплохо. По словам хана можно понять, что он уже обдумал, в каком положении находимся мы и в какое ставим его самого, в том числе фактом не такого далекого расположения императорского военного лагеря. Все же он ведет себя вполне вежливо, и это большее, на что мы могли рассчитывать. Возможно, его величество послал сначала вперед наш отряд, поскольку не был уверен, что людям империи будет оказан радушный прием.
Как бы там ни было, жареное мясо, приготовленное госпожой Цихай, было просто божественным на вкус. Янь Шэцзянь и я пировали несколько часов и съели целых двух ягнят, запивая их «Весной на плоскогорье». За трапезой мы рассказывали вождю о народах разных царств и их обычаях. Хоть он и был великим ханом Ебэя, Цихай Чжэньюй никогда не покидал этих земель. Объем его знаний о мире сложно было сопоставить с великой мудростью императора. Он слушал наши рассказы с огромным интересом.
Что ж, если все три дня пройдут так же, то время в ожидании принцессы пролетит незаметно.
Янь Шэцзянь теперь сказал, что Цихай Чжэньюй – хитрый старый лис; смотрите-ка, уже не называет его храбрецом. Да уж, ведь хан даже придумал, как использовать свадебные подношения императора, чтобы утвердить свою власть на плоскогорье. «Кажется, со стороны это будет выглядеть так, словно династия Чао просит его о милости».
Пока все разворачивается очень интересно. Когда женишься на чьей-то дочери, разве не нужно приходить к родителям и просить их дать согласие? Однако Янь Шэцзянь так не думает, и, я уверен, большинство Ланьи тоже. Если чего-то хочешь, иди и возьми это! Твоя работа – махать мечом и рисковать жизнью, почему еще ты должен идти к кому-то на поклон и о чем-то упрашивать? Такой взгляд на жизнь уже глубоко укрепился в их голове. Но, с другой стороны, они никогда не пойдут против решения императора. К тому же им редко выпадают такие беззаботные и спокойные дни.
Тут мои размышления внезапно прервал Янь Шэцзянь, сказав, что не уверен, действительно ли Цихай Лянь – настоящая дочь вождя.
Оказывается, Цихай Лянь – можно сказать, легенда племени Ванмо. Мать носила ее двенадцать месяцев и родила, будучи верхом на лошади. Первая жена хана умерла, успев лишь взглянуть на новорожденную дочь. В тот же момент обрушились гром и молнии и сожгли дотла врагов, напавших на Золотой шатер, и Небеса унесли дух матери принцессы Лянь. Новорожденная пролежала в поле пять дней, прежде чем ее нашел отец. Но малышка ничуть не пострадала и была окружена табуном лошадей, которые все эти дни согревали ее и вскармливали молоком. Лянь не плакала, но и не улыбалась. Колдун племени сказал, что девочка была с рождения благословлена богами, но Цихай Чжэньюй долго не мог оправиться от горя от потери любимой жены, и даже чудом спасшаяся дочь не радовала его. В возрасте семи лет принцесса покинула отчий дом и отправилась учиться тайной магии у магов.
Видимо, Янь Шэцзянь все утро взахлеб слушал истории воинов Ебэя, раз смог потом так красочно рассказать мне предания о молодой принцессе.
– Ребенок, родившийся на двенадцатом месяце, – повторил Янь Шэцзянь. – Цихай Чжэньюй тогда как раз ушел в военный поход на двенадцать месяцев. И совсем безразличен к своей необыкновенной дочери.
Его лицо приняло ужасно загадочное и весьма глупое выражение, которое как бы говорило: «Ни о чем не догадываешься?»
– Она красивая? – спросил я.
– Еще бы! Ее кожа белая и чистая, словно снег, глаза синие, как море Куюань осенью, губы же подобны распускающимся утром алым бутонам, а мягкие белокурые волосы ослепительные, как солнце… – Янь Шэцзянь произнес это на одном дыхании, словно видел принцессу своими глазами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Династия Чао (кит. 晁) – вторая человеческая династия в истории Девяти царств. Поскольку летописей о предыдущей человеческой династии Сян не сохранилось и проверить информацию не представляется возможным, Чао также является первой человеческой империей, имеющей сохранившиеся исторические анналы. Во времена династии Чао Три моря, разделяющие Восточный, Западный и Северный материки, еще не образовались, а потому представляли единый континент, где рельеф и расстановка сил разных рас разительно отличались от будущих поколений. То были древние времена.(Здесь и далее, если не указано иное, примечания автора.)
2
Имеются в виду пять разумных рас: хуа (так называют себя люди), крылатые, хэло, куафу и русалки. У демонов нет своего государства и территории, поэтому император Гао, первый из династии Чао, и не нарек их расой.
3
Суодин – река в царстве Чжун, на северо-востоке от Тяньци.
4
Император Гао (кит. 高帝) – основатель династии Чао, который на заре образования империи провел церемонию Синхань (кит. 均分天下州,букв. церемония «равного деления земель»; термин, связанный с легендарным или ритуальным разделением на административные или символические регионы. – Прим. ред.), разделив все территории новой страны на девять административных единиц, названных Девятью царствами, откуда и пошло название.
5
Сицзян – вторая по длине река в царстве Вань, берет свое начало в озере Яньфань. Рельеф и административное деление в ранние годы империи Чао сильно отличались от таковых в более позднее время. От Сицзян в поздние поколения осталось лишь верховье прежней реки, а нижнее русло оказалось затоплено морем Чулао. Во времена Сянь и Чао нижнее русло Сицзян являлось западной границей между царствами Чжун и Вань. В период правления династии Сянь вдоль берегов Сицзян было много мелких царств, которые на протяжении трехсот лет непрестанно грызлись друг с другом, посему возникла поговорка: «Вся смута началась у реки Сицзян».
6
Ебэй (кит. 夜北) – буквально переводится как «мрачный север». (Прим. пер. Далее полные значения географических, природных объектов см. на стр. 467.)
7
После того как империя Сянь объединила человеческие племена в одно государство, некоторые правители и знать мелких царств сбежали на восток, дабы избежать политических распрей, и поселились на плоскогорье царства Лань в Ебэе, которое тогда еще не было под контролем империи Сянь. С тех пор там образовалось несколько кочевых племен. К началу правления династии Чао эти племена посредством непрерывной аннексии объединились в семь крупных племен, а именно: Ванмо, Хэйшуй, Цюйянь, Хулань, Суцзинь, Текэ и Лоцзе, известных под общим названием «Семь племен Ебэя» или «Семь морей». Поэтому существует поговорка, что «Семь племен – это потомки прежних правителей расы хуа». «Хуа» – самопровозглашенное название человеческой расы во времена династий Сянь и Чао, оно не относится к человеческой расе Восточного материка, которую противопоставляли «варварам» в более поздних поколениях.
8
Ли (кит. 里) – мера длины, используемая для измерения больших расстояний. Примерно равна 500 м.(Далее древнекитайские меры длины и веса см. на стр. 466.)
9
Цзиньбэй – обширная территория к северу от плоскогорья Ебэй, расположенная между горами Сохэ и Цинлян. «Цзинь» в названии отсылает к горному хребту Цзинь к северу от Ебэйского плато. Земли еще дальше за хребтом Цзинь расположены значительно ниже Ебэйского плато и эту местность называют Цзиньбэй – «северный Цзинь». По этому же принципу названо Цзиньбэйское ущелье – главный перевал, соединяющий царства Чжун и Лань.
10
Префикс «А-» и суффикс «-эр» используются для создания уменьшительно-ласкательного обращения, обычно по отношению к младшим. Также передают близкие или родственные отношения. (Прим. пер.)