Свинская история

– Кто пропал? – Начальник пресс-службы уж обрадовался было, вздумав, будто речь о хряке. Ну да, Авантюра наигрался и забрал животное, как же иначе. Но оказалось, что безвестно сгинуло «известное в городе имя».

Начальник пресс-службы связался с начальником охраны. У того было свое горе – пропал Авантюра. Никому ничего не сказал, домоправительница к нему утром с завтраком – а его нет. Колян клянется, что оставил хозяина у конкретной девки, заехал за ним утром – а он уже слинял. Заспанная девка утверждает, что Авантюра вырубился к пяти часам утра и теоретически должен был продрыхнуть до обеда, и как он спозаранку смылся – понятия не имеет. Вроде мобилка пищала, а может, сквозь сон померещилось.

Дело пахло основательной разборкой.

Посовещавшись, решили ехать к Горынычу. Пусть потом Авантюра делает что хочет, но без Горыныча тут не разгрестись.

Ромкин покровитель тоже умел почудить, но сравнительно тихо. После того, как он в прошлом году купил у цирковых дрессировщиков медведя, который сидя был чуть ли не вровень с хозяином, и приставил его охранять свою загородную виллу, больше вроде за ним подвигов не числилось.

Горыныча обнаружили в бутике «Купидон». Он стоял в секции дамского белья, распялив на пальцах бюстгальтер, и слушал взволнованный монолог юной продавщицы.

– Привет, – сказал он гостям. – Слушай, Максимыч, ты бы вот это своей телке купил? Бери, блин! Недорого отдам!

Начальник охраны по телкам не промышлял, ему после всех нервотрепок, связанных с Авантюрой, с женой бы управиться – и то хорошо, но бюстгальтер он взял решительно, посмотрел на ценник, крякнул и тут же отстегнул цену. А цена была за двести баксов…

– Да? – спросил Горыныч, глядя на деньги. – Ты что, серьезно? А я думал – нет такого идиота, чтобы купил эту хренотень.

Потом вздохнул и скорбно произнес:

– Есть такой идиот. Тихо, Максимыч, это не ты. Это я.

И на старуху бывает проруха, и опытный рекетир иногда так подставится – любо-дорого посмотреть! У Горыныча завелся должник. Деньги были не слишком крупные, но и дарить их какому-то уроду вроде незачем. Урод имел хорошую дачу, которую вполне мог продать, расплатиться с Горынычем, а себе взять коттедж попроще. Но он предложил кредитору свою долю в итальянском бутике, оценив ее в какие-то немыслимые баксы.

Горыныч знал, что бутик – это круто. Опять же, итальянский. Он знал, что вся городская аристократия обязательно должна одеваться в бутиках. И сам, бывая за границами, кое-чего там прикупал. Он не сообразил только, что одному городу их требуется не так уж много. И цена должна хоть как-то соответствовать качеству, потому что народишко ныне поумнел и не бросается на лейбл, как голодный – на мыло.

Он получил заведение, которое, конечно, можно было хоть бутиком назвать, хоть строфокамилом, хоть астролябией, а по сути оно являлось загнивающим магазином, не знавшим нового завоза с позапрошлого года.

Но слово Горыныча обратного хода не имело.

– У тебя бутик, а у нас Авантюра, – сказал Максимыч и выдвинул две версии: либо «известное в городе имя» разозлилось и убрало Ромку напрочь, а само смылось, либо блуждающий по двору хряк довел «известное в городе имя» до инфаркта, и теперь оно валяется в каких-нибудь декоративных кустах, а Ромка на всякий случай спрятался.

– Хреново, – сказал Горыныч. – Ну, так. Едем к этому козлу, и пусть нам Ромку предъявят. Если козел помер – туда и дорога. Если жив. М-да… Если жив… то ненадолго.

Начальник охраны и руководитель пресс-службы покивали. Все правильно – Горыныч живет по понятиям и за Ромку расчет будет суровый.

Но, когда они целым кортежем приехали к особняку «известного в городе лица», ждал их сюрприз, от которого крыша едет конкретно.

За кованым чугунным забором на английском газоне пасся благодушный хряк. Один. А второй стоял на мраморных ступеньках особняка и казал клыки обслуге, наскакивавшей на него с какими-то палками.

– Максимыч, это как? Я вроде не пил, – сказал Горыныч. – Их точно два?

– Точно, – подтвердил начальник Авантюриной охраны. – Ну, все! Теперь уже не разгребемся!

Он имел в виду – если Ромка подкинул «известному в городе имени» и вторую скотину, то погасить скандал невозможно в принципе. А похоже, что так и есть. Его осенила идея – и он среди ночи поехал добывать второго хряка. Ничего противоестественного в этом нет – странно было бы, если бы Ромка, осененный идеей, стал терпеливо дожидаться утра. Поэтому есть шанс, что Ромка еще жив…

– Ну, так, – подумав, решил Горыныч. – Есть хряк – есть проблема. Нет хряка – нет проблемы. Никто с собой ствола не прихватил?

* * *

Как раз в ту минуту, когда Горыныч принимал из рук начальника Ромкиной охраны привычного и надежного «макара», сам Ромка открыл глаза и от изумления разразился матерным пассажем.

Было из-за чего!

Заснул он на тахте. Это была немало повидавшая тахта, и девчонка, ее хозяйка, тоже много чего в жизни перепробовала. Знал бы – не стал бы связываться, так подумал Ромка, увидев наконец ту, которую снял, не в цветовой свистопляске дискотеки, а хотя бы при свете уличного фонаря. Лет ей было далеко не шестнадцать…

А проснулся Авантюра в апартаментах, какие и в кино не увидишь. Комната без потолка, зато с высоченными окнами. Нет, конечно, потолок где-то там имелся, но уж очень высоко. А непосредственно над Ромкиной головой был край балдахина. Такие штуки Ромка иногда видел в журналах и опять же на экране. На чем держался балдахин – было непонятно. Несколько слоев полупрозрачного шелка реяли в воздухе без видимой опоры.

Шелком же была застлана постель, на которой очнулся Авантюра в том самом виде, в каком заснул после объятий и прочего.

Но он не поразился красоте обстановки, потому что был занят важным делом – пытался вспомнить, как звали ту оторвилу. Машка? Клашка? Что-то очень простое, но, так-перетак, неуловимое и ускользающее. Дашка?

Собственно, имя подруги Авантюру не интересовало, но он хотел ее позвать и спросить, что все это означает. А как иначе позвать?

– Наташка! – радостно завопил он. И по привычке захохотал так, что балдахин всколыхнулся.

Ромка выжил и не скурвился по одной простой причине – он умел радоваться. Он радовался каждой мелочи и в каждую минуту своего бытия, извещая об этом вселенную громким заливистым смехом. Он и за рулем продырявленного пулями джипа ржал так, что стрельба казалась какой-то ненастоящей. Вот сейчас вспомнил девчонку – и пришел в восторг. Приобретение породистого хряка тоже проистекало из радости – Авантюра, увидев животное, весь отдался восхищению, а мысль подбросить его свинообразному владельцу особняка – та вообще была просто праздником души, именинами сердца.

Никакая Наташка не отозвалась, и Авантюра решил вставать без ее участия. Он выпростал ноги из-под шелка и утопил их в ковре цвета опавших листьев, ворс которого достигал щиколоток.

Ромка задумался. Там, где он оказался после дискотеки, таких ковров быть просто не могло. А в хороших вещах он уже начал разбираться.

Затем возникла проблема – отсутствие штанов. Их вообще никаких не было – ни брюк, ни трусов. Носки, ботинки, футболка и пиджак тоже куда-то сгинули. И портмоне с деньгами – соответственно.

Денег было впритык – отправляясь снимать девчонок на дискотеках, Ромка не роскошествовал. Горыныч однажды объяснил ему, что всякая вещь имеет свою цену, и девка с ногами, которая шарится по дискотекам, ища приключений на свою задницу, много не стоит. Но все равно – обидно терять имущество.

Авантюра подошел к окну, выглянул и присвистнул. За окном был совершенно неожиданный пейзаж – морской залив, как полагается, с горизонтом и маяком на почти незримом далеком мысу, бухта, где стоял большой парусник с жемчужно-серыми парусами, прибрежный поселок, состоящий из бурых хижин, дорога, ведущая по довольно крутому склону к этому поселку. Все это Ромка видел сверху, но вот только людей не разглядел.

Тут ему пришло на ум, что это просто сон продолжается. Ромка задумался – глаза говорили ему, что это-таки сон, а вот организм, перебравший пива, толковал, что вроде бы все внутренности давно проснулись и требуют заботы.

Ромка пошел искать туалет.

За резной высоченной дверью оказалась открытая галерея. Подойдя к каменной балюстраде, Ромка увидел отнюдь не морской берег, который должен был бы перед ним раскинуться, а, напротив, панораму пустынной, явно болотистой местности, с гуляющими зеленоватыми туманами и блуждающими огоньками.

Ромка заметался в поисках двери, за которой должны быть эти самые удобства. Ничего подобного! Лестница какая-то, с улицу шириной, и внизу здоровенный сарай с колоннами, с мозаичным полом, с каменными скамейками! И еще галерея, и узкая витая лестница, не внушающая доверия, и каменный тупик, а в нем на стене – целая картина, король на троне, со свитой и лежащими у ног ручными львами…

Тут, понятное дело, ковра с ворсом уже не было, и Ромкины ноги стали мерзнуть. И шелк с постели тоже не грел.

– Ну и пропадите вы пропадом! – обратился Ромка к незримым хозяевам этого замка. И поспешил на галерею с намерением пожурчать через балюстраду.

Но, стоило ему подойти и приготовиться, крепкий удар по плечу заставил его резко развернуться.

Перед ним был не человек, нет – тающее в воздухе воспоминание о человеке! Силуэт, наведенный по пустому месту светящейся линией и заполненный редеющим туманом!

Авантюра трусом не был, но тут испугался – удар-то он ощутил весьма конкретный.

Вытаращившись на уже совсем растаявший силуэт, он пятился, причем левой рукой отмахивался, а правой попытался перекреститься.

И тут издалека прилетел звучный голос.