– Деловар. И даже очень неглупый деловар. У него несколько фирм, он член совета директоров «Ассуэра», ему, кстати, и этот ресторан принадлежит, только записан на жену.
– Борис Вишняков? – уточнил Адька-Адлер. – Дай мне его телефон, пожалуйста.
– Нет проблем. Вот его визитка.
Взяв картонный прямоугольничек, Алька-Адлер поднес к губам женскую руку и поцеловал. Марина ждала других поцелуев, но он задумался.
– Извини, – сказал он вдруг растерянно, – не могу, не получается… Я столько хотел тебе сказать – и будто мне кто запретил! Я не умею!
– Что – не умеешь?
– Говорить это. Понимаешь? Я не умею! Мне нельзя!
Марина впервые видела Адьку-Адлера взволнованным.
– Ну так и не надо. Не в словах же дело!
– Да?..
Он встал, отошел к книжным полкам, провел пальцами по корешкам.
– Столько слов… Дос-то-евс-кий… Кто это?
– Писатель, – стараясь не выглядеть слишком удивленной, ответила Марина.
– Лермонтов?
– Поэт.
Адька-Адлер открыл книгу.
– Почему такие короткие строчки?
– Это же стихи!
– Почему их так печатают?
– Адька! К тебе же учителя ходили! Ты что – литературу не учил?
– Я не помню… Я не помню, чтобы мне это показывали.
– С тобой что-то не так, – зная, что этого говорить нельзя, все же произнесла Марина. – Адька! Сядь и расскажи все с самого начала! Про твой дом! Про учителей! Про маму и папу! Мы вместе разберемся, слышишь? Ты же сам понимаешь – с тобой что-то не так!
– Мне нельзя волноваться, – глядя в пол, не своим, а чьим-то тупым голосом выговорил Адька-Адлер. – Мне нельзя волноваться, мне нельзя волноваться, мне нельзя волноваться…
И Марина увидела, как на его глазах выступили слезы.
А потом он просто-напросто сбежал. Не сказав больше ни единого слова.
* * *
Вишняков озадачил секретаршу, и через день имел сведения о рыжей Алке и о Клопе. Сведения примитивные, элементарные, то, что можно узнать по телефону. Алка, естественно, осталась старой девой, родители умерли, оказывается, она была очень поздним ребенком. Работала в какой-то конторе непонятно кем, потом и оттуда исчезла. Клоп, напротив, кое-чего добился. Даже был единожды женат. Но сейчас пребывал в разводе, а жил на даче. Городской квартиры у него больше не было.
– Дача? – переспросил Вишняков. – Ну, Наталья, ты даешь! Это он, наверно, землянку выкопал! Или шалаш из сена навалил, как Ленин в Разливе!
И в самом деле – какие, на фиг, дачи в Матрюховке?! Умирающая деревня – вот что это такое, более безнадежного места не сыскать. Вишнякову предлагали купить там землю – этак с полторы Бельгии, он поездил по району и наотрез отказался. В эту истощенную монокультурой под названием свекла землю сперва нужно миллиарды вложить – и то еще неизвестно, через сколько десятилетий начнется отдача.
Наталья умела хохотать. Вишняков искренне любил свою секретаршу, такую отзывчивую на шутки. И Наталья его любила – за постоянное благодушие и снисходительность, хотя бывали дни, когда он зверел, и понятие «рабочее время» отменялось – все свободное от короткого сна время у сотрудников было рабочим. Но и за эти авралы его тоже любили – Вишняков, кстати, устраивал их не столько для того, чтобы срочно сделать что-то важное, сколько ради сплочения команды и отсева обленившихся и утративших нюх людей. Кроме того, при авралах у многих прорезаются совершенно неожиданные способности – и потом человека можно использовать с большим коэффициентом полезного действия.
– А про Адлера я ничего не узнала, – отсмеявшись, пожаловалась Наталья. – В телефонной книге был один Адлер, но он год назад в Германию уехал. По-моему, не тот.
– А где жил этот новоявленный фриц?
– На Соколовской.
Когда Вишняков учился, детей распределяли по школам строго в соответствии с местожительством. Соколовская – другой конец города. Предположить, что Немка способен сам организовать переезд, Вишняков не мог. Неужели этот убогий все-таки женился?
А почему бы и нет?
Мальчишка, который увез Марину, был хорош собой. Выходит, и Немка, что ли, в восемнадцать был хорош собой?! Надо же! Открытие, блин!
– Наталья, тебе мальчики нравятся? – вдруг спросил Вишняков.
– Мне, Борис Андреевич, мужчины нравятся. А мальчик – это так, заготовка.
Пожалуй, Наталья права, подумал Вишняков, и Немка ведь был именно заготовкой! Если бы не идиотская школьная система, не старая дура с фальшивым пуком волос на затылке, что могло из него получиться?
– Матрюховка? – что-то в памяти закопошилось, словно таракашка, выползающий из-под газетного листа. – Наталья, не в службу, а в дружбу! Вот ключ, возьми у меня в бардачке автодорожный атлас!
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: