Знаки судьбы

Инь Цзянь нехотя кивнул:

– Понятно. Ладно, свободен.

Дежурный, выдохнув с откровенным облегчением, удалился, а Инь Цзянь вошел и обреченно сел на освободившийся стул. Визави по другую сторону стола смотрел на него розоватыми от крови глазами.

– Начальник Хань… – нерешительно произнес Инь Цзянь, не зная, с чего начать.

– «Начальник»? Ты все еще меня так называешь? – Тот зло усмехнулся. – Ты сейчас должен обращаться ко мне «обвиняемый Хань Хао». Ты забыл, чему я учил тебя раньше? На допросе нужно делать все возможное, чтобы подозреваемый помнил о твоем авторитете и власти, а также об отсутствии таковых у него самого. В противном случае можешь забыть о каких-либо результатах.

– Начальник… Хань… – Как ни старался Инь Цзянь, но никак не мог заставить себя называть бывшего начальника как-либо иначе. Отбросив все претензии на превосходство, он перешел на примирительный тон: – Перестаньте всё так усложнять. Просто расскажите нам правду о том, что произошло.

Какое-то время Хань Хао угрюмо молчал, затем спросил:

– Почему ты пришел только сейчас?

– У нас тут кое-какие… внутренние перестановки. – Глубоко вдохнув, Инь Цзянь решил, что не будет особого вреда, если    раскрыть правду. – Произошла смена состава. Ло Фэй назначен на должность исполняющего обязанности начальника уголовной полиции Чэнду, он также возглавил специальную следственную группу.

Всего несколько дней назад Ло Фэй был у Хань Хао одним из главных подозреваемых. А теперь, гляди-ка, восстановлен в правах… а за решеткой оказался сам Хань Хао. Вот же какая ирония судьбы… Он горько улыбнулся:

– Когда вступает в силу его назначение?

– Приказ о переводе уже отдан. Полагаю, завтра он уже официально займет эту должность.

– Прекрасно. – Хань Хао, прикрыв глаза, вздохнул. – В самый раз, чтобы лично допросить меня…

И, безусловно, свести кое-какие счеты.

– Начальник Хань, не затягивайте дело до его прихода к вам. Просто расскажите то, что нам нужно знать. Вы ведь по-прежнему слуга закона независимо от того, по какую сторону стола сидите. В конечном итоге все мы хотим одного и того же.

Оба смолкли. Наконец Хань Хао покрутил головой:

– Не сегодня. Совсем измотался. Нужно хоть немного отдохнуть.

– Хорошо. – Инь Цзянь обратился к стоящим с боков полицейским: – Проводите начальника Хань обратно в камеру.

Застегивая на руках Хань Хао наручники, полицейский сказал:

– Начальник Хань, вам придется сдать вещи, которые имеются у вас при себе.

Арестованный встал и молча поднял руки, давая полицейскому вынуть у себя из карманов ключи, удостоверение, бумажник, мобильник и прочие мелочи. Однако, когда дело дошло до медальона на шее, покачал головой.

– Я предпочел бы оставить его при себе. Там внутри портрет моего сына, – пояснил он.

Полицейский бросил на Инь Цзяня вопрошающий взгляд. Тот немного помедлил, прежде чем приказать:

– Осмотрите.

Офицер молча подчинился. Во внешнем виде и весе медальона не было ничего необычного. Внутри под тонким слоем плексигласа лежала фотография: мальчик лет семи-восьми, с лучащимся улыбкой лицом. Сердце овеяло тепло сочувствия к Хань Хао. Такое личико вызывало бы улыбку у любого отца.

– Медальон пусть останется, – разрешил Инь Цзянь.

21:03

Ресторан «Люйянчунь»

Он сидел один; его лицо скрывала низко надвинутая кепка.

Всякий раз после исполнения очередного приговора он наслаждался разной вкуснятиной. Это была традиция, заложенная им не так давно, и он намеревался продолжать ее. Последнее время он пристрастился к хуайянской кухне. А в ресторане «Люйянчунь» подавали лучшие ее кушанья во всем Чэнду. Это было высококлассное заведение, где цены соответствовали качеству живописи на стенах. Все клиенты здесь представляли высшие слои общества, а посадочные места обставлены чрезвычайно элегантно. И, конечно, подача блюд.

Всякий раз, ужиная здесь, он усаживался за самый дальний столик из всех, в том месте, откуда открывался хороший обзор. Независимо от окружения, для него было необходимо занимать стратегически выгодную позицию.

Мягкая подсветка выделяла очаровательные миниатюры из бамбука, покрывавшие зеленоватые обои. Радовала взгляд стоящая перед ним столовая утварь; он неспешно оценивал деликатные очертания каждого предмета. Его губы подрагивали в улыбке. Здесь его ум был блаженно спокоен.

Было в ресторане «Люйянчунь» и еще одно, что нравилось ему едва ли не больше, чем изысканность кухни, – музыка. Посреди ресторана находился круглый бассейн метров шести в диаметре, окруженный непринужденно-пестрыми пейзажами, а в середине бассейна располагалась сцена.

Свои визиты в этот ресторан он всегда намечал на девять часов, чтобы попасть на вечернее выступление скрипачки; вот и сейчас быстрый взгляд на часы показал, что время подошло.

Показалась эта волшебница, молодая женщина. Когда она играла, изящные черты ее сосредоточенного лица были нежно напряжены. Волосы цвета воронова крыла каскадом ниспадали по плечам, белая блуза облегала гибкую, прелестную фигуру поверх длинной изумрудной юбки. Играя, женщина слегка покачивалась, словно бледный лотос на воде.

Он даже не знал, чем именно ему так нравится ее музыка, но чувствовал, что она заставляет его переживать. Скрипка как будто переносила его из города в дивные дальние дали, к морю неизъяснимо сладких незнакомых эмоций…

По окончании первого номера он подозвал к себе официанта:

– Поднесите музыканту букет ваших лучших лилий. И запишите на мой счет.

Официант с почтением поклонился:

– Слушаюсь, господин. Не желаете ли приложить записочку?

Он поморщился:

– Не нужно. Пусть это будет анонимно.

– Как скажете, господин.

С очередным почтительным поклоном официант отошел.

Когда она закончила исполнять следующую пьесу, к сцене подошел служащий ресторана с букетом лилий. Взяв цветы, женщина поднесла их к лицу, понюхала и низко поклонилась собравшимся.

При этом она открыла глаза. Их взгляды встретились, и вопреки здравому смыслу он понял, что хочет быть замечен ею. Хотя и знал, что этого не произойдет. Ее незрячие глаза не видели даже цветы, зажатые в ее руках.

29 октября, 8:00

Конференц-зал, отдел уголовного розыска Чэнду

Специальная следственная группа № 418 снова собралась в конференц-зале. Общее внимание было сосредоточено на видео, которое отображалось сейчас на настенном экране через проектор.

Снимали, очевидно, с рук. Картинка была смазанной и дрожала, а само видео – довольно коротким, неполных пять минут.