Байки космического разведчика

Брртасмагорр отправился на переговоры, потом поманил нас. В бочках, как я и думал, было не просто спиртное. Нам дали по кружке за счет заведения, чтобы мы посидели в тенечке и молча распробовали. Так вот, если я по совокупности всего, что в жизни натворил, попаду в рай, то там буду лежать на берегу медленной реки, в которой струится этот напиток, и раз в две минуты делать сладострастный глоточек…

Гробус же сказал, что напишет в завещании: пусть его похоронят в такой жестяной бочке с напитком, чтобы и после смерти он продолжал впитывать это диво всеми порами.

Ну, стало быть, наступило время затариваться.

Раструбоухий оратор научил Гробуса, что нужно брать для натурального обмена. Одного одеяла бешеной расцветки, десяти метров хорошего троса и стопки пластиковых стаканчиков как раз нам на четыре канистры хватило.

Нас осчастливили первыми, и мы уселись ждать боевых соратников.

Нашим раструбоухим друзьям божественный напиток залили в трубки, которыми они были обмотаны, и тут только оказалось, что трубки составляют некую сложную конструкцию. Когда она раздулась от жидкости, это было даже красиво.

Наконец дошло дело до Брртасмагорра. Его тут уже знали и, выстроившись цепочкой, стали подносить одну за другой кружки, а он все пил, и пил, и пил…

– А не треснет? – забеспокоился Гробус. Действительно, сперва было непонятно, куда подевалось литров этак двести местного нектара. Когда мы встали и подошли поближе, все стало ясно – у нашего командира вырос здоровенный горб.

– Если понемножку подсасывать, на месяц хватит, – объяснил он.

– А как это получается? – спросили мы.

– Очень просто – два или два с половиной цикла не пьешь, и тогда каналы сами раскрываются. Тут главное – научиться выводить продукт не сразу вниз, а сперва в ротовую полость, это с опытом приходит, – сказал Брртасмангорр. – Тяжеловато таскать, но оно того стоит.

Я, понятное дело, согласился, и тут у Гробуса взгляд сделался таким, не то чтобы совсем испуганным, проходимцы народ не пугливый, но… но…

А каким он должен быть, если на связь выходит начальство? А мы должны быть у себя в боксе, или в кают-компании, или даже в боксе у девчонок, но уж никак не на поверхности с четырьмя пустыми канистрами!

– Отдыхаем, набираемся сил! – рапортует Гробус незримому начальству. – Лежим вот, пьем витаминные коктейли!..

Тут горошинка, пришпиленная к его уху, так зазвучала, что даже Брртасмагорр обернулся.

– Так точно, да, на поверхности… – отвечает Гробус, и вид у него пришибленный. – Сейчас же возвращаемся… что?.. Так. Понял. Выполняю.

И тут же наши раструбоухие вдруг окаменели – их, судя по лицам, тоже начальство отыскало. Последним услышал приказ Брртасмагорр.

А когда оно, начальство, вышло из всех трех каналов связи, он оглядел нас сурово, тряхнул брыластой башкой и сказал:

– Ну что, детки, переходим на военное положение? Командиром группы назначен я. Задание все поняли?

Задание было – раз уж мы на поверхности, то следует подстеречь, изловить и доставить на орбитальную некую дурацкую экспедицию, которая непонятным манером оказалась в данной местности, ну и так далее – сами знаете, что пишут в приказах.

– Ничего себе! – говорю. – Тут сколько квадратных миль! Да еще джунгли! Их и всем боевым экспедиционным флотом за десять лет не прочешешь!

– Не извольте беспокоиться, благородный обалдуй, – через транслейт-микрофон отвечает мой приятель-раструбоухий. – Мы имеем познания, где сии почтенные посетители намерены шариться и кантоваться!

– Поймаю, кто его кастрировал – удавлю, – шепнул мне Гробус. Он имел в виду программный блок транслейт-микрофона, понятно.

И повел нас Брртасмагорр какими-то дебрями и буераками, и повел, и повел! Ох, и сопели наши боевые соратники! Мы-то оставили канистры под навесом, а они уже не могли перелить дивный напиток из своих трубок обратно в бочки. И Брртасмагорру досталось – он же в горбу двести литров блаженства волок.

Вывел он нас к полю. Немаленькое такое поле, и все кустиками утыкано – листочки голубые розетками, из них стебельки с метелочками торчат, метелочки желтенькие, пыльца над ними серебристая летает. Сплошное умиление.

Мы на поверхность опустились не с пустыми руками. Худо-бедно, а сканеры при себе имели. Поэтому почтенных посетителей выследили довольно быстро и взяли в окружение.

– Главное – любезность! Нельзя без любезности! – сильно беспокоились раструбоухие. – Без таковой западло.

– Ну, попытайтесь, – позволил Брртасмагорр.

Их было пятеро мужчин и еще девушка. Все – земного роду-племени, все в полевом обмундировании и, кстати, при оружии – оружие я чую, но не носом, а чем – догадайтесь сами.

– Не извольте обеспокоить себя, – сказал им мой приятель-раструбоухий. – Мы почтительно просим и достойно умоляем сваливать.

– Не имеете права, – сказал мужчина, очевидно, бывший старшим. – У нас мандат Академии биологических наук, и Академии астробиологических наку, и Академии прикладной биологии…

Как пошел перечислять эти академии, доставая пластиковые именные карты-мандаты, как пошел сыпать всякими сердитыми словами – мы, оказывается, прерывая экспедицию, наносим всегалактической науке бешеный вред. Послушать – так шестерых сволочей, подобных нам, Вселенная еще не видала. И про нарушение права человека на познание он тоже загнул, куда ж без этого!

Брртасмагорр поднял когтистую лапищу, призывая нас, стоявших за его спиной, молчать во что бы то ни стало. Когда поток красноречия стал мелеть, он позволил оратору замолчать самостотельно. И тот замолчал.

– Очень хорошо, – сказал Брртасмагорр. – А сейчас вы оставите тут все, что накопали, и погрузитесь в свой челнок.

Повторяю – нас было шестеро, и их – шестеро. Но они – все молодые, поджарые, вооруженные, а мы, если вдуматься, безоружные. К тому же раструбоухие еле шевелятся в своих огромных надутых жилетах из трубок, а наш командир весит больше, чем было бы полезно в хорошей драке.

Стрелять они начали без предупреждения.

Брртасмагорр крякнул, выпустил крокодильи челюсти и кинулся в атаку.

Гробус у нас считался лучшим по экстрим-самбо. Он схлопотал пулю в плечо, но отнял трехствольник у девицы. Раструбоухие соратники втроем насели на одного. А четверо этих ученых гадов кинулись бежать. Один прихрамывал, другой нес правую руку в левой – это уже была работа Брртасмагорра.

– Догони! – крикнул Брртасмагорр. – Нельзя, чтобы улетели! Нельзя!

Он лежал на боку среди кустиков, а из груди били вверх прозрачные фонтанчики.

Я выдернул у жертвы троих раструбоухих большой плазморезак и побежал, куда велено, Гробус, дико ругаясь, – следом.

В нас стреляли, мы тоже стреляли. И так – пока не оказались возле их челнока.

Рядом с люком стояли длинные пластиковые ящики, очень похожие на гробы. Казалось бы – прыгайте, ребята, в люк и уносите ноги, потому что вооруженное нападение на группу кадровых офицеров Солидарных сил – дело подсудное. Так нет же – двое залегли и стали поливать нас белым огнем, а другие двое – заталкивать в челнок первый ящик.

Нам тоже пришлось залечь. И дело шло к тому, что они безнаказанно улетят, а вот мы останемся…

– Ничего! – крикнул Гробус. – Брртасмагорр сейчас свяжется с орбитальной! Далеко не убегут!

– Если он жив, – ответил я, регулируя резак, потому что заряд уже иссякал. – И сдается мне, что их там, наверху, ждет кто-то, кому начхать на нашу орбитальную.

– Но какого черта?! – спросил он.

И тут черт явился – собственной персоной.

Долго объяснять, какие расы в том году ссорились с нами и мирились, с кем и против кого мы объединялись. Этот голубчик, похожий на покрытого шерстью тритона, был как раз самым непримиримым врагом – из тех, что живыми в плен не сдаются. И на черта был здорово похож – имел рога и ярко-красную пасть.

Вот тут мы и вздрогнули.