Новые цели. Серия «Хутор Магистра». Книга 4

Нюра положила руку на стол и вместо изящной ручки увидела свою руку.

– Всё, я поплыла, теряю форму, – огорчённо сказала она, – пожалуй, я пойду.

– Интересно, – сказала Валя, провожая Нюру до двери. – Неужели ты ничего не знаешь о своих родителях? Я тут подумала, что если они тебе няньку могли оплачивать, то не бедные были.

– Доктор знал. А мне теперь неинтересно то, что сто лет назад было. Может в бумагах сказано, которые он в последний приезд в саду зарыл под старой яблоней.

– А давай отроем.

– Яблони той давно нет, а зимой мне точно место не указать.

Глава 5. Элизабет Тейлор

Журавль сидел в комнате у печки и размышлял. «Отчего я такой… не такой, как все? Кто дал мне эти мои способности, зачем? Вообще для чего я здесь в этом мире… Кому я нужен, кроме наших хуторских. Хватит, отдохнул, а то от всех этих мыслей можно с ума сойти. Прав был Магистр, иногда нужно самому с собой побыть, чтобы в себе разобраться. Я почти разобрался: самые лучшие люди, с которыми я встречался в своей жизни, живут в Теневой зоне. Пора на хутор…» И тут в дверь постучали. «Кто бы это мог быть…» подумал он и пошёл открывать.

На пороге стояла необыкновенно красивая женщина, одетая почему-то не по сезону. На ней было лёгкое белое платье, подол которого поднимался вверх от ветра, которого, как отметил Журавль, не было.

– Можно войти?

Журавль отошёл в сторону, освобождая проход. «Откуда она взялась… пусть войдёт, замерзла, наверное…» Женщина вошла, неощущаемый Журавлем ветер продолжал поднимать подол её платья. «Становится интересно…» подумал Журавль. Он обычно робел перед любой женщиной, а перед такой красивой вообще лишился дара речи.

– Ты здесь живёшь?

Журавль кивнул.

– Чего столбом стоишь, хоть бы улыбнулся… мне понравилась твоя улыбка.

«Откуда она знает, как я улыбаюсь…» Он совсем выкинул из головы Шишигу, он никогда её не видел, только по рассказам знал, что внешности она неприятной, а то, что он улыбнулся волку, в образе которого была Шишига, просто забыл. «Действительно, у меня гостья, надо быть полюбезней» и улыбнулся.

– Улыбка просто ослепительная… А ты милый…

И тут что-то начало меняться в облике гостьи, и она исчезла так, как исчезал Юзек, входя в Теневую зону. Журавль замер от неожиданности, а потом стал вспоминать всё от появления женщины до её исчезновения.

«Что с ней произошло перед исчезновением…» вспоминал он «по-моему, что-то с носом… он стал удлиняться… бред какой-то. Рассказать Юзеку… на смех поднимет… засиделся я здесь, пора на хутор, как только Паганель туда поедет, поеду с ним».

На другой день после обеда Журавль опять услышал стук в дверь. «Не буду открывать», подумал он, но стучали настойчиво, и он открыл.

В этот раз на пороге стояла брюнетка, одетая в шикарную шубку. И тоже красавица. Если бы Журавль смотрел фильмы, но на хуторе не было телевизора, там это был бесполезный предмет. Никакие волны не проникали в Теневую зону, а для звонка приходилось выходить с её территории.

Так вот, если бы Журавль смотрел фильмы и телевизионные передачи, то он, несомненно, узнал бы посетивших его женщин. Потому что это были самые узнаваемые актрисы: Мэрилин Монро и Элизабет Тейлор.

– Не хочешь прогуляться? – спросила женщина.

Журавль отрицательно мотнул головой.

– Мне нравится твоя улыбка и зубки, а особенно один, и поэтому я взяла с собой одну вещь…

И тут красавица вытащила из-за спины огромные клещи. У Журавля потемнело в глазах, он попятился, а шикарная брюнетка выставила клещи вперёд и стала приближаться.

Журавль интуитивно вытянул вперёд руку и тут у него в голове возник ответ на вопрос, который он недавно сам себе задавал: «его дар не только для того, чтобы жечь мусор, он для защиты…» и с пальцев Журавля в сторону женщины полетела огненная струя. Женщина взвизгнула, выставила вперёд руки, как выставляют их для защиты, причём клещей в руках не было, начала мерцать и исчезла. Журавль опустил руку. «Клещи обронила, надо бы поискать…» Он наклонился и стал внимательно осматривать пол, но клещей не было, только у самого порога он обнаружил слегка обгорелый журнал, с обложки которого на него смотрела посетившая его женщина. Впервые за всю свою жизнь Журавль осознал, какая сила ему дана, но он думал не об использовании её в нападении, он думал о том, что теперь он может защищаться. «Нет, больше я здесь не останусь… Пойду и расскажу всё Паганелю. У меня и доказательства есть», подумал Журавль взглянув на журнал. Он оделся, открыл дверь, осмотрелся и, никого не заметив, направился к выходу из Теневой зоны.

***

Нюра стояла в комнате перед зеркалом, которое, как и обещал Магистр, было ей доставлено. После того, как на неё обрушилась огненная струя, она переместилась сюда, в избушку, во вновь обретенный дом.

– Чуть не сгорела… – сказала она вслух. – Зазевалась.

Она продолжала рассматривать себя в зеркало. «Волосы опалило, и бровей нет, сгорели. Одежду можно выбросить, обгорелые лохмотья… и руки болят, кожа пузырями покрылась. Дня два и руки заживут. В общем, невелики потери». О том, что у неё все раны заживают очень быстро, Нюра знала с детства. Помнила и о том, как в войну в их деревне стояли немцы, и она попала под град пуль, случайно переместившись не в то место и, видимо, не в то время. Тогда ей еле хватило сил переместиться к переходу в зону её обитания или, как говорят эти, с хутора, в Теневую зону, а потом вползти в неё через переход.

Почему-то, сколько она ни пробовала, перемещение из зоны в деревню и обратно было невозможно, только через переход. Пройдя через переход, она с большим трудом сосредоточилась и переместилась в землянку. Дальше она помнила смутно. Сколько провалялась в землянке, не знает, очнулась, когда раны уже затягивались, а рядом с ней лежали три пули, которые вышли сами, без всякого хирургического вмешательства. Её организм их вытолкнул.

«А мне он нравится… Журавль этот, нет, не Журавль, а Женя», подумала она, а вслух произнесла:

– Женя, Женечка… Евгений, – на разные лады, причмокивая, как будто пробовала имя на вкус. – Дурачок. Совсем шуток не понимает. Хотя, если быть честной, надо признаться, что шутка была неудачная.

Нюра задумалась «А может, это я дура… люди так не шутят, а Магистр сказал, что я человек».

Нюра легла на кровать, болели руки, и она решила поспать, «во сне всё заживет», и заснула, а проснулась через два дня с совершенно здоровыми руками.

1914 год.

«В этом году я последний раз видел Нюру. Смутное время, война. Семейство графа приняло решение уехать из страны. Мне было предложено уехать с ними.

Детей у графа больше не было, и иногда он интересовался моими поездками в деревню. Я рассказывал ему о Нюре. Он молча выслушивал и уходил. В этот раз перед поездкой он вручил мне кулон, изображавший его семейный герб, и велел передать его Марфе Ивановне. «Это пропуск для неё… возможно окажется в Европе, хотя вряд ли… С этим пропуском двери нашего дома будут для неё всегда открыты, даже если нас в это время там не будет».

«А как же быть с Нюрой?»

«Дорогой доктор, вы всего не знаете, не все семейные материалы Вы прочли… Этому существу тринадцатый год. Скоро нянька ей будет не нужна. Кстати, Марфа Ивановна ни о чём необычном не сообщала?»

Я задумался.

«Говорила, что Нюра очень хорошо играет в прятки. Спрячется так, что ни за что не сыскать. А потом, как будто из ниоткуда возникает, как снег на голову».

Граф как-то странно улыбнулся и сказал: «А толи ещё будет…»

Глава 6. А он мне нравится

«В этот последний приезд, увидев Марфу Ивановну, я понял по её виду, что не всё в порядке. Она меня ждала.

«Уезжать мне отсюда надо, Иван Иванович».

«А как же быть с Нюрой?»

«Она не пропадёт. Мне с ней больше не справится. Исчезает прямо на глазах. Только вот рядом была, а уже и нет её. Возвращается, приносит разные чужие вещи. Иван Иванович, ведь всё закрыто и ворота и калитка… В доме запру, исчезает. И как она это делает… раз только заметила… стояла она у окна и вдруг мерцать стала… А потом нет её и всё. Хочешь верь, хочешь не верь. Да и в деревне поговаривать начали, что шишига объявилась… какую-то старушку в бане напугала».

Я передал Марфе Ивановне деньги и кулон и объяснил для чего он ей.

«Европа?… Какая Европа… я домой уеду. Я ведь из Псковской… там и домик у меня. А герб этот я Нюрке оставлю на память обо мне».