«Птицы», «Не позже полуночи» и другие истории

– Я беру ее, – сказал я и лишь затем спросил о цене.

Продавец назвал ее, и у меня слегка перехватило дыхание, но я достал бумажник и сосчитал купюры. Он положил сердечко в футляр, завернул его в бумагу – получился аккуратный пакетик, перевязанный цветной тесьмой. Я понимал, что вечером до ухода с работы мне придется попросить у босса аванс, но он славный малый и, конечно, не откажет.

Надежно спрятав пакетик для моей девушки в нагрудный карман, я немного постоял перед витриной магазина; церковные часы пробили без четверти пять. Еще оставалось время заглянуть в кинотеатр и убедиться, что она не забыла о назначенном на вечер свидании, затем я бегом вернусь в гараж и закончу «остин» к обещанному времени.

Когда я подошел к кинотеатру, сердце мое билось, как кузнечный молот, и я почти не мог глотать. Я все время рисовал в воображении, как она стоит перед входом в зал в своем бархатном жакете и в шапочке, сдвинутой на затылок.

Около кинотеатра выстроилась небольшая очередь, и я увидел, что программа изменилась. Афиша вестерна с ковбоем, вонзающим нож в кишки индейца, исчезла, и вместо нее появилась афиша, изображающая целую толпу танцующих девушек, перед которыми ходил гоголем парень с тростью в руке. Это был мюзикл.

Я вошел и, не подходя к кассе, направился к портьере, где должна была стоять она. Билетерша действительно стояла на своем месте, но это была не она. Это была крупная, высокая девушка, она выглядела довольно глупо в этой одежде и пыталась делать два дела одновременно: отрывать контрольки с билетов и светить в зал своим фонариком.

Я немного подождал. Наверное, они поменялись местами и моя девушка пошла на балкон. Когда последняя группа зрителей вошла в зал и она ненадолго освободилась, я подошел к ней и сказал:

– Извините, вы не знаете, где я могу поговорить с другой молодой леди?

Она взглянула на меня.

– Какой другой молодой леди?

– С той, которая была здесь вчера вечером, с медно-красными волосами.

Она посмотрела на меня более внимательно, даже подозрительно.

– Сегодня она не показывалась, – сказала она. – Я ее заменяю.

– Не показывалась?

– Нет. Странно, что вы спрашиваете. Вы не единственный. Недавно здесь была полиция. Они разговаривали с управляющим и швейцаром, пока что мне никто ничего не рассказывал, но думаю, произошла какая-то неприятность.

Мое сердце забилось по-другому. Не взволнованно, а неровно, что ли. Как тогда, когда кто-то заболевает и попадает в больницу… неожиданно.

– Полиция? – спросил я. – Зачем они сюда приходили?

– Я же вам сказала, что не знаю, – ответила она. – Но это имело к ней какое-то отношение, управляющий отправился вместе с ними в полицию и еще не вернулся. Сюда, пожалуйста, балкон налево, партер направо.

Я так и стоял там, не зная, что делать. Пол точно ушел у меня из-под ног.

Высокая девушка оторвала контрольку еще с одного билета и спросила меня через плечо:

– Она была вашей подругой?

– Что-то вроде того, – ответил я. Я не знал, что сказать.

– Так вот, если хотите знать мое мнение, у нее было не все в порядке с головой, и я вовсе не удивлюсь, если она наложила на себя руки и ее нашли мертвой. Нет-нет, мороженое продается в перерыве, после журнала.

Я вышел из кинотеатра и остановился на улице. Очередь за билетами росла на глазах, в ней были и дети, взволнованные, шумные. Я проскользнул мимо и пошел вверх по улице. Голова у меня слегка кружилась, к горлу подступала тошнота. С моей девушкой что-то случилось. Теперь я точно знал это. Поэтому она и хотела отделаться от меня вчера вечером, там, на кладбище. Поэтому она и разговаривала так странно и казалась такой бледной; а теперь ее нашли лежащей на могильной плите у ограды.

Если бы я не ушел и не оставил ее, с ней было бы все в порядке. Если бы я остался с ней еще минут на пять, я бы уговорил ее согласиться со мной, проводил бы домой, она бы забыла свои фантазии и была сейчас в кинотеатре, проводила бы зрителей на их места.

Но, возможно, все было не так плохо, как я боялся. Может быть, она потеряла память и ее нашли, когда она брела неизвестно куда, отвели в полицию, потом выяснили, где она работает, и вызвали управляющего, чтобы тот подтвердил ее слова. Если я пойду в отделение полиции и спрошу там, может быть, мне скажут, что случилось, я мог бы объяснить, что это моя девушка, что мы часто встречаемся, и даже если она меня не узнает, неважно, я все равно буду стоять на своем. Но я не мог подвести своего босса и должен был вернуться, чтобы закончить ремонт «остина», и лишь потом отправиться в полицию.

Я совсем упал духом и вернулся в гараж, едва сознавая, что делаю. Впервые за все время запах этого места вызвал у меня чисто физическое отвращение… машинное масло, бензин; какой-то парень с ревом заводил мотор, прежде чем вывести свою машину, и огромное облако дыма вылетело из выхлопной трубы, наполняя всю мастерскую зловонием.

Я взял свой комбинезон, надел его, собрал инструменты и занялся «остином»; все это время меня не оставляла мысль – что же случилось с моей девушкой, сидит ли она сейчас в полиции, растерянная, одинокая, или лежит где-нибудь… мертвая. Как и ночью, я неотступно видел ее лицо.

На подготовку «остина» к дороге у меня ушло полтора часа, не больше, я заправил его бензином, развернул ветровым стеклом к выезду. К концу работы я смертельно устал, пот заливал мне лицо. Я наспех умылся, надел пиджак и нащупал пакетик в нагрудном кармане. Я вынул его и осмотрел – такой аккуратный, перевязанный тесьмой, – затем снова положил в карман и не заметил, как вошел мой босс, – я стоял спиной к двери.

– Купил, что хотел? – спросил он, улыбаясь.

Он был отличный парень, никогда не выходил из себя, и мы с ним прекрасно ладили.

– Да, – ответил я.

Но мне не хотелось говорить об этом. Я сказал ему, что работа закончена и «остин» можно забирать. Я пошел с ним в контору, чтобы он отметил выполнение работы и сверхурочные. Он предложил мне сигарету из пачки, которая лежала на его столе рядом с вечерней газетой.

– Я смотрю, Леди Лак выиграла, – сказал он. – За неделю я в прибытке на пару фунтов.

Он записал мою работу в книгу учета и подсчитал оплату.

– Повезло, – сказал я.

– Просто поставил наудачу, – сказал он.

Я не ответил. Я не любитель выпить, но сейчас мне это было необходимо. Я отер лоб платком. Я хотел, чтобы он занялся своими цифрами, пожелал мне доброй ночи и отпустил меня.

– Еще один бедолага схлопотал это, – сказал он. – Уже третий за три недели, и тоже с распоротым животом, как остальные. Сегодня утром умер в больнице. Словно кто порчу навел на служащих в королевских военно-воздушных силах.

– Что это было, реактивный самолет? – спросил я.

– Самолет? – повторил он. – Какой, к черту, самолет! Убийство. Бедному малому вспороли живот. Ты что, газет не читаешь? Это третий за третью неделю, и все одно к одному, все парни из военной авиации, и всякий раз их находят около какого-нибудь кладбища. Я только что говорил малому, который приходил за бензином, что не только мужики сходят с катушек и становятся сексуальными маньяками, но и женщины тоже. Но эту скоро поймают, вот увидишь. В газетах пишут, что на нее уже вышли и скоро арестуют. Да и пора, а то того и гляди еще один бедняга получит удар в живот.

Он захлопнул свою книгу и засунул карандаш за ухо.

– Выпить хочешь? – спросил он. – У меня есть бутылка джина в шкафу.

– Нет, – сказал я, – нет, благодарю. У меня… у меня свидание.

– Ладно, – улыбаясь, сказал он, – желаю хорошо повеселиться.

Я пошел по улице и купил газету. Об убийстве писали то, что он говорил. Сообщение было помещено на первой странице. В нем говорилось, что, должно быть, это произошло около двух часов ночи. Молодой парень из военно-воздушных сил, на северо-востоке Лондона. Ему удалось добраться до телефонной будки и позвонить в полицию; когда прибыли полицейские, его нашли на полу будки.

В машине «скорой помощи» он перед смертью сделал заявление. Он сказал, что его позвала девушка, он пошел за ней, думая, что это небольшое любовное приключение, – незадолго до того он видел, как она за стойкой пила кофе с другим парнем, – и решил, что она бросила того, другого, и положила глаз на него, а потом она нанесла ему удар прямо в живот.

В газете говорилось, что он подробно описал ее и что в полиции будут рады, если мужчина, с которым девушку видели раньше, придет и поможет в ее опознании.

Газета была мне больше не нужна. Я бросил ее. Я ходил по улицам, пока не устал, и, когда решил, что мистер и миссис Томпсон уже легли спать, пошел домой, нащупал ключ, который висел на веревке в почтовом ящике, вошел внутрь и поднялся в свою комнату.

Миссис Томпсон постелила мне постель и заботливо поставила на стол термос с чаем и положила последний выпуск вечерней газеты.