Солнечные яблочки

– Мам, просто скажи адрес пансионата, и я забью его в навигатор. Доедем без проблем.

Мама покопалась в сумочке, достала записную книжку и продиктовала адрес. Мы долго ехали молча, каждый думал о своём. У меня было много вопросов, некоторые нужно было задать раньше. Все эти «почему», «когда» и «как» в своё время… Я прервал затянувшееся молчание:

– Мама, а почему Настя уехала в пансионат?

– Мы с ней так решили… из-за её здоровья, за ней нужен был присмотр.

– Я что-то не помню, чтобы она когда-нибудь на что-нибудь жаловалась.

Мама молча смотрела в окно и о чём-то думала. Я сосредоточился на дороге, уже не надеясь получить ответ.

– Да, физически она была вполне здорова… всё это из-за ангела, который её поцеловал сразу после её рождения…

– О чём ты, мама? Знаю я эту Настину сказку. Бабушка рассказывала, а потом Настя подтвердила, но ты же сама мне когда-то говорила, чтобы я не очень верил…

– Что бабушка рассказывала, помнишь?

– Бабушка говорила, что у неё могла быть только одна дочь, ты. Настя родилась мёртвой, не дышала и не кричала, как все малыши, появляющиеся на свет. Врачи стали её реанимировать: опустили в таз с холодной водой, а потом с горячей… я порядок не запомнил… А потом бабушка услышала детский плач. Да, и ещё она добавила: «Видно, ангел мимо пролетал и поцеловал мою девочку». Это тогда меня так потрясло, что я решил спросить у Насти, что она по этому поводу думает.

– И что Настя ответила?

– Сказала, что именно так всё и было, только это был не ангел, а эфирное существо, состоящее из чистой энергии. Оно поделилось с ней энергией, вдохнуло её… вдохнуло жизнь. А потом ей многое открылось…

– Да, она всегда говорила, что всё помнит: и ангела – не ангела, и мамину улыбку, и даже сорочку в цветочек, в которой была мама…

– Так чем же она болела?

– Я тебе позже расскажу, это долгая история, а мы уже подъезжаем.

Пансионат находился за городом, километрах в пятидесяти. Он стоял на берегу небольшой речки, а вокруг раскинулся парк. «Хорошее место», отметил я про себя, «Насте наверняка нравилось…»

– Ого, сколько машин у входа… Сегодня что, день посещений?

– Посещать можно в любой день, но машин больше в выходные.

– Смотри, реанимационная машина… а вон там люди в военной форме…

– Я вижу машину из института мозга…

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, видела её уже здесь.

– Наверное, умерла какая-нибудь шишка из бывших военных.

– Нет. Это из-за Насти. Пойдём, я вижу Евгения Борисовича.

– А кто это?

– Это учёный из института мозга. Он наблюдал Настю.

– Мама, а Настя знала, что мы с Ритой расстались?

– Да. Я недавно её навещала и рассказала.

– А как она отреагировала, удивилась?

– Нисколько. Сказала: «Всё так и должно было быть, всё идёт своим чередом…»

Проходя мимо машины с надписью «Реанимация», я услышал разговор санитара с водителем:

– Приехали, а реанимировать некого…

– Как это?

– Тело сгорело…

– А чего мы здесь столько часов торчим?

– Врачи должны выписать свидетельство о смерти, а писать не знают что. Ждали криминалистов и этих головастых… учёных из института.

Мама уже подходила к пожилому мужчине в белом халате, и я поспешил за ней.

– Здравствуйте, Евгений Борисович. Знакомьтесь, это мой сын Данила.

– Рад Вас видеть, Виктория Ивановна. Я знаю, Вам сообщили, Насти нет. Что-то из ряда вон… Самовозгорание… Вы, наверное, о таком читали…

– Читала, но не верила…

– Я тоже, пока не увидел. Ничего не осталось, только пепел и одежда. Криминалисты всё собрали.

– А как быть нам… ведь нужен какой-то документ, подтверждающий смерть… и похороны нужны…

– Пройдёмте в здание к главврачу пансионата, там вам напишут документ. А урну с пеплом… это ведь и есть прах, отдадут после исследования.

Я шёл в полной прострации… «Самовозгорание… оказывается, такое бывает на самом деле. Насти нет, даже её тела… не попрощаться… Хотя, если верить в самовозгорание, то надо верить и в то, что ночью приходила Настя, прощалась… и никакой это был не сон». Мама посмотрела на меня и, видимо, заметила, что я не в себе.

– Даня, посиди в приёмной, я тебе потом всё расскажу.

Я уселся на диван. Новости ошеломляли. Было о чём подумать. Пока я ждал, какая-то сухонькая старушка несколько раз заглянула в приёмную, а потом, заглянув, спросила:

– Извините, Вы случайно не Данила?

– Да.

– Настин племянник?

Я кивнул.