Герменевтика богооткровенного имени

В главе 4 («Русская ономатодоксия») излагается опыт филологического и историко-литургического анализа богословской проблематики, связанной с историей русского имяславия и «афонской смуты». Труд иеросхимонаха Антония (Булатовича) «Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус» (1913 г.) (в частности, глава XI «Понятия “Имя Божие” и “Сам Бог” в Богослужении совмещаются» и глава XII «Божественная литургия есть поклонение Богу о Имени Иисусове») рассматривается как источник основных предпосылок для формирования русской религиозной ономатологии. При всей богословской незавершённости и отсутствии догматической системности именно этот труд стал одной из основ для формирования не только богословского дискурса имяславия, но и оригинальной отечественной философии имени и языка. Анализ ономатологических учений П. А. Флоренского, А. Ф. Лосева и С. Н. Булгакова, в частности проблемы именования Бога, затрагивает теоретические аспекты проблемы языковой номинации в экзегетико-филологическом и литургическом ключе. Имя Бога трактуется русскими православными мыслителями со стороны его богослужебной предназначенности. Филологическое исследование проблематики именования Бога в трудах выдающихся русских мыслителей позволит по-новому оценить многие факты и явления, связанные с процессом формирования богословской традиции в Православии, и показать их роль и значение для становления отечественной религиозной философии имени. Материал главы сопровождается также дополнительным историко-культурным экскурсом, в котором кратко освещается история имяславских споров в России.

Наконец, в главе 5 («Конструкт Имя Отца в лакановском психоанализе и концепция русской ономатодоксии»), как было уже сказано выше, проводится сравнительно-сопоставительный анализ предельно дистанцированных друг от друга, на перый взгляд, теоретико-методологических парадигм лакановского психоанализа и так называемого ономатологического дискурса (или религиозной ономатологии) в ракурсе общей для них предметной области – теории имени и процесса именования (номинации). Уникальная герменевтическая модель библейского имени Бога, ставшая предметом исследовательского внимания в теоретических семинарах французского психоаналитика Лакана, сопоставлется нами с ономатологическими конструкциями русских философов (Флоренский, Лосев, Булгаков).

Сделаем несколько предварительных замечаний.

Согласно современному лингвистическому пониманию, общеславянская лексема бог восходит к индоевропейскому корню *bhag- (с семантикой изобилия, полноты, богатства) и сопоставима с авестийским baga-, «участь, судьба» и «господин», а также с древнеиндийским bhaga-h («благосостояние», «счастье»). Предложенная ещё русским философом А. С. Хомяковым этимология этого слова (см. «О библейских трудах Бунзена» [ «Письмо к г. Бунзену»], 1860 г.[12 - Хомяков А. С. О библейских трудах Бунзена («Письмо к г. Бунзену», 1860) // Хомяков А. С. Полное собрание сочинений Алексея Степановича Хомякова: в 8 т. Т. II / 3-е изд. М.: Университетская типография, на Страстном бульваре, 1886. С. 300–301.]), указывающая на его семантическую связь с глаголом быть, не нашла подтверждения в языкознании и справедливо была оспорена ещё в выдающемся труде архиепископа Феофана (Быстрова), посвящённом изучению библейского имени Бога «Тетраграмма, или Ветхозаветное Божественное имя ????»[13 - Феофан (Быстров), архим. Тетраграмма, или Ветхозаветное Божественное имя ????. СПб, 1905. VII, 258, I с. Здесь и далее этот труд цитируется по современному переизданию: См.: Феофан (Быстров), архим. Тетраграмма, или Ветхозаветное Божественное имя ????. Киев: Пролог, 2004. 360 с. Критический анализ этимологических предположений А. С. Хомякова см.: Там же. С. 138–139.], к которому нам предстоит не раз обращаться в работе.

Семантика верховного божества (в контексте языческой религии – главного среди прочих) изначально присуща и некоторым другим словам с корнями индоевропейского происхождения, например слову Господь (общеслав. корень

gost-, восходящий к индоевропейскому

ghost- /гость, пришелец, чужестранец/ + общеслав. корень

pod-ь. – от индоевропейского

pot,

pot-i-s /хозяин, глава дома/), древнегреческому слову ???? (предположительно от индоевропейского корня

dheu-, от которого происходит греческий глагол ?????? /класть, полагать, устанавливать/ и форма

dheu-os), латинскому Deus (от индоевропейского корня

dei-/di-, от которого происходит

dei-u-os с семантикой источника света, неба, например

di-u-pater /отец неба или небесный отец/ (Juppiter, Юпитер)) и некоторым другим лексическим единицам индоевропейской языковой основы, содержащим семантику превосходства и доминирования верховного божества над всеми остальными (например, Dominus – от лат. глагола dominare /господствовать, властвовать/, т. е. владыка, повелитель, господин). На эту тему существует достаточный объём исследовательских материалов. Так, в фундаментальном труде Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванова[14 - Гамкрелидзе Т. В., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Реконструкция и историко-типологический анализ праязыка и протокультуры (в двух частях). Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1984. 1328 с.] представлен обширный семантический словарь с именами индоевропейских божеств, ставшими основами для наименований позднейших божеств языческого пантеона[15 - См., в особенности, часть 2 этого труда: об этимологии древнегреческого ???? (Там же. С. 475), раздел «Язык богов – язык людей» (Там же. С. 476), а также раздел «Структура древнего индоевропейского пантеона» (Там же. С. 790–799).].

Хорошо известны научные работы по исследованию славянской и индоевропейской этимологии именований языческих богов (см., например, исследование В. Н. Топорова[16 - Топоров В. Н. От имени к тексту // Исследования по структуре текста: [сборник статей] / АН СССР, Ин-т славяноведения и балканистики; отв. ред. Т. В. Цивьян. М.: Наука, 1987. С. 100–111.]), теофорной лексики христианства (см., в частности, работу К. А. Тимофеева[17 - Тимофеев К. А. Религиозная лексика русского языка как выражение христианского мировоззрения. Новосибирск, 2001. С. 7–9.]), а также многочисленные этимологические словари, включающие характеристику общеславянского слова бог[18 - Этимологический словарь славянских языков: (Праславянский лексический фонд): Вып. 2 / под ред. чл. – корр. АН СССР О. Н. Трубачёва. М.: Наука, 1975. С. 161 (

bogъ); Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. Т. I (А – Д) / пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачёва; под ред. и с предисл. Б. А. Ларина. 2-е изд. М.: Прогресс, 1986. С. 181–182 (

бог); Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка: в 2 т. 3-е изд. М.: Рус. яз., 1999. Т. 1. С. 98 (

Бог); Miklosich F. Etymologisches W?rterbuch der slavischen Sprachen), Wien: Wilhelm Braum?ller, 1886. S. 34 (

БОГЪ).].

Однако нами формулируется вопрос о номинации Бога как Абсолюта (лат. absolutus – отрешённый, безотносительный) христианской религии, т. е. о способах языкового выражения идеи единственного и единого Бога изнутри данной монотеистической доктрины. Проблема эксклюзивного личного именования божества, исключающего существование и/или поклонение другим богам[19 - Ветхозаветнй запрет на поклонение ложным богам и идолам лежит в основе монотеистической доктрины: Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицем Моим (азъ есмь Господь Богъ твой <…> да не будутъ теб? бози инiи разв? мене) (Исх. 20: 2–3).], заключается также в лингвистическом определении статуса имени собственного для языковой номинации этой трансцендентной сущности.

Веру в единого и единственного Бога утверждают исключительно доктрины авраамических религий. Мы сосредоточим внимание на одной из них – христианской.

Общеславянскому слову Бог[20 - Доктринальное значение единственности Божественного Абсолюта орфографически выражено написанием этого слова с прописной буквы.] в еврейской Библии соответствует ???????? [Элогим/Elohim], в греческой Библии (Септуагинте) – слово ? ????, в латинской (Biblia Vulgata) – Deus.

Христианская традиция именования Бога Господом (по-гречески ? ??????) доктринально укоренена в опыте монотеизма и связана в том числе и с теологической полемикой между христианами и язычниками в раннехристианский период – о чём нам предстоит дать отдельный комментарий в монографии (см. главу 1). В латинском тексте Библии слово Господь переводится как Dominus. (В новоевропейских языках и библейских переводах слову Бог соответствуют Deus, God, Dieu, Gott, а слову Господь – Lord, Seigneur, Herr.)

И ещё одно важное замечание, предваряющее представленный в нашей монографии исследовательский материал. В библейской критике и в современной библеистике сделан вывод о том, что так называемые титульные имена Бога в Библии (???????? [Элогим], ??? ?? [Эл-Шаддай], ????? [Саваоф], ??????? [Адонай] и др.) выражают тот или иной признак божества (могущество, силу, власть и т. д.), но не определяют его сущность. В Библии именем, претендующим на статус собственного имени верховного божества, является священный тетраграмматон ???? (YHWH, консонантное четырёхбуквенное имя в наиболее вероятной реконструируемой форме – Яхве[21 - YHWH – условное обозначение древнееврейских букв ? (Йуд), ? (Хей), ? (Вав), ? (Хей). В ранних грекоязычных рукописях Библии имя YHWH встречается без перевода (папирус Фуада 266) (передавалось оно в них, как правило, еврейскими буквами), в более поздних рукописях заменяется на ? ?????? – Господь, и ? ???? – Бог (Александрийский кодекс, начало V в. (The Codex Alexandrinus)). Значение этой замены объясняется исторически. См.: Битнер К. А. К проблеме передачи четырехбуквенного имени Бога при переводе ветхозаветных текстов на русский язык // Религия. Церковь. Общество. Исследования и публикации по теологии и религии. СПб., 2017. Вып. VI. С. 376. См. также: Иларион (Алфеев), архиеп. Имя Божие. С. 430–457. Об этом, а также о фонетической реконструкции Яхве см. главу 1 (параграф 1.1.2).]), история изучения которого насчитывает многие сотни лет[22 - Яхве (Yahweh) – наиболее известное именование Бога в библейских текстах: это имя встречается в Ветхом Завете около 6700 раз. Для количественного сравнения: имя Elohim встречается около 2500 раз, а имя Adonay – около 450 раз. См.: Barackman F. ?. Practical Christian Theology. Examining the Great Doctrines of the Faith. 3rd edition. Grand Rapids, 1998. P. 65. См. также: Иларион (Алфеев), епископ Керченский. Священная тайна Церкви. С. 24.]. Это так называемое богооткровенное имя и является главным предметом нашего исследования. Титульные имена трактуются нами в качестве иноименных заместителей имени собственного библейского Бога Яхве, на профанное употребление которого был наложен религиозный запрет ещё в ветхозаветную эпоху.

В исследовании используются методологические принципы лингвистической герменевтики и библейской экзегетики. (Мы делаем разграничение, принятое в богословской науке, между экзегетическим и герменевтическим подходами, имея в виду, что первый связан с конкретными филологическими методами толкования библейских текстов, а второй подход – с основанными на результатах экзегетического толкования богословских обобщений и интерпретаций (например, философских, лингвокультурологических, психоаналитических и т. д.).) Для осуществления исследовательских задач были задействованы также методологические системы сравнительно-исторического, типологического и сопоставительного языкознания, литургического богословия и литургики. Экзегетико-филологический метод привлечён в рамках методологических систем библейской экзегетики, литургического богословия и литургики при объяснении смысла литургических текстов.

Глава 1

Имя Бога в Библии

Да святится имя Твое…

    (молитва «Отче наш»)

1.1. Введение в проблематику. Филологические аспекты изучения библейского имени Бога

Вопрос о принципах номинации Бога в библейских текстах является фундаментальной экзегетической проблемой библеистики. Сама библеистика как наука, по меткому замечанию К. А. Битнера, «зародилась в процессе выделения исследователями различных источников в Пятикнижии на основе использования в них имени Яхве»[23 - Битнер К. А. К проблеме передачи четырехбуквенного имени Бога при переводе ветхозаветных текстов на русский язык. С. 380.]. В герменевтике библейской книги Исход (в частности, эпизода у неопалимой купины – образа горящего, но не сгорающего тернового куста (Исх. 3:14)) эта проблема заостряется вокруг так называемого богооткровенного имени – nomen proprium, т. е. имени собственного Бога.

В оригинальном еврейском тексте книги Исход эпизод откровения Моисею имени Бога (Исх. 3:14) представляет многовековую загадку для экзегетов. П. Рикёр (P. Ricoeur) характеризовал этот фрагмент как «сокровенное откровение», вслед за ним А. Лакок (A. LaCocque) использовал ещё более парадоксальную характеристику – «откровение откровений»[24 - Ricoeur P., LaCocque A. Penser la Bible. Paris: Editions du Seuil, 2003. 476 p. Цит. по: Вестель Ю. А. «Неименуемое Имя». Очерки об Имени Божием // Религия в Украине [Электронный ресурс]. URL: https://www.religion.in.ua/main/ bogoslovya/14282-neimenuemoe-imya-ocherki-ob-imeni-bozhiem.html (дата обращения: 17.08.2020). Очерк 8.]. Э. Жильсон (E. Gilson), размышляя о парадоксальности лингвистической ситуации в библейском тексте, отмечал, что в этом фрагменте представлена «единственная формула, в которой сказано абсолютно всё и одновременно – абсолютно ничего»[25 - Gilson E. L'athеisme difficile. Paris: Vrin, 1979. P. 59. (Цит. по: Гурко Е. Н. Божественная ономатология. С. 54).]. Такие характеристики свидетельствуют о неком теоретико-методологическом бессилии перед фундаментальной экзегетической проблемой богооткровенного имени.

Высококлассное обобщение основных трудов по данной экзегетической проблеме и собственные версии экзегезы имени Бога представлены в недавно опубликованных работах М. Г. Селезнёва[26 - Селезнёв М. Г. Самоопределение Бога в Исх 3:14: «Я есмь Сущий» или «Я Тот, кто Я есть». Экзегеза современных интерпретаторов и грамматика древних текстов // Государство, религия, Церковь в России и за рубежом. 2017. № 4. С. 162–186.] и К. А. Битнера[27 - Битнер К. А. К проблеме передачи… Несколько раньше нами также были предприняты скромные попытки экзегетико-филологического и лингвокультурологического комментария к ряду аспектов этой проблемы: Шукуров Д. Л. Анафора Имени (культурологический, историко-литургический, психоаналитический аспекты) // «Новая наука»: рождение культурологии в России. Сб. научных трудов. Материалы конференции «Рождение культурологии в России» / научн. ред. проф. В. П. Океанский. Шуя: Изд-во Шуйского филиала ИвГУ, 2013. С. 223–234; Шукуров Д. Л. Имя Бога в историко-литургическом дискурсе // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. № 6 (32). C. 212–214; Шукуров Д. Л. Имя Бога в культурологическом, историко-литургическом и психоаналитическом дискурсе // Соловьёвские исследования. 2013. Вып. 3. C. 149–160; Шукуров Д. Л. Герменевтика Божественного Имени // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 6 (24). C. 216–218. См. также обобщающую эти авторские статьи работу: Шукуров Д. Л. Сравнительно-лингвистический анализ именных моделей в Септуагинте и в масоретском тексте Библии (священный тетраграмматон ???? /Яхве/ и его иноименные заместители) // Соловьевские исследования. 2018. Вып. 2 (58). С. 100–115.].

В серии очерков «Неименуемое Имя» современного украинского православного богослова Ю. А. Вестеля[28 - Очерки размещены в 2012 г. на интернет-портале «Религия в Украине» и, к сожалению, в научно-академическом формате остались для нас недоступными. См.: Вестель Ю. А. «Неименуемое Имя».] экзегетическая проблематика библейского имени Бога также получила всестороннее историческое освещение.

Краткий, но ёмкий и в высшей степени профессиональный обзор проблематики тетраграмматона содержится в известной работе И. Р. Тантлевского[29 - Тантлевский И. Р. Тетраграмматон (Экскурс) // Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М.: РГГУ, 2000. С. 419–429.].

Оригинальную интерпретацию в русле полемики с представителями секты «Свидетели Иеговы» (деятельность которой запрещена на территории РФ) представил в своей книге Р. А. Смородинов (Р. Хазарзар)[30 - Хазарзар Р. (Смородинов Р. А.) Сын Человеческий. Волгоград: ПринТерра-Дизайн, 2004. 624 с.].

Чрезвычайно продуктивным подходом к проблеме отличаются работы В. Я. Порхомовского, который исследует специфику переводов библейских имён Бога на афразийские языки[31 - См.: Порхомовский В. Я. Имена Бога в Ветхом Завете и проблема их перевода // Порхомовский В. Я. Очерки по исторической и антропологической лингвистике. Т. II. М.: Издательский Дом ЯСК: Языки славянской культуры, 2018. C. 156–173; Порхомовский В. Я. Имена Бога в версии Ветхого Завета на языке зулу // Языковое единство и языковое разнообразие в полиэтническом государстве: Международная конференция (Москва, 14–17 ноября 2018 г.): Доклады и сообщения / отв. ред. А. Н. Биткеева, М. А. Горячева; Институт языкознания РАН, Научно-исследовательский центр по национально-языковым отношениям. М.: Языки народов мира, 2018. С. 540–547; Порхомовский В. Я. Перевод Библии на африканские языки: историко-культурный и филологический аспекты // Ломоносовские чтения. Востоковедение. Тезисы докладов научной конференции. Москва: Изд-во Московского университета, 2015. С. 171–173.].

Итак, в библейской книге Исход Бог открывает своё личное имя Моисею в идентифицирующем напоминании: Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова (Исх. 3:6)[32 - Библейские тексты здесь и далее, кроме специально оговорённых случаев, цитируются по Синодальному переводу: Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового Завета. М.: Моск. Патриархия, 1988. 1371 с.]. Далее следует повеление отправиться в Египет, чтобы спасти еврейский народ из плена. Моисей выражает сомнение и задаёт вопрос: Вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им? (Исх. 3:13). В ответной реплике и звучит знаменитое «откровение имени»: Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий [Иегова] послал меня к вам (Исх. 3:14).

В эпоху египетского пленения религиозные представления еврейского народа о Боге Авраама, Исаака и Иакова обрели мифологический и легендарный характер. Согласно иудейским теологическим трактовкам, евреи были покинуты Богом в наказание за идолопоклонство, но эта богооставленность оказалась религиозно продуктивной: вопрос о сущности Бога всегда вызывал экзистенциальную обеспокоенность, а следовательно, мог стать источником пробуждения истинной веры. Вопрос, с которым обращается Моисей к Богу, погружён не только в ситуацию личных жизненных обстоятельств, но и в контекст переживаемого его народом культурно-исторического кризиса, заставляющего выражать сомнение в оценке сложившихся исторических событий. Вопрос заключает в себе ещё и мифомагическую глубину, так как затрагивает сакральную природу принципов именования Бога.

Загадка nomen proprium Бога, безусловно, заключена в сложном процессе семантического дифференцирования между именем и им означаемой сущностью, характерном для древневосточного типа языкового мышления[33 - Rad G. von. Old Testament theology. Vol. 1: The theology of Israel's historical traditions. New York; Hagerstown; San Francisco: Harper & Row, 1962. P. 184. См. также: Гурко Е. Н. Божественная ономатология. С. 82.]. (В XX в. проблема когнитивного диссонанса лингвосемантической модели богооткровенного имени получит выражение ещё и в контексте так называемых «имяславских споров» и проблемы ономатодоксии, о которой мы повествуем в главе 4 монографии.) В данной части работы мы представим опыт герменевтического анализа грамматико-синтаксической формульной конструкции в Исх. 3:14, ставшей основой четырёхбуквенного имени Яхве (тетраграмматона) в Библии.

Оговоримся. Мы не предлагаем новых решений относительно способов перевода известного библейского фрагмента. Это было бы слишком самонадеянно после многовековых споров на данную тему. Мы хотим лишь указать на преимущество синтезирующего греческую (эллинистическую) и семитическую традиции методологического подхода в герменевтическом описании тетраграмматона. В таком подходе, действительно, обнаруживается необходимая научная новизна, поскольку предлагаются новые аргументы, обосновывающие дискутируемые в современной науке решения относительно существующих способов интерпретации. Нами учтены наиболее репрезентативные труды авторитетных отечественных и зарубежных учёных как исторического прошлого библейской науки, так и современности: Й. Друзия (J. Drusius)[34 - Drusius J. Veterum interpretum Graecorum in totum Vetus Testamentum fragmenta. Collecta, versa et notis illustrata a Johanne Drusio… [Ed. Sixtinus Amama]. Arnhemio [Arnhem]: Apud Johannem Janssonium, typis Frederici Heynsii, 1622. 1236 p.], Й. Букстрофия (J. Buxtorfius)[35 - Buxtorfius J. De nominibus Dei hebraicis. Dissertationes philologico-theologicae. Basileae, 1662. 499 p.], Г. Эвальда (H. Ewald)[36 - Ewald H. Die Composition der Genesis. Braunschweig: bei Ludwig Lucius, 1823. 291 p.], Э. Генстенберга (E. W. Hengstenberg)[37 - Hengstenberg E. W. Die Gottesnamen im Pentateuch. Beitr?ge zur Einleitung in das Alte Testament. Berlin: Wohlgemuth, 1836. Bd. II. Die Authentic des Pentateuchs. S. 181–414.], Л. Рейнке (Laur. Dr. Reinke)[38 - Reinke L. Philologisch-historische Abhandlung ?ber den Gottesnamen Jehova. Beitr?ge zur Erkl?rung des Alten Testamentes. M?nster: Verlag der Coppenrath'schen, 1851. Bd. III. S. 1–146.], Г. С. Саблукова[39 - Саблуков Г. С. Сличение мохаммеданского учения об Именах Божиих с христианским о Нём учением. Казань: В Унив. тип., 1872. IV, 198, IV с.; 24 см; Приложения к сличению мохаммеданского учения о именах Божиих с христианским о них учением. 196 с.], архиепископа Феофана (Быстрова)[40 - Феофан (Быстров), архим. Тетраграмма.], П. Гаупта (P. Haupt)[41 - Haupt P. Die Schlacht von Taanach // Studien zur Semitischen Philologie und Religionsgeschichte Julius Wellhausen zum Siebzigsten Geburtstag am 17. Mai 1914, Gewidmet von Freunden und Schulern und in Ihrem Auftrag. Giessen: Verlag von Alfred T?pelmann, 1914. P. 191–225.], У. Ф. Олбрайта (W. F. Albright)[42 - Albright W. F. Contributions to Biblical Archaeology and Philology. P. 363–393; Albright W. F. From the Stone Age to Christianity. 363 p.], М. Бубера (M. Buber) и Ф. Розенцвейга (F. Rosenzweig)[43 - Buber M., Rosenzweig F. Die Schrift und ihre Verdeutschung. Berlin: Schocken verl., 1936. 352 S.; Buber M., Rosenzweig F., Rosenwald L. A., Fox E. Scripture and Translation. Bloomington: Indiana University Press, 1994. 223 p.], Э. Шильда (E. Schild)[44 - Schild E. On Exodus 3.14 – “I AM THAT I AM” // Vetus Testamentum. 1954. Vol. IV, № 3. P. 296–302.], Т. Бомана (T. Boman)[45 - Boman T. Hebrew Thought Compared with Greek / transl. J. L. Moreau. London: S. C. M. Press, 1960. 224 p.], Дж. Барра (J. Barr)[46 - Barr J. The Semantics of Biblical Language. Glasgow: Oxford University Press, 1961. 321 p.], Й. Линдблома (J. Lindblom)[47 - Lindblom J. Noch einmal die Deutung des Jahwe-Namens in Ex. 3.14 // Annual of the Swedish Thelogical Institute 1964. № 3. P. 4–15.], Б. Альбректсона (B. Albrektson)[48 - Albrektson B. On the Syntax of ’ehye ’asher ’ehye in Exodus 3:14 // Words and Meanings: Essays presented to David Winton Thomas / P. R. Ackroyd, B. Lindars (eds.). Cambridge: Cambridge University Press, 1968. P. 15–28.], Ф. М. Кросса (F. M. Cross)[49 - Cross F. M. Canaanite Myth and Hebrew Epic. Essays in the History of the Religion of Israel. Cambridge, Massachusetts; London: Harvard University Press, 1973. 181 p.; Cross F. M. Yahweh and the God of the Patriarchs // The Harvard Theological Review. 1962. Vol. 55, No. 4 (Oct.). P. 225–259.], Б. Чайльдса (B. S. Childs)[50 - Childs B. S. The Book of Exodus: A Critical, Theological Commentary. Old Testament Library. Philadelphia, PA: The Westminster Press, 1974. 659 p.], К. Тремонтана (C. Tresmontant)[51 - Tresmontant С. Le Christ hеbreu: la langue et l'?ge des Еvangiles. Paris: O. E. I. L., 1983. 317 p.], Д. Н. Фридмана (D. N. Freedman)[52 - Freedman D. N., O’Connor M. P. YHWH // Theological Dictionary of the Old Testament. 1986. Vol. III. P. 500–521.], У. Проппа (W. H. Propp)[53 - Propp W. H. Exodus 1–18: Anchor Yale Bible Commentary. Vol. 2. New York: Yale University Press; Doubleday, 1999. 720 p.], С. С. Аверинцева[54 - Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». С. 13–75.], архимандрита Ианнуария (Ивлиева)[55 - Ианнуарий (Ивлиев), архим. Имена Божии в книге Откровения Иоанна / Ианнуарий (Ивлиев). [Электронный ресурс]. URL: https://azbyka.ru/ivliev/imena_ bozhii_v_otkrovenii-all.shtml (дата обращения: 27.04.2019).], И. Д. Вылегжанина[56 - Вылегжанин И. Д. Образ Яхве в Ветхом Завете // Вестник Тамбовского университета. Сер. «Гуманитарные науки». 1999. № 1. С. 84–96.] и некоторых других авторов, предлагающих свои версии экзегезы библейского имени.

Актуальность экзегетического и герменевтического анализа библейского имени Бога Яхве обусловлена необходимостью концептуального преодоления существующего в лингвистике (а также в гебраистике) методологического тупика, обусловленного отсутствием в языках, на которые переводилась Библия, характерных для библейского иврита форм и необходимостью теоретического поиска решения данной проблемы. Действительно, в современной лингвистике представлены решения заявленной проблемы перевода, однако все они, как хорошо известно, имеют неокончательный, гипотетический характер. Предлагаемый нами исследовательский ракурс актуализирует данную проблематику, расставляет важные для дальнейших научных разработок акценты. Мы предлагаем сравнительный анализ и определённый модус концептуализации научно-исследовательской проблематики по заявленной теме – от теории номинации Бога и экзегезы библейского имени Яхве в христианском богословии до ономатологических вопросов современной библеистики – лишь в одном специальном ракурсе, ограниченном аналитическим обзором принципов языковой номинации.

С. С. Аверинцев очень точно квалифицировал состояние историко-филологической проблемы перевода библейского имени Бога:

Перевод Библии на греческий язык уже сам по себе предопределил ряд моментов, которые лишний раз подчёркивают универсализацию иудаизма. На «четверобуквенное» имя Йахве в еврейском обиходе был наложен строжайший запрет, и поэтому при чтении вслух это ketib («написание») подменяли qere («чтением») «Адонаи», т. е. «Господь». Так или иначе, однако в тексте оставалось чтимое и неизрекаемое имя, напоминавшее об исключительности почитателей этого имени. Но при переводе на греческий язык его отбросили совсем, заменив уже в самом написанном тексте на ?????? – «Господь» (отсюда обыкновение христианских авторов называть своего бога просто «Господом»). Экзотическое для эллинского уха имя исчезло, осталась идея бога как «Господа» вообще, Господа не иудеев, но всего мира. Это многозначительное изменение отнюдь не единственное. Как отмечает русский филолог, «LXX часто не столько переводят, сколько истолковывают»[57 - Аверинцев С. С. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». С. 48.].

Процитированный интеллектуальный пассаж из известной работы учёного заключает в себе суть фундаментальной научной задачи, которая поставлена перед современным исследователем, – изучение лингвистических аспектов проблемы перевода библейского имени Бога. Теоретико-познавательная ссылка на утверждение русского филолога-классика С. И. Соболевского («LXX часто не столько переводят, сколько истолковывают»[58 - См.: Соболевский С. И. ????? // Богословская энциклопедия. Т. IX. СПб., 1908. Стб. 644.]) показывает, что филологии в указанной сфере предстоит многое сделать. Увы, актуальным это замечание остаётся и по сей день: именно лингвистическое исследование призвано быть основой толкования Библии и литургии, а онотомалогический дискурс необходимо и закономерно должен стать его сердцевиной[59 - Ветхозаветная и новозаветная текстология – активно развивающаяся сегодня (вне ономатологического дискурса) отрасль библеистики. См., например, труды западных авторов, переведённые на русский язык: Брюггеман У. Введение в Ветхий Завет. Канон и христианское воображение. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея. 2009 (Сер. «Современная библеистика»). 570 с.; Вайнгрин Дж. Введение в текстологию Ветхого Завета. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2002. 117 с.; Мецгер Брюс М. Канон Нового Завета. Возникновение, развитие, значение / пер. с англ.; 3-е изд. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2001. 331 с.; Мецгер Брюс М. Текстология Нового Завета: Рукописная традиция, возникновение искажений и реконструкция оригинала / пер. с англ.; 3-е изд. М.: Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 1996. 325 с.; Ролофф Ю. Введение в Новый Завет / пер. с нем. 2-е изд. М.: ББИ, 2016. (Сер. «Современная библеистика»); 227 с.].

1.1.1. Имена Бога

В библейском повествовании встречаются различные именования Бога. Уже в текстах Пятикнижия (Торы), в частности в книгах Бытие и Исход, представлено сложное сочетание еврейских традиций и преданий[60 - См.: Десницкий А. С. Современный библейский перевод: теория и методология. М.: Изд-во ПСТГУ, 2015. 432 с.; Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. М.: Изд-во РГГУ; Jewish Theological Seminary of America (New York); YIVO Institute for Jewish Research (New York), 2000. 480 p.], в которых фигурирует определённый набор божественных именований. Объединяющим эти традиции и предания моментом является смысловое наполнение имён Бога – их провиденциальное значение для еврейского народа: Вседержитель, Всевышний, Сильный, Крепкий и т. д.

Так, общесемитическое слово-имя Элогим (древнеевр. ??????? [Элох’и?м]) в древнейшем религиозном политеистическом контексте обозначало Бога-Господина, Владыку всего, Верховное божество.

Грамматической формой, в которой употреблено это еврейское слово, является множественное число. Окончание ?? (-im) имело в древнем языке, как утверждают специалисты-семитологи, значение превосходной степени (pluralis majestatis, так называемое «множественное число величества»). Эта форма происходит от архаических корней Эл (древнеевр. ??) и Элоах (древнеевр. ????) (арабское Аллах имеет тот же корень)[61 - Ю. А. Вестель приводит достаточно подробный обзор существующих в библеистике гипотез и теорий, объясняющих значение грамматической формы имени Элогим (см.: Вестель Ю. А. «Неименуемое Имя». Очерк 4). Резюмируем эти исследовательские данные. Форма множественного числа слова ’elohim применительно к единому Богу, действительно, традиционно трактовалась еврейскими грамматистами как «множественное сил» (ribbuy hakkokhot, лат. pluralis virium или virtutum), за ней закрепилось наименование «множественное превосходства» или «величия» («возвеличения») (pluralis excellentiae, magnitudinis или maiestaticus). Суть данных трактовок сводится к идее качества, однако выраженного категорией количества: грамматическая форма множественного числа означает не количественное множество субъектов, а величие и превосходство единственного субъекта. В грамматике Вильгельма Гезениуса (Gesenius H. F. W., Kautzsch E., Cowley A. E. Gesenius’ Hebrew Grammar. London: Oxford University Press, Amen House, 2009. 486 p.) это так называемое «множественное абстракции» (см. § 124, 145) – категория, при помощи которой выражается отвлеченная совокупность качеств и характеристик субъекта или вещи. Семитологам хорошо известна указанная категория и особенности её оформления в семитских языках. Ю. А. Вестель справедливо отмечает, что в древнееврейском языке можно встретить примеры использования форм множественного числа для обозначения понятий «молодость», «старость», «девственность», «бездетность», «слепота», «упрямство» и т. п.; в поэзии множественное число употребляется для усиления и передаёт такие качества, как «верность», «разумение», «надежда», «спасение», «справедливость», «мщение», «темнота», «благородство» и т. п. (в переводах на другие языки, в том числе и русский, все эти слова, конечно, используются в форме единственного числа). Таким образом, в отношении к единому Богу форма множественного числа Элогим означает «Божество», «божественное естество» (лат. numem, deitas, divinitas, англ. godhead, нем. G?ttlichkeit, франц. divinitе). У. Ф. Олбрайт (W. F. Albright) считал использование указанной формы проявлением ближневосточной тенденции к религиозному универсализму и находил в ней «тотальность манифестаций божества» (Albright W. F. From the Stone Age to Christianity. P. 213 (цит. по: Вестель Ю. А. «Неименуемое Имя». Очерк 4)). В ставшей уже классической работе российского семитолога И. Ш. Шифмана выдвигается принципиально иная версия этимологии (её упоминают в своих исследованиях Ю. А. Вестель (см. Очерк 4) и Р. А. Смородинов (см.: Хазарзар Р. (Смородинов Р. А.) Сын Человеческий. С. 77). Учёный полагает, что суффикс – im в форме ’elohim не является индикатором множественного числа. Этот суффикс можно трактовать в качестве архаического артикля, обозначающего мимацию, т. е. присоединение в конце слова буквы мем. Это явление было распространённым не только в семитских языках. Как показывает И. Ф. Шифман мимация встречается в угаритском и финикийском языках. В частности, известны примеры наименования бога в единственном и множественном числе (илу и илум, эль и элим – «бог» и «боги»). В угаритском памятнике «Письмо генерала» обозначение бога во множественном числе согласуется со сказуемым в единственном: «В угаритских текстах форма ‘il часто чередуется с формой ‘ilm (с “мимацией”, игравшей во втором тысячелетии до н. э. в ханаанейско-аморейских языках роль определённого артикля). Это обозначение было созвучно форме множественного числа и, по-видимому, смешивалось с нею, о чём определённо свидетельствует фраза из “письма генерала” (Ug., V, 20): “и если даст Бог в руки наши” <…>, где сказуемое находится в единственном числе, а подлежащее во множественном. <…> К аналогичной форме восходят и более поздние обозначения божества – финикийское ‘lm и библейское ’elohim, огласовывающееся по модели множественного числа (как и замещаюшие его эпитеты), но употребляющееся вместе с глаголами в единственном числе» (Шифман И. Ш. Культура древнего Угарита. С. 85, 183 (примечание 83)). См. также: Pope M. El in the Ugaritic Texts. Leiden: Brill, 1955. 116 p. (Supplements to Vetus testamentum). И. Р. Тантлевский приводит примеры из аккадской письменности: в письмах на аккадском языке (XIV в. до н. э., архив Телль-Амарны, Средний Египет) ханаанейские цари обращались к фараону: «мои боги (ilani-ya), бог Солнца»; в эфиопском Amlak, «владыка» во множественном числе, также обычно обозначает Бога (см.: Тантлевский И. Р. Введение в Пятикнижие. С. 94–95, сноски 24 и 26). Если это верно, делает вывод Ю. А. Вестель, то Элогим «…первично обозначало одного бога (или Бога?) и лишь впоследствии, в результате путаницы, когда определительная функция артикля ?m в конце слова ’elohim была забыта, оно стало восприниматься как множественное “боги”, хотя при употреблении в отношении Единого Бога, как уже сказано, все относящиеся к нему слова ставились в единственном числе. Замечательно, что эту гипотезу, ставшую возможной только в XX веке, после ряда открытий на Ближнем Востоке, предвосхитил в начале XIX века Шеллинг» (Вестель Ю. А. «Неименуемое Имя». Очерк 4).].