Мои бывшие

Толкнула ее.

Она в ответ двумя руками уперлась мне в плечи, и я отлетела к зеркалу.

– Да все знают, почему ты свалила из города, и про родителей твоих все всё знают, – выкрикнула она, и в холле мигом смолкли голоса, – что ты теперь из себя строишь, гадина.

Она сплюнула на пол, совершенно по-мужски.

– Алла, заткнись, – не выдержала и шагнула на нее, и кулаки сжались, я бы с удовольствием ей зарядила, не будь она так пьяна. – Родителей моих не трогай.

– А что будет? Их уже нет, кажется? Допрыгались.

Замахнулась, и мое запястье перехватили в воздухе, прижали к бедру. Меня саму обхватили сильные руки, и над головой раздался уверенный мужской голос.

– Алла, иди умойся. Тебе такси вызовут.

– Ты слышал, что она несла? – не смогла успокоиться, даже когда Мирон, крепко прижав к себе, провел меня мимо притихших одноклассников, на крыльцо.

– Слышал. Она пьяная.

– И что?

– Яна, успокойся, все хорошо. Я с тобой. Сейчас сядем в машину. И уедем отсюда.

Глава 12

В машине потерла глаз, размазала всю тушь.

Но жжет, это просто невозможно.

Мирон уже запустил двигатель. Тронула его за руку.

– Подожди. Я в туалет.

– Она тебе в глаза попала? – только сейчас заметил он и тут же открыл дверь. – Пойдем.

– Не надо, я сама, – вышла на улицу, продолжая жмуриться. Заметила, что Мирон не послушал, идет, и голосом надавила. – Не надо.

Развернулась и смело пошла к толпе одноклассников возле крыльца.

Не хочу я. Чтобы они думали, будто я за Мирона прячусь теперь, кого-то боюсь, стыжусь родителей.

Шагнула в толпу. Они смеются, громко разговаривают, что-то пьют, меня хлопнули по плечу пара раз и беззаботно попросили не париться.

Аллочка протрезвеет и ей станет стыдно – повторили на разные голоса.

Покивала и юркнула в школу.

Налетела на Руслана.

– Опа, – он поймал меня за плечи, заглянул в лицо. – Яна. Тебе нужна собака-поводырь, – он развернулся и вместе со мной двинулся по холлу. – В туалет?

– Да. Только я сама.

– А как же собака?

– Ты не собака, Руслан, – теряя терпение, оттолкнула его. – Хватит. Что ты делаешь?

– А что я делаю?

– Я не хочу, чтобы, как раньше.

Он понял. Понял сразу и без лишних вопросов, выставил ладони перед собой, сдаваясь. И отступил.

А я свернула в коридор. И в памяти ожил тот вечер, когда мне казалось, что они с Мироном из-за меня рассорятся до смерти.

Задворки главной улицы города. Обшарпанные стены домов, мусорные баки, редкие фонари и костры.

Там собирались те бородатые байкеры, с которыми гонял Мирон.

Он привез меня туда впервые. Недавно прошел дождь, весь асфальт был в лужах. И я, домашняя девочка, поначалу испытала восторг, разглядывая расписанные граффити стены и спортивные мотоциклы.

– И часто ты сюда ездишь? – шепнула ему на ухо и качнула бедрами в такт музыке, льющейся из чьей-то машины.

– Каждый вечер, – он шагнул навстречу одному из парней, с ног до головы обвешанному цепями и пожал руку, здороваясь. Повернулся. – Будешь сегодня болеть за меня, Янчик? Можешь даже сделать ставку.

– В смысле? – поразилась, заметив девушку в короткой юбочке в складку и белой футболке. В руках у девушки флажки. – Это что? Гонки на деньги?

– На очень большие деньги, – поправил Мирон и взял шлем.

Впереди, где на асфальте краской выведена белая полоса старта – уже начали собираться мотоциклисты. Готовиться.

Раздался свист.

– Подожди, – посмотрела на Мирона, и происходящее резко мне разонравилось. – Ты же не поедешь с ними? Ведь прошел дождь, дорога скользкая…

– Яна, успокойся, – он засмеялся, притянул к себе и поцеловал в губы, кратко, жадно. – Все будет нормально. Ты главное за меня болей.

Ладони моментально вспотели, и я отшатнулась, когда мимо пролетел мотоцикл. Взглядом проводила Мирона – он тоже рванул к старту.

И я подготовиться морально не успела, к тому, что началось.

Девица в юбочке покрутилась на месте. Присела. И взмахнула флажками.

И мотоциклы с ревом сорвались с места.

Ладошкой закрыла рот. Представила, как Мирон сейчас во что-нибудь врежется на своем байке, перевернется…и от страха зажмурилась.

– Чего дрожим, соседка? – сквозь музыку раздался знакомый веселый голос и на плечи легла теплая ладонь.