Обещай, что навечно…

– Ты тогда сказал, что я забрала его сердце, – вздыхаю и запрокидываю голову вверх, чтобы не заплакать. – Ты оказался прав.

– Я ошибся и в этом, – Джейсон осторожно касается моего лица и заставляет посмотреть прямо ему в глаза. – Не хотел признавать очевидный факт. Аарон был безумно в тебя влюблен. Даже больше, чем я. И его поступок – прямое доказательство. Ты ничего не забирала, это все он… он сам подарил тебе свое сердце. Возможно, сам того не осознавая, еще при вашей первой встрече. Знаешь, а ведь он написал мне прощальное письмо и только благодаря ему, я посмотрел на ситуацию несколько иначе. Я возгордился своим маленьким младшим братом. Он оказался сильнее меня по всем параметрам. И к своему огромному сожалению, не могу сказать о себе так же. Я бы так не смог поступить, как он. Во мне преобладает трусость…

– Ты просто не в том положении, в котором был Аарон. Люди, оказавшиеся в такой ситуации, мыслят иначе. Знаешь, как то раз он сказал, что человечество похоже на мелкие звезды на небе. И им, как и людям, свойственно умирать. Они просто гаснут и никто этого не замечает. А он не хотел так гаснуть. Он хотел быть похожим на яркую комету, след которой все бы помнили. И Аарон добился этого, когда пожертвовал себя и спас жизни нескольким людям. Если бы не его согласие быть донором, если бы не его твердость в последнем шаге… нас бы не было. Вот к чему я все чаще прихожу. Но эти мысли до сих пор не хотят до конца приживаться…

– Это потому что мы скучаем по нему.

– Безумно, – соглашаюсь с Джейсоном и отворачиваюсь.

Скольжу взглядом по надгробию и датам. И, как обычно, почти гипнотизирую внизу еще одну гравировку. Знак бесконечности. Нашей вечности. Он даже здесь как будто клялся мне в том, что его обещание выполнено. Столько времени прошло, а я до сих пор не могу поверить в случившееся. Аарон… паршивец… все спланировал. Заверил официально свою последнюю волю, нашел людей, которым можно еще помочь органами. Поговорил с моей мамой втайне от меня и передал ей письма. Вот что она имела в виду, когда просила дать время Джейсону. Она знала, что новость о кончине брата тяжело ему дастся. Но, как и старший брат, я долго злилась на него за это решение. Не понимала, почему Аарон захотел уйти именно в тот день ровно до того момента, пока не решилась увидеться с Эйпом.

… – Он страдал, – медбрат впервые при мне закуривает. – Я видел, как боли терзают его изнутри и ничего не мог ему дать, кроме очередной дозы морфия. Но, даже в забытье, Аарону было плохо.

– Ты… ты помнишь этот день? Каким он был тогда? – Прошу Эйпа поделиться своими воспоминаниями. – Мне, правда, нужно знать.

– Ну, – он выпускает сизый дым изо рта и устраняет свой взгляд вдаль, – утром пришли бумаги, которые ему наконец-то официально заверили. Система здравоохранения запутанная штука и, казалось бы, исполнение простого желания стать донором затрудняется кипами документов. Сначала были анализы и пробы, врачам надо было сравнить показатели Аарона с твоими. Затем обязательный комитет, который рассмотрел это дело. Если бы Аарон дал согласие раньше, когда сдавал на права, то было бы все проще.*

– Показатели сошлись. – Сглатываю.

– Да, – кивает он, – документы оформлены, письма написаны. Я видел, что последние даются ему тяжело. Как морально, так и физически. Физически даже более. Знаешь, я видел многое за свою практику. Там были и выздоровления, и смерти. И относился к этому ровно. Это моя работа, за которую мне платят. Но с Аароном я позволил себе проникнуться его драмой. Ему было больно, но он так держался… Только когда сказали, что весь организм изнашивается, как в прочем и сердце, я увидел твердую решимость в его глазах. Он так хотел, чтобы оно досталось тебе нетронутым и сильным. И в тот день, я пошел на поводу у своих личных чувств. Он никогда не говорил, как именно планирует уйти. И я дал ему самый простой выход.

– Как… – не могу закончить вопрос из-за слез.

– Я впервые оставил сумку с лекарствами у него в комнате и вышел оттуда. А до этого четко рассказал, какой именно препарат и в какой дозировке погрузит его в кому. Остальное, Аарон сделал сам. – Эйп тяжело вздыхает.– Я не считаю себя Богом, Аллегра, как и убийцей. Я помог ему оборвать этот замкнутый круг, понимаешь? Никто не видел его страданий в полной мере, как я. И я больше не мог на это смотреть. Ровно через одиннадцать минут я поднялся наверх и он уже спал. А рядом лежал пустой шприц и записка, в которой он просил не винить меня в неосторожности и всю вину брал на себя. Когда его доставили в больницу, мозг был мертв и для хирургов это был сигнал к действию. Дальше ты уже сама все помнишь.

Из груди вырывается всхлип и я зарываюсь лицом в ладони.

– Но что касается самого Аарона, – Эйп тушит бычок об урну. – Он был спокоен в тот день. Так выглядят люди, которые чувствуют приближающуюся свободу. Помни только это, Аллегра. А остальное… отпусти.

– Спасибо, – благодарю его за тот свет, который он пролил для меня. И за то, что он помог Аарону сделать этот шаг.

– Прости, но мне нужно идти.

– Ох, это ты прости, – смахиваю влагу с ресниц, – скорее всего ты спешишь на работу, а я пристала к тебе с этими вопросами.

– Аллегра, – Эйп грустно улыбается, – я больше не медбрат.

– Почему? Тебя все-таки отстранили?

– На какое-то время. Все же с моей стороны была допущена халатность, когда я типа оставил наркотические вещества без надлежащего присмотра. Но записка Аарона сделала свое дело и вскоре меня пригласили вновь на работу. А я отказался. После Аллена я больше не хочу наблюдать за чьими-то страданиями.

И я понимаю, что он хочет сказать. В душе каждого из нас, Аарон оставил очень глубокий след. И теперь каждому с этим жить…

– Я скучал и по тебе, – слышится голос Джейсона и я выныриваю из воспоминаний.

– Я тоже, – нет смысла этого скрывать.

Мы ведь просто поставили отношения на паузу, каждый переживая утрату по-своему. Но «мы» никуда не делись. Нам до сих пор тяжело, но мы больше не хотим тянуть это в одиночку.

– Как ты? – Джейсон первый переплетает наши пальцы и крепко стискивает.

– Уже лучше. А ты?

– Вот в поисках помощницы в кофейню. Не знаешь хороших людей, которым бы была интересна эта вакансия?

– А хозяин все еще остается мудаком? – вспоминаю свое первое впечатление о нем, но уже с улыбкой.

– О, да, тут ничего не изменилось, – Джейсон переходит на заговорщицкий шепот. – Мне даже кажется, что он стал еще хуже.

– Надо это исправлять.

– Поможешь? – Он тянет меня в сторону своей машины.

– Ну, можно попытаться, – бросаю прощальный взгляд назад на надгробие.

Я никогда словесно не прощаюсь с Аароном. Мне незачем этого делать, ведь он теперь навечно со мной. Во мне. И я знаю, что Джейсон не будет против этого. Ведь у него с Аароном тоже была и есть своя братская «вечность».

– Как думаешь, у нас все получится? – парень останавливается перед машиной и мы оказываемся лицом к лицу. – Без него?

Возможно, для кого-то этот вопрос покажется странным. Но для нас он имеет совершенно иной подтекст. Аарон никогда не был третьим лишним в этих отношениях. Удивительно и немного странно, но у нас был замечательный союз из троих человек. А сейчас нам предстояло сделать первые шаги без него и это нас пугало.

– Мы будем стараться, – тянусь к его губам и оставляю на них невесомый поцелуй. А затем поднимаю глаза к небу и мысленно говорю:

Спасибо.

И очень надеюсь, что где-то там, наверху, Аарон смотрит на нас и все слышит. Так же отчетливо, как я сейчас слышу биение нашего с ним сердца.

Навечно.

Конец.